Тихий дом

Через полчаса все дела были сделаны. Белье было отправлено в стирку, слышно было, как булькает в кастрюле с гречкой вода, как варятся сосиски. Саша знала какие надо покупать, а другие Клара бы и не съела, отдала четвероногому.

Да и он был тот еще гурман! Ел только вкусное, то, что из настоящего мяса. Клара так и говорила продавщице: дайте-ка мне одну сосиску. Как? Только одну?!! Именно так! Если этот паршивец съест – возьму килограмм, а если нет спасибо и извините. Ей, в ее-то возрасте, можно было простить многое. Что с нее взять? Уже за семьдесят, без странностей тут не обойтись.

Клара повесила свою шубу в шкаф, достала легкомысленную ярко-розовую курточку, подарок девяностолетней тети Фиры, уехавшей пять лет назад в теплую страну, натянула удобные мягкие сапожки и, еще раз оглядев дом, живой, булькающий, наполняющийся светом, привычными запахами, стала искать ключи. Когда она пила чай, телевизор все еще находился в спячке. Клара не включила его намеренно: хотела послушать, что говорит ей дом, как стучатся в окно обледенелые ветки, как крутится белье и шумит вода – это был голос ее дома, а телевизор нарушил бы всю гармонию, помешал бы их единению и тихому доверительному разговору. Клара посмотрела на часы – уже три. Теперь не осталось причин откладывать выход из дома. Она быстрым шагом двинулась в сторону дома Александры, решив заглянуть по дороге в кондитерскую. Хотелось поблагодарить молодую женщину за все, что она сделала во время отсутствия хозяйки дома. Это была для Клары неоценимая помощь.

2

В этот район Клара переехала двадцать лет назад, когда пришлось продать родительский дом и разделить наследство с сестрой. Деньги были не Бог весть какие, но Клара всегда зарабатывала неплохо, вот и решила купить этот скромный домишко, состоящий из кухни-прихожей, плавно переходящей в большую комнату, где она любила обедать и принимать гостей, и небольшой спаленки. Ванная комната и скромный садик, конечно же, прилагались, но Клару все равно почти никто не понял и не поддержал. Зачем было селиться в эту рухлядь, если на те же деньги можно было вполне удачно приобрести новое и удобное жилье в новостройке и наслаждаться видом из окна на растущий город. Хае с раннего детства ничье одобрение было не нужно (ну или почти ничье), поэтому она поступила так, как считала нужным, и все-таки купила этот домик, единственным достоинством которого было расположение в самом центре города, ну и пожалуй, близость к саду и земле. «А это, согласитесь не так уж и мало в моем преклонном возрасте!» – шутила Клара. Друзья отшучивались в ответ, напоминая о долгожительнице тете Фире, которая решилась в серьезном возрасте на переезд в теплую страну вслед за своими детьми и умирать еще не собиралась. Ее оптимизм простирался так далеко, что она наделась в ближайшее время приехать обратно и сделать ремонт в своей старой квартире, с которой все еще не решилась расстаться. С такими-то генами и неугасающим чувством юмора Кларе тоже обещалась долгая и веселая жизнь. Чтобы закончить вопрос с переездом, нужно отметить, что Клара ни разу за эти годы не пожалела, что решилась на такую покупку. Ее дом, как и соседствующие с ним, все время пугали скорым сносом и расселением жильцов в новые комфортабельные многоэтажки, но Клара надеялась, что это случится нескоро и ей все-таки удастся дожить здесь отпущенные ей годы. Не кривя душой она, отвечая на вопросы друзей и родных, настойчиво допытывающихся до правды, всегда говорила: «Я вполне довольна. Здесь мне очень нравится».

Теперь уж ей было хорошо знакомо ей все. Она знала, кто живет вон в том доме или в следующем. Жизнь многих ее соседей была прочно связана именно с этим местом, они прожили здесь всю свою жизнь, вырастили детей, дождались внуков и продолжали поддерживать свое ветхое жилье, принадлежавшее когда-то их отцам и даже дедам. Ничего примечательного, кроме хорошего расположения, но это было именно то, что хотела Клара.

