Лето придёт во сне. Приют

– Нет, – призналась я.

– Дэн всё правильно придумал. Если бы ты пошла к Агафье и рассказала, как всё было на самом деле, тебя бы наказали и за планшет, и за то, что в лес бегала, и ещё за то, что на охранника наговорила. Тебе никто не поверил бы. Потому что ты маленькая и девочка. А он взрослый и мужчина. Прав тот, кто сильнее.

Я молчала, обдумывая её слова, а Яринка добавила шёпотом:

– Даже если бы Агафья про себя поверила тебе, а не ему, всё равно наказала бы.

– Да почему?!

– А им это надо? Легче тебе всыпать, чем выносить сор из избы. Это же пятно на репутации приюта.

Я удивлённо покосилась на неё:

– Ты сейчас говоришь как училка или воспитательница.

– А я просто мамины слова повторяю, – хмыкнула Яринка. – Только она говорила про репутацию семьи, за которую беспокоился отец.

– А потом что было? Сосед от тебя отстал?

– Отстал. Но не сразу. Он по утрам так же меня на лестнице ждал, только я хитрее стала – сначала из окна подъезда на втором этаже вылезала на козырёк и уже оттуда спускалась на землю.

Я невольно улыбнулась, а Яринка продолжала:

– Поэтому я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне тоже было плохо. И не из-за отца, а просто… ну это как будто… мы часто во дворе в прятки играли, и вот когда тебе кажется, что ты так хорошо спряталась, и вдруг тебя находят…

Яринка замолчала, не в силах подобрать слова. Но я поняла, что она имела в виду, потому что сама ощущала нечто похожее. Как будто с меня неожиданно сорвали невидимую защиту, что-то такое, что позволяло мне на правах ребёнка считать себя неприкосновенной.

А уже ночью, завернувшись в одеяло с головой и почти засыпая, я поняла, что теперь так будет всегда. Что бы ни происходило дальше, ко мне уже не вернётся прежнее чувство безопасности. Вот только это меня ничуть не расстроило – на тот момент я уже поняла, что именно так и начинают взрослеть.

Следующая неделя для меня пронеслась словно в трёх реальностях. В одной я вела привычную приютскую жизнь, ходила в школу, в столовую, делала домашние задания. В другой осваивала премудрости музыкального искусства, училась писать в нотной тетради, неумело давила пальцами на клавиши фортепиано, пела с девочками по вечерам. А в третьей, новой и самой моей удивительной реальности, с головой погружалась в иной мир, который подарил нам Дэн. В мир девочки Алисы из чудесного будущего, что так и не наступило.

В тот вечер, когда мы вернулись из леса, ни я, ни Яринка так и не начали читать. Я – потому что не хотела, чтобы ощущение унизительной беззащитности, охватившее меня после встречи с Белёсым, испортило первое впечатление от книги. А Яринка из солидарности со мной. Было решено, что мы будем прочитывать в день равное количество страниц, чтобы делиться впечатлениями друг с другом. Только не забегать вперёд оказалось ох как трудно!

К чтению мы приступали сразу после уроков, делая вид, что выполняем домашнее задание. Потом мне приходилось отправляться на занятия к Марфе Никитовне, но я брала планшет с собой и в свободные минуты утыкалась в него, чтобы не отставать от Яринки. Поужинав, мы не шли, как обычно, смотреть телевизор в гостиной, а читали в дортуаре, усевшись рядышком на подоконнике.

В Маслятах были разные книги, и бумажные, и электронные, и для взрослых, и для детей, но никогда я не читала ничего более захватывающего и удивительного, чем истории девочки Алисы. Алису я представляла, как живую, она стала моей подругой, я сопереживала ей, беспокоилась за неё и радовалась, что ей довелось жить в таком чудесном мире. Именно радовалась, а не завидовала. Вообще завидовать имеет смысл, только когда есть хоть какой-то шанс получить предмет своей зависти. В моём же случае зависть к Алисиной жизни лишь испортила бы удовольствие от чтения.

Зато я поняла, почему Дэн на вопрос, по какой причине эти книги не рекомендованы к прочтению детям, ответил: «Дабы не смущать юные умы несбыточными мечтами». Вот уж верно! Возвращаться в реальность после путешествия в мир Алисы было невыносимо. Даже воспоминания о Маслятах померкли перед горизонтами, которые открывались там. Путешествовать в космосе и во времени, летать на другие планеты, общаться с представителями иных цивилизаций! А самое главное, чего никогда не было и не будет здесь – это возможность вести себя не как девочка-будущая-жена-и-мать, а как хочется и как интересно. Наверное, именно таких мыслей, которые неизбежно возникнут при чтении об Алисе, и боялись те, кто запретил эти книги.

А ещё перед нами сразу встала проблема. В Алисиных историях часто встречались непонятные нам слова и выражения. Если я благодаря родителям и деду Венедикту знала, что такое, например «орбита», «невесомость», «световая скорость», и могла мало-мальски объяснить это Яринке, то такие слова, как «батискаф», «анабиоз» или «стратосфера», были совершенно не понятны. О значении некоторых мы догадывались сами, а совсем заковыристые я взялась записывать на бумажку, чтобы при встрече показать Дэну и потребовать объяснений. А потом Яринке пришла в голову отличная мысль – пойти в библиотеку.

