Кавиан. Альфа

Больше иплиса? Больше вот этого огромного цветка? Что ж там за корень такой? Я-то знала, что корни опасны, но откуда мне было знать, насколько?

Келле продолжила:

– Это не такие корни, какие ты видишь каждый день. Локусы активные, они питаются вообще всем, до чего дотянутся: земля, вода, солнечный свет. Поэтому паразиты заполоняют реки, озёра и моря, захватывают горы, какими бы высоким они ни были, покрывают все равнины. А вместе с планетой локусы уничтожают всё, что летает, ходит и ползает.

– И кавианки на границе каждый день с ними сражаются? – пытаясь скрыть страх, спросила я.

– Не совсем. Корни имеют какие-то зачатки разума и не растут слишком агрессивно, потому что чувствуют наше сопротивление. Но рост бывает: то здесь, то там. Разведчицы высматривают его начало и поднимают тревогу. Рой влетает в локусовый лес и отыскивает пилон, который наполняется белым соком. Потом…

– А почему белым?

Иртисс вдруг перестала клеить листья, взглянула на меня сурово:

– Не смей меня больше перебивать, понятно?

– Простите, госпожа, – я смущенно потупилась.

Не вижу, чтобы она приняла мои извинения. Но она продолжила:

– Борьба с локусами – это пробивание пути к пилону, от которого начинают расти корни. Одна группа кавианок отвлекает гигантов, вторая останавливает малышей и даёт третьей проход и время. Обнаружив пилон, его смазывают успокаивающим маслом – экосоком – и рост прекращается. И да, мы их не уничтожаем, если ты об этом хотела спросить.

– Почему?

– Весь Кавиан опутан этими паразитами не только из-за нашего… бессилия, а потому что с каждым уничтоженным пилоном усиливается восстановление и рост всего леса. Хотя убить пилон очень легко – это всего лишь большой стебель, наполненный соком, со временем он становится белым; наливается питательной смесью для новых корней. Проткни стебель и сок вытечет, пилон сдохнет, а вместе с ним подохнут и растущие от него корни. Но! Лес – это одно живое существо, и, замечая потерю пилона, он становится агрессивнее. Корни хотят отбить нашу территорию, чтобы вырастить новые и им это всегда удается. Поэтому мы не «боремся» с ними – хотя именно так все говорят – мы их сдерживаем, до той поры, пока они не смогут прорвать нашу границу. Пока удаётся держать. Чисти! – келле указала мне на листья.

– Я не знала про пилоны, – сказала я, – думала, что корни – это одна большая сеть.

– Сеть, да, одна необъятная сеть. Успокаивая пилон, кавианки возвращаются на границу и продолжают за ней наблюдать, пока не найдётся новый участок роста.

– А нельзя караулить рядом с пилоном и смазывать его, когда он наполняется этим соком?

– Какая ты умная, – издевательски сказала келле, – действительно, почему столько поколений не могли додуматься до такой простой идеи? Сверху к пилону не подлететь, локусы свиваются в плотную корку, её ничем не пробьёшь. В лесу караулить нельзя из-за ядовитых испарений. Ты просто даже не видела этот лес, взлетаешь над ним – не видишь краёв. А если прикинуть, то не существует столько кавианок, сколько надо для караула каждого пилона на границе. И почему ты сидишь без дела? Я тебе что сказала?! – неожиданно взвилась келле.

– Простите, – я поспешно схватила лист и начала яростно скрести по нему, счищая наросты.

– Хорошо вымывай! – бросила наставница, когда я потащила его к воде.

– Да, госпожа, – я окунула руки в прозрачный ручей, – скажите, а вы боролись с локусами?

Она снова выпрямилась, но с колен не встала, только вздохнула тяжело. Кажется, я ей надоела своими вопросами. Я уткнулась в листья, аккуратно отцепляя от них жучков и только сейчас поняла какой тупой задала вопрос. Страшные шрамы на теле моей учительницы появились явно не из-за назойливой многоножки.

– Вот-вот, – вдруг сказала она. Целит сяжки, читает и улавливает мои образы в голове, – я стараюсь реже вспоминать жизнь в Эйга-Тэх.

– Почему?

– Объясню потом, не всё сразу. А вообще, ты уже не маленькая и сама можешь догадаться.