Улица сделала поворот, и в самом ее конце, за новым безликим зданием, в котором располагался банк, виднелась кондитерская с аппетитной вывеской, обещавшей румяную сдобу, бабушкины пирожки, новомодные капкейки и донатсы. У входа с надеждой сидел хитрый рыжий котяра, которого подкармливали все сердобольные покупатели. Упитанный, важный, он относился к еде избирательно и иногда, придирчиво понюхав, отворачивался, и тогда что-то из его тарелки перепадало бродячим собакам. Клара много раз замечала, как ведет себя рыжий разбойник, заметив приближение хозяев, ведущих на поводке своих питомцев. Отчего-то уверенный, что он выйдет и из этой схватки победителем, кот до последней минуты не двигался с места. Кто-то из его племени, едва завидев пса, бросался врассыпную, взбирался на ближайшее дерево, но рыжий наблюдал, как истязают хозяев глупые собаки, как лают, рвутся в бой, как дергаются их поводки. Люди начинали ругать этих глупых скандалистов, увещевать и уговаривать, усадив в конечном итоге на короткий поводок или перейдя на другую сторону улицы, а рыжий хитрюга с невозмутимым видом продолжал так же сидеть, не сдвинувшись с места, и Клара могла поклясться, что видела ухмылку на его лице, довольную, хитрую, глумливую улыбку победителя.

Клара вошла в теплое и светлое помещение. Ярко горели лампы дневного света. Справа у входа были выставлены два белых круглых крошечных столика, украшенных искусственными кактусами в белых пластиковых горшочках. Голодные школьники часто усаживались здесь, покупали сладкое, пили кофе или горячий шоколад, но за двумя столами особенно не рассесться, поэтому они чаще брали что-то на вынос, к огромной радости продавцов. После них нужно было вытирать грязные лужи на белой плитке, мыть столы, расставлять стулья, от этой шумной ватаги подростков, от их разговоров и странного малопонятного языка хмурились постоянные посетители, жители близлежащих домов, а их потерять было никак нельзя. Клара, оглянувшись, увидела, что кондитерская почти необитаема, никаких грандиозных преобразований за время ее отсутствия произведено не было. За покупками пришла еще молодая пара, и Клара без всякого раздражения ждала, когда же они наконец закончат препираться друг с другом и купят то, за чем они пришли. Из темного нутра вышла упитанная, как сдобная булочка, девушка, оттуда же пахнуло корицей и ванилью, девушка приветливо поздоровалась с Кларой, обменялась парой фраз, спросила о здоровье, и, пропустив надувшуюся пару вперед, Клара наконец купила то, что хотела.

Ей был приятен взгляд девушки, ее улыбающееся лицо, густая шевелюра, спрятанная под белой шапочкой. Румяные щечки, голубые глаза, ладно сидящая форма – все здесь дышало теплом, комфортом, обещало восхитительный вкус и аромат. Саша любила старый добрый медовик, и Клара вышла из кондитерской с покупкой в белой картонной коробке, перевязанной шоколадной лентой. Для себя она решила, что предложение выпить кофе деликатно отклонит и сразу же пойдет домой.

Клара видела, как по-разному реагируют на нее люди. Ради посещения важных и серьезных мест она имела две изящные шубки, шляпки в тон, хороший твидовый костюм и кожаные сапоги. В таком обличии люди относились к ней уважительно – речь идет, конечно, о тех, кто ее не знал. Друзья и знакомые всегда воспринимают нас одинаково, они к нам снисходительны, они с нами терпеливы и добры. Совсем иное дело – облачиться в мягкие спортивные штаны, сапоги-валенки и легкомысленно-вызывающую флисовую (но такую теплую!) курточку с капюшоном от тети Фиры! Вместе с огненной шевелюрой и блестящими в ушах сережками образовывался такой бешеный ансамбль, что роль городской сумасшедшей Кларе была обеспечена!

