Лето придёт во сне. Приют

– Сказала только, что такие, как он, не стоят и волоска моей мамы. У него аж рот открылся… А я встала и выбежала.

Я слегка перевела дух. Хорошо зная Яринку – могло быть намного хуже.

– Теперь Агафья тебя сожрёт.

– Подавится. Я просто не буду больше ходить ни на какие онлайн-свидания.

– Как это? А если пригласят?

– И что? Скажу, что не хочу замуж. Имею право.

Я задумалась. Пожалуй, это и впрямь было выходом. Заставлять не будут – как недавно сказала Агафья: «Насильно замуж не выдаём». Но тогда…

– Яриш, лучше не надо. Мы должны сейчас ничем не отличаться от остальных, понимаешь? Даже лучше быть. Чтобы никаких подозрений в нашу сторону. А девочка, которая не хочет замуж, – это очень странно.

Яринка с видом мученицы возвела глаза к потолку и шумно набрала в грудь воздуха, явно намереваясь ответить что-то резкое, но тут дверь в очередной раз распахнулась, и мы снова увидели Агафью.

Она не стала входить и не сразу заговорила. Вместо этого какое-то время задумчиво рассматривала Яринку, словно увидела её впервые. Потом изрекла:

– Тебе повезло, Донаева. Со мной только что связался Станислав Львович. Он просит не наказывать тебя и передать, что не хотел показаться грубым.

Мы с Яринкой удивлённо переглянулись и снова уставились на Агафью.

– Я пообещала этому благородному человеку не быть к тебе строгой, и только поэтому ты не получишь розги за свою вопиющую грубость. Но это был последний раз, когда ты повышаешь голос на взрослого человека и подвергаешь риску репутацию приюта, тебе ясно?

У Яринки хватило ума кивнуть.

– Сегодня в шесть ко мне в воспитательскую, Станислав Львович даёт тебе ещё один шанс.

И Агафья, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью.

Мы ошарашенно молчали.

– Вот это да, – наконец пробормотала я. – Слушай, ты, видимо, сильно понравилась этому Львовичу, раз он даже не разозлился.

– А может, наоборот? Он очень сильно разозлился и теперь хочет жениться на мне, чтобы уж тогда отомстить так отомстить? – мрачно предположила Яринка, откидываясь на подушку.

– Ты пойдёшь, понятно? – грозно сказала я. – Если он стерпел эту твою выходку, значит, стерпит и что-нибудь другое.

– Пойду, – неожиданно легко согласилась подруга. – Мне аж интересно стало, чего это он такой добренький?

В дортуар осторожно заглянули Зина с Настусей и, увидев, что гроза миновала, присоединились к нам. Узнав о Яринкином помиловании, они пришли в восторг.

– Это любовь! – запищала впечатлительная Настуся. – Только любящий человек способен так прощать.

– Любовь или нет, – мудро рассудила Зина, – но отходчивый муж – тоже очень хорошо.

Мы с Яринкой только вымученно переглянулись.

И к вечеру этого неспокойного дня в нашем дортуаре имелись целые две невесты. Пожилой кавалер моей подруги решил, что девочка, с таким пылом защищающая свою, пусть и тяжело согрешившую мать, полна добродетели и заслуживает всяческого уважения. Яринка поняла, что разговоров о родителях не избежать и с другими претендентами на руку и сердце, поэтому лучше согласиться на общение с тем, с кем это уже пройдено. А Зина, недолго думая, решилась строить отношения с первым, кто это предложил, благо, по её словам, человек оказался ей симпатичен, хоть, как и следовало ожидать, далеко не молод.

Настуся рассыпалась в поздравлениях и чуть не пустила слезу, обнимая новоиспечённых невест, я вроде тоже неплохо изобразила радость, даже Яринка приклеила к лицу широкую улыбку, правда больше похожую на хищный оскал.

Так насыщенно начался учебный год. Скоро мы дочитали «Хроники Нарнии» и вернули флэшку в тайник вместе с запиской, где, как и просил Дэн, коротко пересказали содержимое новых уроков по этике и планированию семьи. Впрочем, ничего особенного мы там пока не услышали, но тем не менее к заданию подошли ответственно.

