АGONY

– Все, не доламывай мою машину! – Томми снова пихнул меня.

– Иди, дочь моя, и помни: «Да прибудет с тобой сила!» – Эванз сделал серьезное выражение лица и сложил руки рупором, чтобы голос приобрел глубину и стал больше похож на голос Верховного Генерала*. Раздался мой звонкий смех, прежде чем я все-таки покинула Форд Тома.

Я успела помахать парню рукой прежде, чем он скрылся за поворотом, и, глубоко вздохнув после, побрела к дому.

Успешно преодолев все препятствия в виде забора и клумбы соседей (Господи, прости меня за их оборванные и помятые настурции!), я перебралась на наш задний двор и вскарабкалась по дереву к окну своей комнаты. Приподняв ставни, я с легкостью не самой грациозной пантеры оказалась внутри. На мое огромное удивление, дверь в комнату не была выломана, значит, все действительно подумали, что я сплю. Для большей убедительности я подергала ручку. Заперто. Уж не знаю, как много святых есть в мире, но я уверена, что сейчас мысленно перебрала и поблагодарила абсолютно всех в своей голове, ведь это было, по истине, настоящим чудом. Впервые в жизни все забили на меня, будто меня и не существовало вовсе, и я ощутила окрыляющую свободу, как птица, наконец-то вырвавшаяся из клетки на волю. Благодаря Тому мне теперь казалось, что я смогу все, и мысль о том, что я собиралась сказать сейчас маме, уже не вгоняла меня в дикий ужас, как еще часом ранее.

Я быстренько переоделась в ночнушку, будто только что встала, и, накинув сверху халат, вышла в холл. В доме стояла абсолютная тишина, и я уже даже подумала, что никого нет, как услышала голос, доносящийся из кабинета мамы. Я прислушалась и заметила еще один, мужской голос, но он точно не был голосом отца. Мысль об этом даже заставила меня мысленно ухмыльнуться. Ну конечно, стал бы папа срываться из Лондона и приезжать только потому, что его дочь пропустила благотворительный вечер? Держу пари, что вчера он был занят очередным заключением сделок, и если кто и переживал обо мне, так это мама, Лотти и Армин, но никак не он. Я удивлюсь, если он удостоится приехать, когда я заявлю им с мамой, что не поеду на собеседование, так как не собираюсь поступать в этот долбанный университет.

Я все еще пыталась определить обладателя тихого голоса, когда внезапно открылась дверь, и я, в буквальном смысле, столкнулась носом к носу с мамой и Армином.

Моей семье можно было дать Оскар за создавшуюся немую сцену. Сквозь мертвую тишину я услышала звонкое биение часов в гостиной и громко сглотнула. Десять утра. Запомните эту цифру, потому что это время, когда я встречу свою смерть.

Армин молча закрывал и открывал рот, будто видел перед собой ожившего Птеродактиля, и не знал, что сказать ему, а на лице мамы отразился спектр всевозможных эмоций, прежде чем она прокашлялась и, прикрыв глаза, глубоко вздохнула.

– Бэб Элизабет Хетфилд, – ее холодный, посылающий по всему телу мурашки, тон, заставил меня испуганно зажмуриться. – Ты ничего не хочешь нам объяснить?

Клянусь, она сказала слово «нам» так, словно Армин был моим отцом.

– Детка, где ты была? – Армин сердито сверлил меня своими глазами. Я понимала, что ему давалось с трудом быть строгим со мной, но он действительно был зол и озадачен моим поведением.

– Я… мне было слегка нехорошо вчера вечером, и я не заметила, как уснула.

– Но ты на протяжении двух часов просто отказывалась выходить из комнаты – Армин прервал мой жалкий лепет, сделав шаг ко мне. Я дрогнула и чуть попятилась назад, но вдруг увидела, как ярость постепенно рассеялась в глазах парня, когда он понял, что напугал меня.

Теперь в его глазах было лишь огромное сожаление и дикое желание извиниться. Но ему не за что было извиняться, потому что из нас двоих была виновата только я. Я поступила как стерва и именно я должна была просить прощения у него.

– Я думала, что мне станет легче и действительно полагала, что смогу выйти к гостям позже. Мне просто не хотелось волновать вас. Простите.

Чертов стыд!

Я ничего не могла поделать с этим чувством, и только все больше разражалась из-за него.

– Простите! – мама истерично усмехнулась. – Ты уже второй раз за две недели совершаешь подобное! Что с тобой происходит? Сначала побег из дома, прогул школы! Теперь неявка на семейный благотворительный вечер! Ты думаешь, я поверю в твои отговорки?

– Но я и правда чувствовала себя плохо вчера, – я начала заводиться. Лучшая защита – это нападение, так ведь?

– Миссис Хетфилд, она, правда, сама не своя в последнее время. Так что, я думаю, она не врет, – Армин заступился за меня, посмотрев на маму тем самым своим взглядом, которым он привык очаровывать все старшее поколение. Конечно, ведь это же Армин! В прочем, ему действительно удалось чуть остудить пыл мамы, и за это я не могла не поблагодарить его.

Пока мама прикрыла глаза, я слегка кивнула Армину, и уголки его пухлых губ приподнялись в небольшой теплой улыбке. Он сумел чуть-чуть успокоить меня этим жестом.

– Обсудим это позже, – мама вынесла вердикт. – А сейчас собирайся. У тебя собеседование в два, – тон ее не дрогнул ни на секунду, оставаясь все таким же морозящим дух и не терпящим возражений.

Я набрала побольше воздуха в легкие, после чего выпалила буквально на одном дыхании:

– Я никуда не поеду.