Однажды в своем приличном туалете она явилась в школу за соседским ребенком. Молодая мама не успела это сделать сама, и Клара с радостью откликнулась и согласилась помочь. Девочка была хорошо воспитана и тиха, так что подержать ее два часа дома ничего не стоило. Впоследствии Клара забирала малышку из школы еще несколько раз, и они очень хорошо проводили время вместе: пекли сырники, копались в саду, смотрели советские мультфильмы. Клару поразило другое: она так достойно и респектабельно выглядела в своем лучшем костюме и наброшенной на плечи шубке, что с ней, идущей по коридору, здоровались бегущие мимо дети. Она внушала им такое уважение, что кто-то даже спросил у девочки, что преподает ее бабушка. Вот уж воистину наряд делает человека.

Имелась у Клары и другая история, совершенно иная, но вместе с тем подтверждающая ту самую истину. Нахлобучив на себя первое попавшееся из висевшего на вешалке, она побежала в хозяйственный магазин за какой-то мелочью. Нужно было, устранить течь на кухне, и время на переодевание не оставалось. Очевидно приняв ее за бомжеватую или выжившую из ума старушку, молодая продавщица отнеслась к ней крайне недоброжелательно, почти нагрубила и отмахнулась как от назойливой мухи. В следующий раз, приодевшись получше, Клара не услышала от той самой особы в свою сторону ничего дурного и подумала, как все-таки жаль, что люди так много внимания уделяют внешнему обличию. Подумала и не стала осуждать: сама была такой большую часть жизни.

Сейчас Клара никого не хотела удивить. Она не собиралась эпатировать людей и молодиться она тоже не хотела, просто на исходе жизни обнаружила, что можно уже не притворяться и носить то, что тебе удобно. Модная индустрия как раз в это время сделала отчаянный рывок в сторону удобства и комфорта – Клара с радостью этим воспользовалась и в повседневной жизни перешла на мягкую удобную одежду, которая к тому же еще и оказалась модной. Молодые люди провожали ее насмешливой улыбкой, она это знала, но ничуть не огорчалась. Сочетание рыжих волос, конечно, подкрашенных, теплой зеленой юбки и вязанного шерстяного кардигана тоже добавляло ей уверенности, хотя и выглядело, наверное, довольно экстравагантно, при ее-то небольшом росте, бюсте внушительных размеров и приятной мягкой полноте. Иногда, копаясь в саду, она была похожа на садовника, когда облачалась в вельветовые брюки, толстый домашний свитер и грубые ботинки.

Теперь ее радовали совсем другие вещи: любимые мелочи, цветы, вкусная домашняя еда, аромат поджаренного мяса, капельки любимых французских духов, на внешнее она решила не отвлекаться, не тратить время на пустое. И это ее очень радовало.

Подходя к дому Александры, увидев горшки с геранью на ее окне и приоткрытую форточку, Клара почувствовала, как потеплело на сердце. Она ускорила шаг, тщательно вытерла ноги у двери и смело нажала на звонок. Его оглушительный звон можно было сравнить разве что с пожарной тревогой.

Когда к самой Кларе впервые являлись гости (времена званых ужинов, беспокойств и желаний кого-то удивить своей стряпней давно канули в лету, и сейчас к ней попросту могли зайти хорошие знакомые и друзья без всякого приглашения), они были готовы по оглушительному визгливому лаю увидеть маленькое четвероногое существо, которое бежало встречать посетителей по первому зову дверного звонка. Однако их ожидало потрясение.

За маленькой лохматой собачкой, отличающейся вздорным характером, молча высилась достаточно крупная рыжая псина, рассматривающая смельчаков с большим интересом. Малыш Клёпа сначала заливался оглушительным лаем, а затем по обыкновению прятался в свою корзину или прыгал на колени к хозяйке. Клара часто шутила по поводу его храброго и бесстрашного сердца, вспоминая Моську из знаменитой басни Крылова. Клёпа чувствовал себя под надежной защитой Рыжего, который обладал прекрасным характером, большим и добрым сердцем, и всегда демонстрировал хозяйке свое обожание, преданность и благодарность.

