АGONY

– Скажи, чего ты хочешь прямо сейчас? – Томми внезапно спросил.

– Прямо сейчас? – я непонимающе переспросила.

– Да. Прямо сейчас.

– Находиться где-нибудь, где я смогу быть собой, а не притворяться кем-то, кем не являюсь, – я ответила, не на секунду не задумавшись.

– Отлично, – шатен поднялся с пола, протягивая мне руку, – идем.

Мои глаза удивленно расширились, и я недоверчиво посмотрела на парня.

– Куда?

– В это твое «другое место».

– Что? Нет, я не… я не могу… – я испуганно затараторила, чуть отползая от парня.

– Почему? – Том выжидающе посмотрел на меня, когда я встала в паре метров от него.

– Потому что, мне нужно быть на благотворительном вечере родителей.

– Тебе все равно когда-нибудь придется научиться рисковать, – он пожал плечами.

– Что, и мы просто так возьмем и уйдем сейчас? Сбежим?

– Да, Бэбби, сбежим.

Томми сделал шаг ко мне, но я снова подалась назад и отрицательно покачала головой.

– Ну же, пошлем всех к черту этим вечером. Ты же этого хотела?!

– Да, но… – я растерянно пробормотала, обняв себя руками и закусив губу, – я не знаю, смогу ли, Томми…

Эванз взял мое лицо в ладони, заставляя посмотреть на него. Я чувствовала, как душно стало в комнате, даже с открытым окном было нечем дышать. К щекам прильнула кровь, а дыхание стало еще более тяжелым, когда он не спеша заговорил.

– Послушай, ты можешь намного больше, чем думаешь. Ты можешь все. Просто доверься мне, хорошо? – его тихий голос убаюкивал и успокаивал, заставляя мое напряженное тело чуть расслабиться. Я хотела довериться ему, и в эту секунду я твердо решила, что сделаю это. Если и рисковать, то только с ним.

– Хорошо, – я прошептала в ответ.

Ямочки появились на щеках парня, когда он улыбнулся мне, одобрительно кивнув головой.

– Отлично. Думаю, мы останемся незамеченными, если выйдем через окно, – он подмигнул и озорно щелкнул меня пальцем по носу, тем самым вызвав у меня широкую искреннюю улыбку, прежде чем переплел наши пальцы, помогая мне выбираться из темной осточертевшей комнаты, словно рыцарь, который вызволял свою принцессу из тесной холодной темницы.

Я не была принцессой, которая жила в заточении у злого дракона, а Томми не был доблестным самоотверженным рыцарем, но он делал то, что не смог сделать никто прежде.

Томми был лучше любого рыцаря.

Томми спасал меня.

Спасал от самой себя.

11.

Маяк Портланд-Билл – главная достопримечательность Портленда. Обычно, когда люди спрашивают: «Откуда ты родом?», стоит только произнести слово Портленд, как все сразу начинают восторженно тыкать пальцем в воздух и наперебой кричать: «О, это там, где красно-белый маяк?». Думаю, что все и знают о графстве Дорсет только потому, что в нем находится этот город с его, пожалуй, единственной столетней достопримечательностью. Об Уэймуте многие слышали по той же причине, что он расположен рядом с Портлендом. Хотя нет, Британцы, как истинные патриоты, достаточно хорошо знают историю этого города для того, чтобы, не раздумывая, сказать, что это город-порт, через который проходили многотысячные колонны солдат перед высадкой в Нормандию и из нее в далеком 1944 году. Да, та самая знаменитая Дюнкеркская операция. Ну, и, как плюс, знаменитые Дорсетские белые скалы – настоящее художественное великолепие, созданное матерью-природой.

Я поняла, что мы на самом юге острова, когда издалека увидела круговое движение мерцающей лампочки. Сумерки сгущались и уже плавно переходили в темную ночь. Томми припарковался и, обойдя машину, как всегда, галантно подал мне руку, помогая выйти тоже. Пока я поеживалась от холода (ведь я, конечно же, по закону жанра не переоделась из легкого вечернего платья во что-то более или менее подходящее для вечерних посиделок на природе и, благо, оно было не в пол), Эванз запрыгнул в кузов и, порывшись в нем буквально с минуту, нашел два пледа. Он молча протянул мне их, прежде чем снял с себя ветровку, заботливо укрыв ею мои плечи и получив от меня еле слышное «спасибо» в ответ, после чего коротко кивнул и взял меня за руку, пока мы спускались вниз с холма.

Мы расположились на небольшом кусочке пляжа прямо под этим самым маяком. В вечернее время суток народа здесь не было, в отличие от жарких летних дней, когда здесь невозможно было протолкнуться из-за большого наплыва вечно фотографирующих сооружение туристов. Когда мы, наконец, уселись, я негромко спросила:

– Зачем мы здесь?

Том уставился на меня так, будто я совершила преступление века или, не знаю, котенка утопила, после чего чуть тряхнул головой, убирая выбившиеся кудри с лица.

– Ты же хотела оказаться вдали от фальши и притворства, – он сказал после, будто мой вопрос был полнейшим абсурдом.

– Да нет же, – я усмехнулась, – почему ты выбрал именно это место?

– Ох, верно, как это я забыл о твоем неумении формулировать вопросы, – я закатила глаза и цокнула языком, слегка рассмешив парня.