– Давай перепишем названия пройдённых глав из учебника и то, что мы сами об этом думаем? – предложила Яринка, сидя над чистым листом бумаги.

– А что мы сами думаем о возникновении института семьи? – неуверенно спросила я, вспомнив тему пройденных уроков. – Или о психологии межполовых отношений?

– Лично я думаю, что всё это фигня, – пожала плечами подруга. – Слишком много шума из-за ничего.

– Ну вот давай так и напишем? Дэну же важно именно то, что мы думаем.

Яринка зачем-то покусала ручку и написала вот что:

«История института семьи. Думаем, что раньше это было необходимо, а сейчас не очень. В психологии межполовых отношений почти то же самое, что и в Библии».

– Подробнее надо, – предложила я, и Яринка молча подвинула мне листок.

Теперь уже я грызла ручку, не зная, что написать.

– Может, спросить у Дэна, почему, если жена должна быть хранительницей очага и нести ответственность за отношения, главный в семье всё равно муж? Разве не главный должен за всё отвечать? Я вот этого вообще не поняла.

– Спроси, – кивнула Яринка. – А ещё знаешь, что спроси? Почему на развод имеет право подать только мужчина, если это женщина рулит отношениями?

– Может, у Агафьи спросим? – хихикнула я и получила в ответ циничную улыбку.

Тот факт, что планирование семьи вела сама Агафья, обеспечил на уроках мёртвую тишину. Шуршали по бумаге ручки, чуть слышно щёлкали кнопки планшетов, перелистывая страницы учебников, а если иногда и звучал голос какой-нибудь ученицы, то лишь в ответ на Агафьины вопросы. Но задавала она их нечасто – учебный материал наша воспитательница подавала крайне сухо.

Закончив с вопросами, мы озадачились тем, как сообщить Дэну о Яринкином успехе на брачном рынке, о том, что она уже выполнила его совет и обзавелась женихом? Пока невест во всей нашей группе было всего три, и, попади записка в чужие руки, не составило бы труда вычислить, о ком именно в ней говорится. Поломав головы, мы ограничились загадочной фразой: «Одной из двух, яркой, найден Ж» и понадеялись на смекалку Дэна.

Наконец, долгими стараниями послание было написано и отправилось в тайник вместе с флэшкой, а мы перешли в режим ожидания. Январь подходил к концу.

А днём первого февраля в ворота приюта заехал тёмно-зелёный автобус и увёз всю шестнадцатую группу мальчишек. Я смотрела на это из окна, забравшись с ногами на подоконник, чтобы лучше видеть. Разглядеть Дэна не получилось, слишком много одинаково одетых и стриженых парней собралось в одном месте. Но я высунулась в форточку так далеко, как только могла, чтобы Дэн, если вдруг посмотрит на девчачий корпус, мог обязательно меня увидеть.

Яринку же беспокоило другое:

– Не мог же он уехать, не передав нам весточку! Пошли, посмотрим в тайнике?

Автобус укатил, охранник закрывал за ним тяжёлые железные ворота. Мне показалось на миг, что это Белёсый, но разглядеть что-то наверняка с такого расстояния было трудно.

– Вечером туда пойдём, – с запозданием ответила я Яринке. – Когда стемнеет.

Нет, я не боялась быть замеченной, но мне было страшно узнать, что Дэн не успел ничего передать нам перед отъездом. Тогда ожидание его возвращения превратилось бы в бесконечность.

Но Дэн успел. Когда после ужина мы пошли «прогуляться», его записка вместе с флэшкой лежала в тайнике. Встав на лестнице между этажами, почти стукаясь лбами над мелко исписанным листком бумаги, мы прочли:

«У вас месяц. Как и обещал, на этот раз передаю взрослые и когда-то очень известные книги, об отношениях мужчин и женщин в разные времена, в разных странах. Ваше домашнее задание – к моему возвращению узнать как можно больше про эти времена и страны. По поводу ваших вопросов. Кое-что вы сами поймёте из книг, об остальном поговорим при встрече. Продолжайте запоминать всё, что слышите. Удачи».