Итак, Клёпа заливался лаем, за ним тихо стоял Рыжий, одна голова которого была размером с целого Клёпу, и входящие, конечно, пятились назад, убрав заготовленные заранее слова вроде «ах, какие мы громкие!», «почему же ты так сердишься?», «что за милое существо?» Клёпина внешность обещала дальнее родство с йоркширским терьером, улучшенное и разбавленное чисто дворянскими корнями. Клара искренне радовалась тому, что Клёпа – полукровка, потому как одна из ее приятельниц не знала себе покоя с привередливостью чистокровного йорка, подаренного заботливой дочерью и долженствующего скрасить одиночество матери. Кормить принца нужно было исключительно определенным кормом, стоившим немало, стричь полагалось только у мастера, а если вдруг глупая псина съест что-то на улице, хлопот не оберешься из-за слабости его нежного желудка. Клара советовала приятельнице намекнуть дочери на то, что ее подарок требует больших вложений, но женщина стеснялась обременять бедную девочку, и без того имевшую огромное количество хлопот с вечно ноющим мужем и вздорными детьми.

Клара была рада тому, что Клёпа обладал хорошим желудком, поддавался стрижке в домашних условиях, ел все без капризов и посылала благодарность тому, кто разбавил благородную породу, облегчив ей участь.

Рыжий наоборот был большой, лохматый, с редкими белыми пятнами вразброс. Густая мягкая шерсть падала ему на глаза, хвост увенчивала роскошная кисточка, уши то опадали, то снова вставали торчком. Тут уже вопрос с породой не решился бы так легко. Рыжего можно было заподозрить в родстве с кем угодно: с овчаркой – по умному взгляду, с колли – в связи с лохматостью, с дворняжкой – по природной догадливости и непривередливости. В общем, Клару не занимала всерьез эта тема. Она просто согласилась, что примесей здесь много. На протяжении долгих лет предки Рыжего вступали в разного рода союзы, улучшали породу, работали в направлении цвета, размера и характера, но главным фактором для Клары явилось выражение его морды. Он был бы добрым философом. Будь он человеком, из него получился бы прекрасный муж, спокойный и невозмутимый, с которым жить было бы большой радостью. Нормальная собака с прекрасным характером рядом с истеричным Клёпой казалась просто идеальным компаньоном для долгих прогулок и, конечно же, надежной защитой. Только в случае надвигающейся опасности Рыжий подавал голос, громко возвещал о своих серьезных намерениях и бросался на защиту любимой хозяйки.

Однако впервые вошедших в дом ожидал еще один сюрприз. Следом за Рыжим, а иногда и впереди него являлась с разбега, размахивая крыльями, курица Ряба, настоящее чудо, этакий нежданчик, который потрясал гостей не меньше, чем молчаливое присутствие Рыжего. Говорить о том, что куры безнадежно глупы и не приспособленны к жизни в домашних условиях при Кларе не стоило. Также запретным считался вопрос о том, сколько куры живут и много ли Рябушке осталось. Хозяйка сразу же давала понять, что не желала слушать рассуждений на эту тему. Бросаясь на защиту курицы, она рассказывала много интересных случаев, из которых становилось ясно, что Ряба может даже приструнить истеричного Клёпу и указать ему на место. Клёпа ее побаивался и чувствовал себя настоящим хозяином, мог распоясаться лишь тогда, когда у Рябы наступала ночь и ее отправляли в клетку. Клара накрывала клетку мягким стареньким полотенцем, и Рябушка спала там до тех пор, пока Клара не объявляла ей, что пришло утро и начинается новый день. Большую часть дня курица была свободна в своих передвижениях. Уходя из дома, исключительно опасаясь за Клёпино здоровье и по причине его вздорного нрава, Клара сажала Рябу в клетку. Она там сидела смирно и встречала хозяйку, радостно похлопывая крыльями и разглядывая черными ласковыми глазами – так уверяла Клара, а оснований ей не верить ни у кого не было.