– Ладно. На самом деле, я просто где-то вычитал, что вода смывает все невзгоды. И если это действительно так, то лучше тебе высказаться здесь, у самого моря, чтобы оно унесло все твои печали подальше отсюда и навсегда похоронило их на своем песчаном дне. Что-то вроде твоего «начать жизнь заново». По крайней мере, мне это помогает, даже просто мысленно прокрутить здесь все неприятности и глубоко выдохнуть. Я часто бываю здесь. И если вода смывает все неприятности, то морской порывистый ветер дает мне почувствовать себя свободным, словно птица в полете. Он напоминает мне о том, какой я есть. Ну, и плюс в том, что это место находится за пределами Уэймута. Тут уж ты точно со спокойной душой можешь быть собой настоящей.

Я смотрела на Томми завороженная, будто полностью парализованная. Он снова говорил самые обычные вещи, но так искренне и так просто, что его действительно хотелось слушаться. Мне всегда было интересно: почему нельзя начать жизнь заново, будто перевернув страницу книги? Просто быть художником своей собственной истории, чтобы стереть все, что тебе не нравится и нарисовать новый сюжет, вроде приторной тошнотворной картинки сказочной страны с вечным солнцем, скачущими единорогами и радугой, где все кругом кричало бы о счастье. Но теперь я поняла, что, даже если нельзя заново родиться чисто физически, можно взять свою судьбу в свои руки. Прекратить свое вечное нытье, выговориться и отпустить все ненужные обиды. Да, начать жизнь заново, освобождая себя духовно. Это было настолько элементарным и очевидным, что я даже никогда не смотрела на жизнь под таким углом.

Том все еще смотрел на меня, и иногда я могла видеть еле заметную тревогу в его глазах, когда они резко освещались светом фонаря, падавшего на его прекрасное лицо, когда он делал очередной оборот вокруг своей оси. Я глубоко вздохнула и вдруг меня понесло.

– Седьмой класс. Олимпиада по алгебре. Этот предмет я ненавижу всей своей душой, и ничего не менялась с пятилетней давности, но, тем не менее, я заняла первое место среди 7 классов по всей стране. Все, что я услышала в свой адрес от родителей: «Ну, конечно, по-другому и быть не могло, это же обязательный предмет для Оксфорда!». Для Оксфорда, Томми! Хрен бы с тем, что они определили мою судьбу, когда меня еще даже в утробе у матери не было, но они сказали это так утвердительно, будто, займи я второе или третье место, стала бы отныне позором семьи.

Я чувствовала, как во мне просыпалась настоящая ненависть. Я всей душой ненавидела сейчас родителей за их распоряжение моей жизнью. Щеки постепенно принимали алый оттенок, а на коже по всему телу выступили красные пятна гнева, но я продолжала.

– Восьмой класс. Балетная школа. Показательный концерт в Лондоне. Мы ставили отрывки из знаменитых балетных постановок. Мне досталась главная партия в «Лебедином озере», роль Одетты. Я танцевала словно в последний раз. Кажется так, как никогда не танцевала до этого, и словно у меня не было бы возможности танцевать когда-либо после. Я отдала всю себя этому малюсенькому, в сравнении со всем масштабом балета, кусочку, ведь это было моей мечтой, не смотря на то, что мне было всего 13. С отрывком я справилась действительно отлично, даже попала в колонку светских новостей. Все, что я услышала от них в ответ – сухое «неплохо». Да я не спала ночами, почти ничего не ела и пальцы в кровь стерла, а у них – «неплохо»!

Слезы вовсю стекали по моим щекам, а кожу жутко покалывало из-за нервов, пока я бешено ее расчесывала.

Том обеспокоенно положил свою руку на мое плечо, придвинувшись ближе.

– Бэб… – он тихо произнес.

– Мне просто нужно было, чтобы они хотя бы раз в этой жизни похвалили меня. Мне так хотелось услышать это именно от них! – я прервалась, чтобы набрать воздух в легкие. – Я ушла из балета сразу же после этого, выслушав целую лекцию о том, что я безответственна и ленива, раз не смогла закончить начатое. Они несносно продолжали тыкать мне в лицо Армином. «Посмотри на Армина», «Армин такой молодец!», «Армин закончил школу с отличием и поступил в Оксфорд», какая честь!

– Бэб, – Эванз повторил чуть громче, останавливая мою руку, которая уже разодрала ногу в кровь. Я была на таком взводе, что, казалось, могла с легкостью сейчас поджарить на себе яичницу. Я захлебывалась слезами и дергалась в попытке схватить побольше воздуха, чтобы не упасть в обморок из-за жуткого головокружения и нехватки кислорода.

– Я всю свою жизнь прыгаю выше своей головы. Для меня нет слова «планка», и эти случаи – единицы из всего того дерьма, через что мне приходилось проходить ребенком. После того, как я бросила танцы, мою жизнь полностью взяли под контроль и теперь окончательно решали, куда мне пойти, чем заниматься, во что одеваться и что есть, черт возьми! Конечно, подросток во мне взбунтовался, и я начала курить и выпивать. Пьяную меня для прикрытия забирали Армин или Грэг, за что им огромное спасибо. Без них бы меня заперли в доме и уже не выпустили до самой старости. Но самое ужасное, что отец появлялся только тогда, когда нужно было что-то в очередной раз запретить или наказать меня, а в другое время его не было в моей жизни, ему было плевать, как у меня дела. Его всегда интересовала одна лишь работа, а я была вроде глупого побочного эффекта, который вечно только мешал ему!

– Бэб, все хорошо, – Томми попытался приобнять меня, но я вырвалась из его рук в бешенстве.

– Ни черта не хорошо, Том! С тех пор я все только усугубила, наши отношения стали совсем холодными. Мать до сих пор, при каждом удобном случае, не кривится припомнить мне об этом!

– Они все равно любят тебя, милая, – Томми осторожно гладил меня по голове, а второй