Нет, в библиотеку мы, конечно, и так ходили, но в основном за книгами нужными для домашних заданий, художественной литературы там было мало, а которая всё же была, являясь редкостной тягомотиной вроде «Ребёнок Иисус» или «Блаженный нищий». В общем, скукотища, которой нам сполна хватало на уроках. Да и не за книгами мы шли в этот раз, а за доступом в интернет. Каждый воспитанник приюта имел право раз в день на сорок пять минут заходить в сеть, искать интересующую информацию. И пусть на школьных компьютерах стояло жёсткое ограничение на любые сайты кроме общеобразовательных, мы всё-таки надеялись найти там ответы. И нашли. Не на все, но большая часть непонятных нам слов отыскалась в школьной энциклопедии. Так что теперь в наш распорядок дня прочно вошли и посиделки в библиотеке.

А в четверг случилось ещё одно удивительное событие. В тот день Марфа Никитовна ближе к вечеру уехала по своим делам, и, следовательно, мы – девочки-певчие – оказались лишены удовольствия собраться в церкви после её закрытия. Поэтому я вернулась в дортуар на час-полтора раньше обычного. И застала там неожиданную картину.

Яринка сидела на полу перед большой выкройкой, а вокруг неё в живописном беспорядке громоздились отрезы ткани, разноцветные катушки ниток, линейки, карандаши и ножницы. От неожиданности я так и застыла в дверях. Яринка при виде меня заметно смутилась, попыталась спрятать за спину руку с зажатой в пальцах иглой, поняла всю бессмысленность этого и перешла в атаку:

– Ты чего так рано?

– Так я… это… мы там… – Поняв, что дар речи вернётся ко мне не сразу, я махнула рукой, закрыла за собой дверь и пробралась к столу, осторожно минуя устроенный Яринкой творческий беспорядок.

Подруга сопела, опустив голову, поэтому я решила, пока её не трогать, и сделала вид, что готовлюсь выполнять домашнее задание. Расчёт оправдался – не прошло и пяти минут тишины, как Яринка разразилась признанием:

– Ну да, я шью! Я сходила к Варваре Петровне и попросилась обратно на продлёнку. И ещё на дом взяла… вот это.

Я повернулась и пригляделась к расстеленной на полу выкройке. Сама я в этом тоже не сильна, поэтому с ходу не разобралась, что на ней изображено. Но Яринка поняла мой невысказанный вопрос и раздвинула руками разбросанные поверх кальки обрезки ткани.

– Это плащ-дождевик, – гордо объявила она. – Точнее, выкройка плаща-дождевика, но я буду шить плащ астронома.

– Это как? – изумилась я.

– Я подумала, что если сшить плащ из чёрной ткани, к нему приклеить большие серебряные звёзды и кометы, а потом из бумаги сделать такой же колпак, то получится совсем как одежда астронома из сказок.

– Может, звездочёта?

– Ну да, правильно – звездочёта, – кивнула Яринка. – Ещё я склею из картона подзорную трубу, и будет совсем классно.

– Ага, классно, – неуверенно согласилась я. – Только ты же никуда такую одежду не наденешь.

– Ну и что? – беспечно отозвалась Яринка. – Здесь надену, вам покажу. Сфоткаете меня. И вообще я шью не для того, чтобы носить, а для того, чтобы сшить.

– Это как Настуся с чепчиком? – догадалась я. – Она ведь тоже в нём не спит.

Яринка пренебрежительно оттопырила нижнюю губу:

– Пфы – чепчик! Такую скукотищу я шить никогда не стану. Вот костюм астроно… звездочёта, совсем другое дело.

С этим я не могла не согласиться. Но всё ещё не понимала главного.

– Ярин… а зачем тебе это надо? Ты же ненавидишь шить.

Яринка снова засопела. Но, видимо, ей хотелось выговориться.

– Просто когда ты начала ходить в этот свой хор, я по вечерам сидела одна, и было очень скучно. А потом ты приходила вся такая… будто тебе там каждый раз подарки дарят, так интересно всё рассказывала, столько нового знала! И мне стало казаться, что я живу совсем никак. Ты вон и к Дэну в лес убегала, и из рогатки стреляла, и петь-играть начала, а я… как мой отец! Он всегда с работы придёт и перед «ящиком» развалится, больше ему на фиг ничё не надо. Так противно стало… А тут ещё Настуся рассказала, как Варвара Петровна решила, что у меня нет никакого ни таланта, ни умения. Тут я прямо разозлилась! Вот и пошла к ней позавчера.

– А она?.. – заинтересовалась я.

– Она обрадовалась. Настуся права, она ж неплохая тётка. Начала мне выкройки показывать, сказала, что я сама буду выбирать, что шить. Вот я и выбрала. И Варвара мне сразу дала и выкройку, и ткань и обещала серебряную фольгу для звёзд достать.

– Она не удивилась, что ты хочешь такой наряд сделать?

– Удивилась. Но по-хорошему. Сказала, что у меня есть фантазия и кри… кря…

– Креативность?

– Точно. Так что теперь буду шить. Но не всякие юбочки-чепчики, а то, что сама придумаю!

Яринка выглядела такой довольной и важной, особенно на фоне последних дней, когда она ходила словно тень самой себя, что я в порыве радостных чувств обняла её и затормошила. Это вылилось в недолгий подушечный бой, после чего мы решили отложить и шитьё и уроки до ужина, вместо этого сев на подоконник читать «Алису».