Нужно было знать об этой троице только то, что все они были брошенками. Собак Клара находила у своего дома, а курицу ей подарили на праздник, в качестве гастрономического презента – тоже бросили, совершили своего рода предательство, обрекли на смерть. Так считала Клара, которая, конечно же, не смогла лишить Рябушку жизни. Жили они вместе уже пять лет, но об этом Клара умалчивала, а если кто-то настойчиво спрашивал, сколько же лет все-таки живут в домашних условиях куры, Клара смотрела на глупого и бестактного человека так, что он понимал, что перешел границы дозволенного, сказал, сам того не осознавая, что-то лишнее и замолкал.

В прошлом году не стало Рыжего. В октябре он заболел, а в ноябре оставил Клару. Это была душераздирающая боль, и неизвестно, как бы она смогла ее пережить, если бы не громкоголосый истеричный Клёпа, настойчиво требующий к себе внимания. Забота о нем и о Рябушке все-таки вернула Клару к жизни, хотя она до сих пор была уверена, что чувствует по ночам присутствие рыжего добряка, его вздохи, совсем уж человеческие, его мягкую поступь и слышит, как стучит его хвост с густой кисточкой по деревянному полу.

Спрашивать о Рыжем, как и о возрасте Рябы, не стоило – это знали все, кто дружил и соседствовал с Кларой. Только изредка она вспоминала, как добряк маленьким рыжим комочком пришел в ее жизнь. Это начало она любила больше всего, как и его большое благородное сердце. Оно, это благородство, раздается где-то на небесах вне всякой зависимости от званий и чистоты породы. В этом Клара была уверена и знала, что это распространяется и на хозяев, и на их четвероногих любимцев.

Вместе с оглушительным звонком Клара услышала громкий лай Клёпы, который так долго и преданно танцевал вокруг хозяйки, так визжал от радости и размахивал хвостом, пытаясь одновременно допрыгнуть до лица Клары, что она покорно опустилась на пол, предварительно отдав Александре медовик с благодарностью за заботу о питомцах. Клёпа наконец облизал хозяйку столько раз, сколько ему хотелось, уселся ей на колени и принялся рассказывать, как же он прожил в чужом доме эти недели. Наверное, жаловался и ябедничал, но Клара, к счастью, его не понимала. Она в свою очередь благодарила Сашу, называла ее «доброй девочкой», перед которой она, Клара, теперь в вечном и неоплатном долгу.

По дороге домой Клара подумала, что неплохо было бы заодно прикупить кое-что из продуктов, но, держа в одной руке клетку с Рябой, а в другой – поводок с весело бегущим рядом Клёпой, подумала, что мысль эта все же неудачная. Ее слегка развеселило то, как отреагировали бы люди, увидев пожилую женщину в странном наряде да еще в таком необычном сопровождении, она в супермаркет поэтому решила сходить позднее. Клёпа не любил, когда его привязывали к столбикам или к решетке, ему не нравилось, когда ему нужно было оставаться в одиночестве на милость проходящих мимо любопытных детей, глумливых юнцов, крупных и агрессивных собак. Клара молча согласилась и решила не портить ему такой прекрасный день.

Она шла достаточно быстро, за ней семенил подпрыгивая песик, понимая, что другой прогулки сегодня не будет. Он поначалу потянулся к любимому скверу, но хозяйка твердо с ним не согласилась, и он решил довольствоваться тем, что есть, втайне надеясь, что вечером с ним все-таки погуляют по-настоящему. Ряба безропотно переносила перемещение в клетке, ей еще не удалось рассказать хозяйке о том, как она провела все это время без нее, а у курицы определенно были на этот счет свои мысли.

Дом встретил их приятными запахами и теплом. В густеющих сумерках светились желтым светом маленькие оконца. Зимний вечер был хмур и неприветлив, постепенно поднимался ветер, приводя в движение густые облака, но Клара специально не выключила свет, зная, как приятно возвращаться в светлое теплое родное пространство, пахнущее вкусной едой и согретое звуками, доносящимися из радиоприемника.