– Что??? – мама и Армин так одновременно четко выразили свое удивление, будто за моей спиной была табличка с расписанными действиями. Не хватало только дружного закадрового аханья, чтобы понять, что мы находимся не в дурацком ситкоме.

– То есть, как это не поедешь? – неровно рассмеялась мама. – Прекрати свои нелепые шутки и иди собираться, – ее голос снова стал неподступным, словно айсберг в океане.

– Я не шучу. Я никуда не поеду по той самой причине, что не собираюсь поступать в Оксфорд.

– Детка, но это ведь неправильно…

– Разве это тебе решать, что правильно, а что – нет? – я огрызнулась.

– Бэб, что с тобой? – Армин ошарашено распахнул глаза и смотрел на меня, почти не моргая.

Я отвела свой взгляд от него и уставилась на свои голые ноги, одетые в одни лишь домашние тапочки-лапки, словно провинившийся ребенок.

– Мама, Армин, простите, но я все решила. Я не хочу поступать в Оксфорд, и никогда не хотела этого, – я снова подняла взгляд на них и максимально ясно отчеканила, как уже давно заученную фразу.

– Ты не можешь сама решать такие вещи! Вся твоя семья училась в этом университете, и ты обязана продолжить эту традицию! – мама изо всех сил пыталась сдерживаться, чтобы не накричать на меня, но тон ее все равно повышался вместе с каждым произносимым словом.

– Нет, мама! С меня хватит! Всю жизнь вы все решаете за меня! Решаете, чем я должна заниматься и что должна делать! Я только и слышу от вас: «Должна, должна, должна»! Или ваше любимое: «Ты обязана»! Но, хочу заметить, что я никому ничем не обязана, никому ничего не должна! У меня своя жизнь, и я хочу распоряжаться ей сама! Я хочу сама выбирать, куда мне поступать или не поступать.

Армин глубоко вздохнул, прежде чем влез в наш разговор, прервав меня.

– Бэб, твоя мама права. Оксфорд – первый университет страны. Нет ничего престижнее его в Англии.

– Серьезно? Так тебя престиж волнует? – мое удивление перешло все границы. Первый раз я увидела каким, оказывается, претенциозным был Армин. Как я раньше не замечала в нем этого? Он был совсем лишен простоты и всегда стремился произвести впечатление своей собственной значительности. И сейчас он сделал буквальный шаг к тому, чтобы оттолкнуть меня от себя.

Не знаю, что собирался ответить в свое оправдание Аддерли, но мама не дала ему сделать этого, заговорив первая.

– Бэб, не вынуждай меня звонить твоему отцу!

Я удивленно вскинула брови, посмотрев на нее, и засмеялась. Мне кажется, я походила на психически нездорового человека сейчас, потому что хохотала так громко и отчаянно, что из моих глаз постепенно начали скатываться слезы. Я понимала, что у меня начиналась истерика, но никак не могла остановить это.

– Отцу? – я вскрикнула сквозь смех. – Ты серьезно полагаешь, что это должно как-то напугать меня? Да он за всю свою жизнь почти ни разу не удосужился просто поговорить со мной! Господи, это так смешно! – я снова расхохоталась и почувствовала, что голос стал срываться, переходя в рыдания.

– Он зарабатывает деньги для того, чтобы вы с сестрой ни в чем не нуждались. Ты ведешь себя как глупый неблагодарный подросток! – мама в растерянности чуть понизила голос, но это не уберегло меня от новой волны истерики.

– Глупый неблагодарный подросток? Ты не понимаешь? Да не нужны мне его деньги! Мне нужен отец, мне нужен он! Его будто нет в моей жизни! – я закричала.

– Детка, – ошарашенный Армин попытался обнять меня, но я не дала ему сделать этого, оттолкнув от себя.

– Не трогай меня!

Гримаса боли отразилась на лице парня. Я была груба с ним, но мне были противны его прикосновения прямо сейчас. Сейчас я желала видеть рядом с собой только одного человека. И этим человеком был Том. Мне нужен был он и его объятия. Он бы обязательно сказал что-нибудь язвительное, за что получил бы от меня очередной подзатыльник, но это только подняло бы мне настроение, потому что с ним всегда было тепло и спокойно. С ним было как дома, он заставлял чувствовать себя в полном порядке. Он был как гармония, которой так не хватало моей душе.

Я попыталась взять себя в руки, когда прекратила истерить и заговорила ровным, твердым как камень, голосом.

– Можете лишить меня денег и наследства, но я все равно не стану поступать в Оксфорд. Вы можете запереть меня дома, под арестом, но я все равно сбегу. Отныне я буду сама распоряжаться своей жизнью, и вы не посмеете что-либо запретить мне.

Армин шумно сглотнул образовавшийся в горле комок и молча отвел от меня свой взгляд, наполненный обидой и горечью. Кулаки мамы сжимались и разжимались, пока она, из последних сил, пыталась не сорваться на меня. Я думала, что пройдет секунда, и она залепит мне звонкую пощечину, но она не сделала этого. Все, что я увидела после, это то, как она быстро кивнула, потерянно смотря куда-то сквозь меня, и, развернувшись, размашистой дерганой походкой зашла в свой кабинет. Мама не стала греметь дверьми или в приступе психоза бить посуду. Она просто, не сказав ни слова, ушла и закрылась у себя. И хотя я понимала, что моей вины не было в том, что я не оправдала ЕЁ надежд, мне было паршиво. Лучше бы она ударила меня или разнесла половину квартиры, чем молча согласилась и оставила меня одну. Но, по крайней мере, теперь у меня хотя бы появилась надежда на то, что она примет мое желание самой распоряжаться своей жизнью.

Я всхлипнула, стараясь унять все еще рвущийся из груди плач, и посмотрела на Армина.