АGONY

– Ч-чт… но как ты это сделал? – я недоуменно указала рукой на парня, а затем перевела ее на окно, выстраивая в голове более или менее адекватную причинно-следственную связь и стараясь понять, как ему удалось забраться на второй этаж.

– Залез на дерево, а после перебрался сюда, – он невинно пожал плечами, будто делал это каждый божий день.

Я подбежала к окну и недоуменно высунула голову на улицу, с очередным приступом удивления за сегодня замечая огромный дуб перед домом, на который я прежде, за все свои 18 лет, не обращала ни малейшего внимания. Я даже не задумывалась над этим, воспринимая дерево как обычную должную вещь, и не более того.

Я резко выдохнула и схватилась руками за голову, отводя выбившиеся прядки с лица, когда меня вдруг осенило.

– Но как ты пробрался через охрану?

Казалось, родители решили нанять сюда всю королевскую гвардию Букингемского дворца сегодня, будто кому-то было дело до их вечера «помощи».

– О, все оказалось до безобразия легко, Бэбби. Твоим родителям следует быть внимательнее в вопросах своей безопасности.

Да куда уж больше!

Томми подмигнул, на что я только раздраженно закатила глаза.

– Мне ничего не стоило обвести их вокруг пальца. Так что, теперь я сын какого-то мистера Гаррисона, которого, увы, с возрастом все чаще стала посещать временная потеря памяти. Старичок просто забыл о наличии у него пятерых детей, одного из которых, о чудо, пригласили на сегодняшнее торжество, – он чуть поморщился. – Хотя я, на самом деле, вообще не в курсе, что у вас тут происходит.

О, Господи, это гениально! Наглость этого парня просто переходила все границы.

Я недовольно фыркнула и скрестила руки на груди, чем слегка рассмешила Эванза.

Не смотря на это, у меня дико дрожали коленки. Мы не виделись неделю, а сейчас вот он, стоял передо мной, такой прекрасный ангел, как и всегда, с его растрепанной копной кудрявых волос, искрящимися глазами и очаровательными ямочками на щеках, в которые хотелось просто провалиться, настолько чертовски милыми они были. Но я была сильно обижена на Тома за то, что он тогда разозлился и уехал, даже не постаравшись объясниться за свою выходку после, а сейчас вдруг снова ворвался в мой мир (и дом) и вел себя как ни в чем не бывало.

– Зачем ты пришел? – я вопросительно приподняла бровь и попыталась сделать голос максимально твердым, переводя тему.

– Хотел продолжить начатую драму, а затем пойти страдать под какие-нибудь слезливые попсовые песенки, – Томми виновато улыбнулся и пожал плечами.

– Как насчет Джастина Бибера? – секунду поразмыслив, он поинтересовался.

– Советую Селин Дион. Под ее песни Титаник мог бы затонуть дважды.

– О, черт, нет! Я так хотел Бибера! – Том театрально простонал.

Я закатила глаза в ответ на кривлянья Эванза, прежде чем и вовсе отвернулась от него, демонстративно громко вздохнув и скрестив руки на груди, словно обиженный ребенок. Хотя, постойте-ка…

– А если честно, – шатен чуть запнулся на секунду, – просто хотел увидеть тебя. Том глубоко выдохнул, прежде чем, наконец, произнес то, что хотел.

Словно окаменевшая я застыла на месте. Мои глаза широко распахнулись. Томми молчал, в ожидании реакции с моей стороны. Я шумно вдохнула воздух через нос и осторожно повернулась лицом к нему. Он выглядел таким потерянным сейчас, и в его глазах не было ни тени веселья. Он говорил серьезно. И мне хотелось довериться ему, хотелось обнять его, чтобы по-настоящему почувствовать его. Мне хотелось задержаться с ним в этой темной комнате на всю оставшуюся жизнь, но мои гордость и обида не давали сделать этого. Он не давал знать о себе всю чертову неделю, пока я плакала каждый день, убиваясь по нему, так отчаянно желая снова увидеть его. Он мог написать мне, в конце концов, ведь у него был мой телефон, но он не сделал даже этого, тем самым дав мне повод думать, что наша с ним история отныне закончена. И сейчас мне хотелось накричать на него или ударить, и в то же время впиться в его сладкие губы страстным поцелуем, чтобы быть максимально близко к нему, чтобы стать единым целым.