Ветер к ночи рассвирепел; зашуршали, заплясали по крыше обледенелые ветки; заметно похолодало, но Клара все же решила сходить в магазин, надев куртку потеплее. Зимой день угасал значительно быстрее. Клёпа, не дожидаясь прогулки, разлегся на диване, с удовольствием вытянув лапки. Можно было подумать, что он вернулся домой после долгого изнурительного похода. Клара любила наблюдать, как во сне шевелились его лапы, как он издавал забавные звуки. Клёпе вторила квохчущая курица. Какое это блаженство наконец оказаться дома!..

Ей вспомнилось, что осталось еще одно дело, которое никак нельзя откладывать. Нужно наконец позвонить Боре, а иначе он, не дождавшись ее звонка, будет обзванивать всех ее знакомых. Этот мальчик ей очень нравился, она давно отдавала ему предпочтение как единственному мужчине в семье, советовалась с ним, доверяла, поддерживала в сложные времена, но звонок все же очень хотела отложить до вечера.

Наконец решившись, уже наверняка зная, что ей предстоит услышать в свой адрес, она все-таки уселась на диван, вернее на тот уголок, что выделил ей сладко спящий Клёпа, и набрала номер племянника. Разница во времени всего час. Значит у них сейчас около восьми.

– Хаюся?.. – он звал ее так, как когда-то его мать, единственная сестра Клары. Иговорил испуганно и настороженно, будто боясь услышать не ее голос.

– Прости, что не перезвонила раньше.

– У тебя все хорошо? – в его голосе слышалась тревога.

– Да, Борь, конечно! Я уже дома.

– Ты не в больнице?!? Когда ты успела оказаться дома? Тебя же хотели продержать там еще неделю!

– Да, но я уже хорошо себя чувствую, Борь. И мне нигде не будет так хорошо, как дома, ты же знаешь!

– Так ты вышла под расписку! – Боря наконец все понял и ничуть, казалось, не удивился.

– Именно.

– Ты невозможная хулиганка!

– Знаю! – Клара с удовольствием рассмеялась.

– И тебя отпустил доктор?

– Ну, конечно, он долго возмущался и говорил, что снимает с себя всякую ответственность, особенно когда понял, что я живу одна, – только заговорив об этом, Клара поняла, что сделала это зря. Эта тема была источником постоянных споров и конфликтов. Племянника она любила, разница в тридцать лет не мешала их дружбе, но тут Боря был непреклонен. Он давно ее убеждал переехать к ним, особенно тогда, когда не стало его матери. Отца после болезни он забрал к себе тоже, но Клара наотрез отказалась ехать. Теперь он часто использовал главный козырь: вспоминал оптимизм старой Фиры, которой преклонный возраст не помешал прекрасно адаптироваться к новой реальности, но Клара всегда отделывалась шутками, ни за что не соглашаясь менять уже принятое решение.

– И я вообще не уверена, что у меня был инфаркт. Скорее, гипертонический криз, а они просто пугали меня, используя этот диагноз.

– Хая, ты невозможна! Ты, конечно, знаешь все лучше любых докторов! – она понимала, что он уже не сердится, что, услышав ее бодрый голос, он выдохнул. Отлегло. И она сейчас его успокоит.

– В палате со мной лежали две ужасные бабки. Одна все рвалась в свой огород, на дачу, а другая по ночам то бредила, то выливала содержимое горшка в умывальник, думая, что мы этого не слышим. Борь, лучше пристрели меня, но больше я в больницу не лягу – и все тут!

– Ты, конечно, что-то наврала доктору.

– Да, я сказала, что скоро приедет племянник и проведет у моей кровати целый месяц. Станет кормить меня из ложки и не позволит делать ничего по дому.

– Хаечка, ты же знаешь, я сейчас не смогу приехать, – Боря загрустил. Клара и без этого знала, что у него сейчас новая и ответственная работа.

– Этого и не требуется! У меня много друзей, прекрасные соседи, за мной присмотрит Саша. Помнишь эту чудную девочку?