Князь поцеловал невесту, прижал к себе так, что у них обоих перехватило дыхание. В холл вышли родители Елены, они на прощание тоже обняли Дмитрия и пожелали ему удачи. Андрей Андреевич взял дочку под руку и ласково погладил по плечу и по щеке, когда ее жених стал спускаться по ступенькам крыльца, а когда молодой человек оседлал Уголька и выехал за ворота, Ольга Дмитриевна вслед перекрестила его.
*
июнь 1829 год
Кавказ
Важным опорным пунктом между Анатолией и Южным Кавказом была крепость Карс. Взятие этой крепости год назад стало одним из триумфов русского оружия на Кавказе. То сражение было поистине невероятным, казалось, земля и небо перемешались, перевернулись, слились; тысячи солдат тогда не вернулись с поля боя, но на следующий год русская армия была вынуждена отразить попытку турок вернуть Карс. Крепость имела важное стратегическое значение, и то, что она в итоге все же осталась под контролем русских, дало возможность генералу Паскевичу вести свои войска дальше, вглубь Османской империи.
Русской армии предстояло пройти через Саганлугские горы. Их темно-зеленый мрачный хребет, казалось, был неприступным. Турки здесь занимали довольно выгодные позиции, расположившись на пологих уступах, которые были окружены глубокими ущельями, а местами опирались на крутой обрывистый берег бурной, холодной, горной реки. Турецкие командиры были абсолютно уверены, что в этих горах русские солдаты найдут свою погибель.
К сожалению, в русском лагере не было достоверных сведений о качествах дорог, по которым можно было перейти хребет. После долгих размышлений генерал Паскевич все же принял решение: два отряда под командованием графа Азарова и князя Белова должны были попробовать подняться в горы. Князь Белов, как более опытный командир, должен был провести свой небольшой конный отряд к одному из нижних уступов, который, как донесла разведка, был в стороне от турецкого лагеря, и там основать позицию и затаиться. Идти предстояло налегке, не обременяя себя тяжелыми орудиями. Отряд Азарова следовал за ним с разницей в несколько часов, но был уже более многочисленным и тянул за собой пушки.
Рано утром, когда еще только-только занимался рассвет, князь Белов выдвинулся со своими людьми в горы. Дорога была тяжелой. Приходилось часто спешиваться и проводить коней следом за собой. Своего Уголька князь оставил в Петербурге; конь был еще молод, не слишком сдержан и не годился для боя. Он взял с собой Зевса – гнедого коня, который уже неоднократно бывал с ним в сражениях на Кавказе.
Выйдя, наконец, на небольшой уступ, на котором вполне можно было расположиться всем отрядом, Дмитрий внимательно осмотрелся: уступ был широким и вытянутым. С одной стороны он упирался в скалу, покрытую густым лесом, а с другой – внизу шумела и грохотала река. Князь зорким глазом обежал лесную чащу, его вдруг привлекло какое-то движение. В следующий миг раздался резкий хлесткий звук, который прокатился по ущелью, отражаясь от скал. Сильный толчок в правое плечо чуть не вышиб князя из седла, резкая тупая боль обожгла руку.
Это был первый выстрел! А потом последовал оглушительный залп, несколько солдат упали замертво, а еще несколько получили ранения. Неожиданно все стихло. Никто ничего не успел предпринять, как откуда ни возьмись, на русский отряд посыпались турки.
Дмитрий выхватил саблю и ринулся в бой. Он отчаянно отражал нападения аскеров, ища пути отступления для своих людей, но они оказались окружены.
На небольшом уступе творился ад: воздух был наполнен криками, звоном клинков, звуками выстрелов и запахом пороха.
Белов сражался, не чувствуя боли; скатившись с коня, он кинулся в атаку. Князь размахивал саблей, и под его меткими, сильными ударами турки падали один за другим. Над головой свистели пули, Дмитрию даже показалось, что он слышит пушечную пальбу. Солдаты его отряда так же отчаянно сопротивлялись, но силы были не равны. Турки дрались, как черти; они были очень хорошо подготовлены и вооружены, не знали жалости, и их было значительно больше.
Князь чувствовал, что ему становится все труднее давать отпор врагу. Мундир промок от пота и крови, плечо горело, раненная рука переставала слушаться, красная пелена застилала глаза, но он не мог сдаться и продолжал отчаянно биться. Дмитрий потерял счет времени. Сколько уже длился бой? Несколько минут? Или несколько часов?
