АGONY

– Может, меня вполне устраивает моя настоящая работа, – он огрызнулся, переводя свой пронзительный взгляд на меня.

– Томми, пожалуйста, не злись на меня. Но я знаю, что такой способный и разносторонний человек как ты просто не может всю жизнь провести, развозя фастфуд по Уэймуту.

Томми молча отвернулся к окну, продолжая следить за дорогой. Я снова глубоко вздохнула.

– Прошу тебя, давай поговорим об этом. Только не замыкайся в себе, потому что мне больно видеть тебя таким. Я хочу, чтобы ты не копил в себе все, что тебя тревожит, – я прервалась. – Ты все время выслушиваешь меня и даешь советы. Я тоже хочу сделать это для тебя. Пожалуйста, позволь мне…

Я коснулась его бедра, чувствуя, как напряглись мышцы в его теле и как шумно он вдохнул воздух через нос.

– Помнишь, ты спрашивала, почему мы с Армином так недолюбливаем друг друга? – спросил он.

Я кивнула, продолжая внимательно слушать его. Томми облизал свои пересохшие губы и откинул челку со лба.

– Мне следовало сказать тебе об этом раньше, но я не хотел вспоминать прошлое. В общем, после смерти отца мы оказались в довольно трудном положении, – он прервался, вздыхая. – Нам были нужны деньги, чтобы восстановиться, вылезти из долгов и как-то жить дальше. Мама зарабатывает немного, а я тогда еще не мог куда-либо официально трудоустроиться, так как учился в школе. Поэтому, я стал добывать деньги совсем нечистыми способами. Не то, чтобы бил людям морды или торговал наркотой. Я играл в покер с такими вот мажорами, типа Армина. Каждый вечер детки богачей ставили огромные суммы в обмен на игру, в которой каждый хотел показать себя, – Томми усмехнулся, но глаза его по-прежнему были болезненно-грустными. Они совсем не улыбались.

Я крепче сжала его бедро в надежде показать, что я рядом, что слушаю, потому что мне важно знать это. Мне важен он.

Том снова перевел дух, прежде чем продолжил.

– В общем, пару раз я играл с Аддерли, а потом к нам присоединился Нолан. Я сильно мухлевал, и Кеннет проиграл мне довольно много денег. Армину пришлось вложить за него половину, потому что у Нолана не было больше. Позже они узнали, о том, что я вел нечестную игру, – Томми посмотрел прямо перед собой, задумчиво потирая пальцами подбородок, будто окунаясь в ту атмосферу, в которой ему пришлось оказаться подростком. – Они так ничего и не смогли предъявить мне, потому что не было доказательств. Но остановило их даже не это. Они бы не стали связываться со мной по той самой причине, что играли мы незаконно, в подвале старого полуразрушенного здания за городом.

Я часто моргала, пытаясь переварить услышанное. Я никогда не слышала от Армина, чтобы он играл в покер, да еще и подпольно! А он, оказывается, не такой уж и невинный, как я думала о нем прежде. Выходит, я совсем не знала его настоящего, и мысль об этом ввела меня в полнейший ступор. Но зато теперь мне стало ясно, почему Армин так зол на Тома. Не просто потому что тот развел Нолана на деньги, а потому что у Томми был компромат на них. Думаю, Армин просто опасался, что Том сдаст их полиции, которая совсем не поощряет такого рода занятия.

Впрочем, это сейчас было совсем незначительным для меня. Сейчас я была с Томом, и только он был для меня по-настоящему важен. Я вдруг поняла, как много этот мальчик сделал для родных. Он буквально тащил всю семью на себе, потому что больше некому было это сделать. Он был достоин куда лучшей жизни, чем была у него. Том был одним из самых сильных людей, которых я удостоилась знать в своей жизни. И это совершенно точно было честью для меня, быть его девушкой. В этот момент я снова влюбилась в него, еще больше, чем прежде, если это вообще было возможно.

Когда я только собиралась спросить его об инциденте, произошедшем ранее, Томми взглянул на меня и продолжил.

– Я всю жизнь смотрел на мою маму и восхищался ее способностью быть полезной для людей, давать им шанс на жизнь. И я мечтал, что, когда вырасту, обязательно стану хирургом, чтобы я мог спасти любого человека, обратившегося ко мне. Я очень хотел помочь каждому только для того, чтобы увидеть слезы счастья и искреннюю радость в их глазах после сложной многочасовой операции. Чтобы научить их жить и ценить каждое мгновение, которое бы у них было благодаря тому, что лечение прошло успешно. Это так важно, делать людей счастливыми, – Томми тепло улыбнулся, совсем как его мать, представляя это в своей голове. – И важно это не для удовлетворения собственного эго: «Посмотрите, я спас человека!». А важно это потому, что если будут счастливы люди – в мире просто не останется места для ненависти и зла. Нет большего счастья, чтобы быть здоровым, чтобы иметь возможность проживать эту жизнь и заниматься любимым делом, – он остановился на секунду, и улыбка вдруг сошла с его лица. – Я не поступил в колледж, чтобы Венди могла учиться на отложенные деньги.

– О, Том, мне так жаль… – я сглотнула нарастающий ком в горле, чтобы не расплакаться.

– Все хорошо, Бэбби. Это все в прошлом. А я живу настоящим, потому что хочу радоваться мгновениям. Потому что нет ничего важнее их проживания.