– Догадываюсь, – отвела я взгляд. – Кавианки… они… погибают, да?

– Такова жизнь сестры Агма – умирать, но сдерживать границу. Чем раньше ты примешь это, тем проще будет жить.

– Мне ведь тоже придётся лететь на границу?

– Даже не сомневайся, но это будет очень нескоро. Ты пока ничего не умеешь: тело ещё не натренировано, спина слабая. Будем тебя тренировать, обучать, развивать, потом пойдёшь работать в другие семейства, помогать им, и уже только потом на границу, где ты будешь исполнять долг до полного первого цикла.

– А дальше? – спросила я с замиранием сердца.

– Либо останешься частью роя на границе, либо тебя сделают келле, и ты вернёшься сюда.

Наверное, все этого хотят. Какая кавианка пожелает оставаться на границе и каждый день рисковать жизнью?

– А если я стану келле, что потом?

– Хватит, Нэ’Тус! Потом будет потом, ты слишком далеко заглядываешь. Сегодня наша забота капоа. Остальное в другое время. Успеешь узнать и увидеть.

Ладно, я уже узнала много нового. Но всё же…

– Когда вы собирались об этом рассказать?

– О локусах? Что рассказывать, все и так о них знают.

– Я о том, как с ними драться. Вы тоже этому меня обучите?

– Тебя этому научат на границе. Или ты думала прилетишь туда и сразу в бой? Не, так разбрасываться бойцами нельзя.

Ещё эта граница. Пока я мало о ней знала, как-то не волновалась, но теперь прям бр-р… корень размером с иплис. Как теперь выкинуть мысли об этом? Я должна вникать в процесс создания капоа, а то стану келле, возьму ученицу, а как клеить этот дурацкий доспех не буду знать. Хотя знать тут особо нечего: правильно складывай, правильно клей.

Первая часть уже готова. Большие толстые лиственные полотна обмотаны вокруг моих голеней и бёдер, позже облачили предплечья и кисти. Для ступней были листья в один слой. Последней надели основную часть, которая сковала всё моё туловище от промежности до шеи. Работали мы, точнее, моя учительница, долго: она подгоняла доспех к моему телу, делала вырезы под крылья и следила за тем, чтобы капоа попросту не болталось на мне.

Иртисс решила отдохнуть, поэтому сорвала лист и набрала из ручья воды в свёрнутую наспех пиалу. А я смотрю на себя и понять не могу, что за уродливое капоа. Кроме того, что оно не выглядело как у других кавианок, так я не знаю, как вообще снимать его с тела, ни стыков, ничего. Не хочу быть такой уродиной. И не буду, как выяснилось чуть позже, когда Иртисс попила воды и сказала, что будет клеить пятый, последний слой прямо на мне. Листья клеились прямо на доспехе, придавая ему симметричный внешний контур: жилки листьев проходили по центру груди, по животу и на бёдрах. Вторичные жилки дополняли симметрию.

– Почти всё, – сказала Иртисс.

Сбоку на всех частях капоа остались несрезанные края, келле взяла нож, и я думала, она начнёт их подравнивать, но Иртисс приставила его, как мне показалось, к моей шее, сделала надрез сбоку капоа, а после на поножах и наручах.

– Так ты сможешь его снимать. А эти края скрывают стыки и фиксируют капоа на теле. Поняла?

– Да.

– Какие ощущения?

– Чувствую себя деревом.

– Ещё бы, на тебе свежие, ещё не размягчённые ходьбой, листья. Поверь, капоа очень удобно, но особенно красиво оно смотрится на сильном теле. На тебе доспех не завянет, костюм под ним как иинэ – передаёт энергию от твоего тела и наоборот. Когда снимаешь, хранить его надо в тени, во влажной среде. Лучше всего под лепестком, перед этим протерев его мокрыми листьями. Без ухода капоа завянет через несколько дней, но не вздумай допустить этого, не то будешь клеить новое. Сама! Не стой корнем, ходи, разрабатывай капоа!

Оно так облегает тело, прям ни одной складки. Хожу, разминаюсь и разрабатываю листья, встаю в сложные позы, чтобы келле посмотрела не рвётся ли моя новая защита. Да, пока очень неудобно, но я должна привыкнуть.

Кинулась искать своё платье.