В какой-то момент офицер оказался окружен. Двое аскеров налетели на него сзади, и лишь приложив неимоверное усилие молодой человек скинул их, но тут же на него кинулись еще трое. Пытаясь увернуться от противников, он пронзил одного из них саблей, а другой, изловчившись, ударил князя в живот. Дыхание сбилось, Дмитрий согнулся, отлетел в сторону, потерял равновесие и уже в следующий миг почувствовал, что скользит вниз.
Падение было довольно долгим, мужчина пытался удержаться за какой-нибудь выступ, но лишь поранил ладони об острые камни. Раздался всплеск, и ледяная вода обожгла тело. Бурный поток подхватил его, словно щепку, и с бешеной скоростью понес вперед. Горная река кувыркала и кружила князя, захлестывая с головой. Дмитрий пытался плыть, судорожно хватая ртом воздух, но был не в силах справиться с этим яростным течением. Он натыкался на камни, но никак не мог зацепиться ни за один из них.
Силы, казалось, были уже на исходе, когда молодой человек заметил, что течение замедляется. Берега разбежались шире, глубина сделалась больше, он, наконец, смог нормально всплыть и немного отдышаться, но, услышав оглушительный рев воды, развернулся лицом вниз по течению и понял, что это ловушка. Впереди был порог, с которого с огромной силой и скоростью река срывалась вниз. Течение снова подхватило его, и через секунду он почувствовал падение, потом глубоко вошел в воду и мощные потоки завертели его. Мужчина пытался всплыть, удар о воду вышиб из него дух, и легкие отчаянно требовали воздуха, но река неумолимо кидала его из стороны в сторону. Вдруг князь почувствовал тупую боль – он налетел спиной и затылком на камни.
Последнее, о чем Дмитрий успел подумать, прежде чем провалиться в черную вечность, – была Елена.
Через несколько часов, когда отряд Азарова обогнул скалу, перед графом представилась ужасная картина. Весь уступ был залит кровью и завален телами русских и турецких солдат, тут и там лежали трупы лошадей. Дымились уже почти погасшие костры, валялось оружие. Многие тела русских солдат были изуродованы до неузнаваемости или сожжены.
У Павла похолодело все внутри, он озирался по сторонам и не мог поверить своим глазам…
Из отряда князя Белова в живых никого не осталось.
*
август 1829 год
Петербург
Лето в этом году сводило горожан с ума.
Стояли невероятно жаркие дни, в городе было нечем дышать, тень деревьев и беседок не спасала от палящего солнца, гранит набережных нагревался так, что до него было невозможно дотронуться.
Совершенно неожиданно изнывающий от зноя город могли накрыть сильные ливни с грозами. Они приносили несвойственную этому времени года прохладу, а уже через несколько часов снова приходила духота.
Князь Мерзликин и граф Фролов совсем недавно вернулись из Москвы, где погода была не такой переменчивой, и на чем свет стоит ругали петербургские ненастья.
День был ужасно жарким и душным, друзья верхом направлялись к дому князя Плетнева. Оба офицера хранили мрачную задумчивость и молчали. Три дня назад они вернулись в Петербург, где их ожидало чудовищное известие от графа Азарова о том, что в июне отряд князя Белова был разбит в горах, а сам князь погиб.
Сегодня молодым людям предстояла очень тяжелая миссия – сообщить невесте Дмитрия и ее родителям эту страшную новость. Они решили, что сами должны это сделать, потому что очень любили и уважали своего погибшего друга, знали, с каким трепетом он относился к своей невесте, и не могли допустить, чтобы такие вести Елене рассказали посторонние люди.
Друзья подъехали к особняку на Мойке, спешились, набросили поводья лошадей на невысокую ограду возле крыльца, посмотрели друг на друга и поднялись по ступеням.
Все окна и двери в доме были открыты, привлекая в помещения сквозняки, чтобы хоть немного облегчить пребывание в невероятной духоте, которая царила внутри особняка.
Горничная проводила их в кабинет хозяина и удалилась. Мужчины вошли в светлую комнату и остановились, молча глядя на Андрея Андреевича. Князь Плетнев сидел за столом, изучая бумаги, а увидев молодых людей, сначала искренне обрадовался, но, посмотрев им в глаза, тут же помрачнел. Очень нехорошее предчувствие закралось в его сердце.