Я постаралась улыбнуться парню, когда прошептала, как сильно люблю его и получила в ответ короткий поцелуй в уголок губ.

Его рассказ очень сильно тронул меня. Я отчетливо представляла себе высокого пятнадцатилетнего паренька с копной вьющихся волос и чудесными большими зелеными глазами, с его глобальными планами, способного сделать этот мир чуточку лучше, но которому внезапно пришлось пожертвовать всем ради матери и сестры. Это было настолько невероятно прекрасно и печально одновременно. Томми был настоящим героем. Но он и не подозревал, что уже сделал намного больше, чем думал, что сделал. Он не спасал людей, делая им операции или выписывая нужные лечебные препараты. Но он лечил их души, спасал людей своей любовью к жизни. И он определенно точно спас меня от самой себя, когда ворвался в мою жизнь в мой восемнадцатый День Рождения. Он спас меня раньше, чем я поняла это, и он спас меня, сам не осознавая того, как сильно перевернул всю мою жизнь.

16.

«Если представить, что закрыв глаза, я смогу очутиться где захочу,

то я непременно это сделаю.

А открыв, я уже не буду здесь, нет…

Я на возвышенности скалы, где ветер не такой тёплый,

как внизу, где птицы кажутся совсем близкими,

и где море всё такое же далёкое, но и в тоже время очень близкое.

Где закат рисует на моём лице лучами,

где пахнет хвоей и чистым,

Боже, каким же чистым воздухом.

Здесь не хочется думать… совсем не хочется.

Хочется просто держать тебя за руку и знать,

что ты никуда не уйдешь.

А потом, сорвавшись вниз, раствориться там,

у подножия скалы, наполняя себя солёными минералами.

Я здесь. Я пока ещё здесь.

А ты?

Не видишь этого?

Тогда закрывай глаза».

Roberto Cacciapaglia – «Wild Sea»

Когда Томми привез меня домой и вышел из машины, чтобы проводить до крыльца, мы заметили, что на нем нас уже поджидала весьма раздраженная мама и Дейрлл. Том приветливо кивнул моей родительнице, на что та удостоилась лишь неодобрительно хмыкнуть, а сестра постаралась ободряюще улыбнуться парню.

– Может, мне стоит остаться и заступиться за тебя в случае чего? – взволнованно поинтересовался Эванз на подходе к дому.

– Не нужно, все хорошо, – я крепко сжала его ладонь, которую держала в своей. – Я должна во всем разобраться сама.

– Хорошо. Помни, что я люблю тебя.

Томми оставил аккуратный поцелуй в уголке моих губ, после чего еще раз кивнул маме и сестре и, развернувшись на пятках, зашагал к своей машине. На самом деле я очень хотела, чтобы он остался со мной хотя бы для моральной поддержки, но понимала, что сейчас было не самое лучшее время для представления парня моей сумасшедшей семейке.

– Бэб Элизабет Хетфилд, – она была все так же консервативна в своих высказываниях. Сколько раз за всю свою жизнь я слышала, как меня называют полным именем? Не сосчитать. Я устало закатила глаза, пытаясь не раздражиться и не наговорить лишнего. Плюс, ругаться на виду у всех соседей мне тоже не хотелось.

– Мама, прошу, только не здесь. Давай ты выскажешь мне все свои недовольства в доме? – я предложила, проходя мимо нее и ошарашенной Дейрлл, челюсть которой с каждой секундой опускалась все ниже и ближе к асфальту.

Когда мы зашли в дом, и я поздоровалась с заинтересованным Грэгом, мать сразу же повела нас с сестрой в свой кабинет. При этом Дейрлл успела восторженно пролепетать мне на ухо о том, какой Томми хорошенький. Я смущенно улыбнулась, хотя в душе все и так прекрасно знала. «Хорошенький» – это самое слабое описание для такого парня, как Эванз. Я имею в виду, это ведь был Томми. Мой любимый Томми: мальчик, озаривший всю мою жизнь своим солнечным светом. Мальчик, подаривший мне лучшие мгновения жизни. Мальчик, подаривший мне саму жизнь

Голос мамы вырвал меня из счастливых воспоминаний, когда она устроила свой допрос на тему из разряда: «И что это было?». Я не могла понять, почему ее так интересует то, что произошло у нас с Армином. Ну, расстались и расстались, многие пары проходят через это, и такая ситуация не считается абсурдной у нормальных людей. Но, видимо, у таких, как мы – это самая настоящая катастрофа.

Она долго и упорно доказывала, какой Армин чудесный, и как много он сделал для меня. Я не спорила, Армин действительно сделал для меня более, чем многое. Он всегда был рядом и вытаскивал меня из таких задниц, что большинство людей уже давно посчитали бы это гиблым делом. Но только не Армин. Он не сдавался. Никогда. Аддерли делал из меня человека, но это было, скорее, относительно и поверхностно. Он никогда не знал на самом деле, что стояло у меня за душой, потому что я попросту не рассказывала ему. Да и он, нужно признать, особо не интересовался этим. Да, он заботился обо мне, переживал за меня и всегда узнавал, хорошо ли я себя чувствую, если видел, что это было не так. Но мы никогда не затрагивали с ним такие темы, которые я могла затронуть с Томом и знать при этом, что буду понятой. Быть уверенной в том, что мои слова – не пустой звук.

Армина я любила за что-то, а Томми – просто так.