Лето придёт во сне. Приют

– Дэн, это… запрещённые книги?

– Ну, скажем так – не криминальные, уголовного преследования за их распространение не будет. Но они не одобряются церковью и, уж конечно, запрещены к прочтению детям… особенно девочкам.

– Почему? – спросила я.

– Дабы не смущать юные умы несбыточными мечтами, – то ли всерьёз, то ли передразнивая кого-то, ответил Дэн. – Так что смотрите, чтобы их у вас никто не увидел.

Я покосилась на Яринку, которая молчала, закусив губу. И выражение её глаз мне не понравилось. В них читался… страх? Любой, кто знает мою подругу, сейчас был бы немало удивлён, потому что Яринка и страх понятия почти несовместимые. Что же могло её напугать?

О запрещённой литературе я слышала и раньше. В основном это были книги неугодные церкви, но я до сих пор не задумывалась, чем же именно они могли ей не угодить.

– Дэн, – даже Яринкин голос звучал непривычно робко, – откуда ты их взял?

Дэн вернул мне планшет, свой спрятал в карман и сказал уже знакомые слова:

– Не всё сразу. А теперь бегите. В следующий понедельник, в это же время, на прежнем месте. И начните читать.

До ужина мы с Яринкой демонстративно просидели на скамейке прямо под окнами девичьего корпуса, всем своим видом показывая – вот они мы, прилежные воспитанницы, никуда не отлучались. А я просто физически ощущала, как сквозь ткань платья жжёт мне кожу вернувшийся в карман планшет. Книги! Запрещённые! Яринка тоже ёрзала. Но мы героически исполнили свою роль хороших девочек и только после этого отправились в дортуар, где я перекинула книги и Яринке. Дэн показал нам, как можно сделать папку невидимой в проводнике. Конечно, если бы кто-то из воспитателей вздумал специально что-то искать в наших планшетах, эта хитрость не помогла бы, но так, по крайней мере, ничего не бросалось в глаза. Мы хотели сразу приступить к чтению, но в дортуар вернулась с продлёнки Настуся. Она выглядела очень довольной и, увидев нас, поспешила поделиться радостью:

– А я до конца четверти освобождена от домашних заданий по рукоделию! Знаете почему?

– Очень интересно… – буркнула Яринка, но Настуся не заметила её недовольства.

– Потому что я уже сделала всё, что Варвара Петровна будет задавать! – похвасталась она. – И халатик, и вышивку, и ночнушку, и чепчик…

– Какой ещё, блин, чепчик?! – Яринка повысила голос.

– Это вам в конце сентября зададут шить ночные чепчики. Такие смешные, на тесёмочках. Сейчас покажу…

Настуся нырнула в свой шкафчик, а Яринка, выразительно посмотрев на меня, покрутила пальцем у виска:

– Зачем нам нужны ночные чепчики? Дайка, ты собираешься спать в чепчике?

Я, хихикая, замотала головой, а Настуся наставительно сказала из шкафа:

– Это не затем, чтобы спать, Ярина, а чтобы учиться шить самые разные вещи. Чепчик – это не сложно.

Она, наконец, отыскала, и продемонстрировала нам что-то вроде кружевного мешочка на широких тесёмках.

– Вот. Тут самое сложное собрать ткань вокруг резиночки… – Настуся вдруг осеклась и посмотрела на Яринку. – А ты почему больше не ходишь на продлёнку?

Яринка засопела.

– Я пальцы исколола.

– Но ведь они у тебя уже зажили.

– Меня Варвара Петровна обратно не зовёт.

– А-а, – вспомнила Настуся, – точно, она же говорила о тебе.

– Что говорила? – насторожилась подруга.

– Что ты… как это… абсолютно безнадёжный случай! Что она ошибалась насчёт того, что научиться рукоделию может каждая и для этого не нужен никакой талант.

Яринка зло прищурилась:

– Да неужели Варварушка признала свою ошибку?