– Добрый день, молодые люди! Очень рад видеть вас, – скрывая подступившую тревогу, сказал он.
– Добрый день, ваше сиятельство! К сожалению, вести у нас не радостные, – проговорил граф Фролов.
– Мы несколько дней назад вернулись из Москвы, – продолжил князь Мерзликин. – Дома меня ожидало письмо… от графа Азарова…
Елена пребывала в хорошем настроении. Жара очень утомляла, но девушка радовалась каждому дню и с нетерпением ждала возвращения Дмитрия. Она очень скучала по нему. Последнее письмо от жениха княжна получила чуть меньше месяца назад. Он сообщил, что вскоре должен отправиться в горы и долго не сможет писать, поэтому девушка не волновалась, а спокойно ждала весточки от любимого.
Каждый вечер перед сном Елена перечитывала те несколько писем, которые получила от князя. Они не были длинными, но в них было так много любви и нежных слов, что на сердце становилось теплее, и разлука не казалась такой тяжелой. Дмитрий писал, что скучает по невесте, ждет встречи с ней и безгранично любит ее.
В этот день Елена поехала на прогулку верхом. Одетая в легкий светло-серый костюм для верховой езды и белую шляпку, она направлялась в сторону Летнего Сада, где договорилась встретиться со своими подружками и устроить небольшой пикник в тени деревьев. Девушка уже выехала на Невский проспект, когда обнаружила, что одна из ее перчаток порвана на самом видном месте. Княжна вздохнула и развернула Звездочку, решив, что пока она еще не уехала слишком далеко от дома, стоит вернуться и взять новую пару перчаток.
Заехав во двор, Елена увидела двух коней, привязанных к изгороди. «Наверное, к папеньке приехали посетители. И как в такую жару можно думать о делах?» – подумала она. Накинув поводья Звездочки на ограду у крыльца, девушка поднялась по лестнице и вошла в дом. Она сняла шляпку, оставила ее вместе с перчатками на диванчике в холле и решила заглянуть к отцу, которого еще сегодня не видела, чтобы поприветствовать его, а заодно и удовлетворить свое женское любопытство, тем более что голос, доносившийся из кабинета, показался ей очень знакомым.
– … бои на Кавказе идут жестокие, но наша армия близка к победе, – Константин сделал паузу, а Елена, замедлив шаг, прислушалась. – Также это письмо принесло очень горькую весть… – она подошла ближе, сердце отчаянно стучало, а князь продолжил, – граф написал, что в одном из боев отряд князя Белова был разбит, и Дмитрий погиб… – сорвавшимся голосом сообщил Константин.
За спинами мужчин послышался возглас, и они резко обернулись.
В дверном проеме стояла белая как полотно Елена. Ее глаза были широко распахнуты, руки тряслись, а ее саму била мелкая дрожь.
– Доченька! – воскликнул Андрей Андреевич, и, подскочив со своего места, кинулся к дочери.
Оглушенная невероятной новостью, Елена круто развернулась и, подхватив юбки, бросилась прочь. Земля горела под ее ногами, в висках стучало, подступивший к горлу ком не давал дышать. Девушка ничего не чувствовала, лишь порывисто хватала воздух ртом, пытаясь вздохнуть.
Выбежав из дома, княжна вскочила на Звездочку и резко пришпорила ее. Лошадь встала на дыбы, заржала и выскочила за ворота.
Константин и Алексей поспешили за княжной. Андрей Андреевич выбежал вместе с ними на крыльцо и с ужасом посмотрел вслед дочери. Молодые люди молниеносно оседлали своих коней и пустились в погоню.
Елена верхом на Звездочке стремительно летела по улицам города, ничего не замечая кругом и почти не разбирая дороги. Она лихо обгоняла экипажи и других всадников, пугая прохожих и лошадей. Адская боль терзала девушку, разрывая ей душу на маленькие кусочки, разбивая ее сердце на крохотные осколки. Так хотелось унять эту боль, прекратить эти мучения.
Дмитрий! Ее жизнь, ее любовь! Тот, кого она так ждала, больше не придет! Он больше не прижмет ее к своей груди и никогда не поцелует! Не засмеется своим бархатистым смехом, не пригласит ее на вальс, не услышит ее рассказ о новой книге, которую она только что закончила читать.
Все! Больше ничего не будет!