Настуся не почувствовала угрозы в её голосе и беспечно продолжала:

– Ага. Она сказала, что какой-то, хоть самый крошечный талант всё-таки нужен, но у тебя и такого нет.

Яринка вскочила и, фыркнув как разъярённая кошка, вылетела из дортуара, хлопнув дверью.

Настуся растерянно заморгала, продолжая держать перед собой чепчик.

– Ой… я её обидела?

– Не обращай внимания, – успокоила я. – Скоро она ничего и не вспомнит.

Но как показало будущее, я ошиблась.

После ужина Агафья объявила, что сейчас в гостиной включит сказку про Летучий Корабль, и, хоть я её уже видела, решила посмотреть ещё раз вместе со всеми, чтобы не оставаться одной и отвлечься от тягостного, мерзкого чувства, которое всё это время сидело где-то на задворках моего сознания, а сейчас, с наступлением сумерек, начало выбираться наружу. И было оно связано с Белёсым, с его мяукающим голосом и шумным дыханием, со слюнявыми губами, с руками, которые могут хватать и стискивать…

Пока я была с Дэном, с Яринкой, пока в крови ещё играл мстительный азарт, всё произошедшее казалось приключением, чем-то интересным и почти смешным, учитывая то, как ловко мы взяли верх над Белёсым. Но чем дальше, тем сильнее веселье уступало место угнетённости, странному чувству потерянности, словно под ногами вдруг исчезла знакомая тропа.

Сидя вместе с Яринкой и другими девочками на разноцветных пуфиках и креслах перед широким экраном, я старалась следить за сюжетом сказки и даже смеялась вместе со всеми в забавных местах, но в душе словно ширилась и углублялась зловонная трясина, в которую я проваливалась всё глубже. Наконец, поняв, что притворяться больше нет сил, я на цыпочках покинула гостиную и вернулась в дортуар. По счастью, там никого не было, никто не стал спрашивать, почему я съёжилась на подоконнике, прильнув головой к стеклу.

Трясина засосала меня почти с головой, в ней было холодно и мерзко. Даже мысли в голове стали тусклыми и какими-то осклизлыми…

Еле слышно открылась и закрылась дверь, послышались лёгкие шаги, и рядом на подоконнике оказалась Яринка. Устроилась напротив меня в такой же позе – руки обнимают согнутые колени, висок прижат к стеклу.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – глядела она грустно, но понимающе.

– Что? – Я мысленно потянулась к подруге, и это помогло остановить погружение в трясину.

– У нас в подъезде на первом этаже один дядька жил. Мне тогда семь лет было, я только в школу пошла, и он утром стал караулить меня на лестнице, там, где темно, у самого выхода. Сначала шоколадки разные давал, всё говорил, какая я красивая девочка. Потом стал в щёку целовать и по попе хлопать. Ну как бы в шутку, я и внимания не обращала. А однажды сказал, что даст мне денежку, если я его тоже потрогаю… ну там. А я ещё мелкая была, ничего не понимала, вот он взял мою руку и стал водить себе по штанам. Тут наверху кто-то дверь открыл, он испугался, сунул мне шоколадку и ушёл. А на следующее утро опять… только теперь хотел, чтобы я руку ему в штаны засунула, но мне противно стало, я вырвалась и убежала. А после школы рассказала отцу.

Яринка замолчала, уткнувшись носом в колени.

– И что отец? – наконец спросила я.

– Отец побил меня.

– Тебя? За что?!

– Сказал, что если я такая маленькая уже мужчин завлекаю, что дальше будет? Кричал: «Шлюха в доме растёт!» А потом запер меня в кладовке и маме не разрешил открывать. Она меня выпустила, только когда он уснул. Я всё плакала и спрашивала, почему, если это всё так плохо, папа побил меня, а не соседа? Ведь это он придумал такое делать! А мама сказала, что многим людям легче обвинить слабого, чем защитить его. Понимаешь?