Я снова выдохнула, отрицательно покачав головой, и стараясь вновь не расплакаться.

– Это уже неважно, – я отвернулась от парня и уставилась в пол, прежде чем и вовсе опустилась на него, опираясь спиной об кровать, стоящую позади.

– Эй, – Том сделал размашистый шаг ко мне, садясь рядом, – что случилось?

Ты случился, черт возьми!

– Не знаю, – честно ответила я и глубоко вздохнула. – У тебя когда-нибудь было такое чувство, что хотелось все бросить и сбежать? Я имею в виду, насовсем, далеко-далеко, где тебя не знает никто. Начать все заново?

Томми внимательно слушал, понимающе сжав мою ладонь в своей, из-за чего я, чуть было, не сбилась с мыслей, когда продолжила.

– Мне так надоело, что за меня все вечно решают! – я вырвала свою руку из его теплой ладони, когда начала активно ей размахивать.

– Правда, буквально все, вплоть до цвета туалетной бумаги, которой мне пользоваться!

Том не удержался и хихикнул.

– Не будь таким противным, я серьезно! – я обиженно стукнула его плечу, в ответ на что услышала короткое «ауч» с его стороны.

– Прости, – я виновато потупила взгляд, пока парень потирал больное место свободной рукой. – Просто… Знаешь, я всю свою жизнь принимала это, но лишь после встречи с тобой решилась заговорить об этом вслух, не держать все в себе. Ты действительно меняешь меня, Том, учишь не бояться быть собой. Поэтому мысли о собственных желаниях теперь не кажутся мне такими абсурдными, какими казались прежде. Но я по– прежнему не решаюсь сказать родителям о своих желаниях. Например, даже о том, что не хочу поступать в этот чертов Оксфорд. И это действительно разрывает меня на части.

Уголки губ парня приподнялись, и он снова издал тихий смешок.

– Вплоть до цвета туалетной бумаги? – он вопросительно приподнял левую бровь.

– Не смейся! Я не шучу!

– По-моему, ты просто слишком драматизируешь.

– О, поверь, ты просто не знаешь моих родителей, – я хмыкнула, но тоже слегка улыбнулась ему.

– Я уверен, что все не так уж и плохо, Бэбби, – я раздраженно закатила глаза, потому что снова услышала это дурацкое прозвище. Он был невыносим!

– Все зависит от тебя и от того, как ты относишься к жизни и ее обстоятельствам.

Я отрицательно закачала головой, стараясь доказать парню свою позицию.

– Нет, ты не понимаешь!

– Бэбби…

– В прочем, забудь, я не знаю, зачем вообще говорю все это тебе, – я истерично перебила Тома, потому что чувствовала, что обида комом подступала к горлу, а плакать перед ним мне совсем не хотелось.

– Бэб, – его тихий хриплый голос послал мурашки по моему телу. Он буквально во второй раз назвал меня моим именем, не коверкая и не издеваясь над ним, и оно звучало так чертовски красиво из его уст. Я с трудом решилась посмотреть на него, боясь, что смогу утонуть в его волнующем взгляде. Парень чуть закусил нижнюю губу и нахмурил лоб, образуя складку между бровей.

– Я хотел сказать, что тебе непременно стоит сказать родителям об этом, постараться убедить их в своем желании. Поверь, если ты обоснуешь им свой выбор, они, возможно, смогут тебя понять. В конце концов, не попробуешь – не узнаешь, тебе ведь нечего терять.

Я вновь отрицательно покачала головой. Слишком упрямая.

– Господи! – Томми громко выдохнул, – Бэб, жизнь чертовски коротка, и нужно проживать каждый день, словно он последний. Не бойся рисковать!

Я молча уставилась на парня, слегка ошарашенная резким повышением его голоса.

– Ты сказала, я меняю тебя. Так воспользуйся этим. Покажи всем себя настоящую. Это твое тело и твои мысли, и они имеют полное право на выход из твоей головы, они имеют право быть, существовать за ее пределами.

Мои ресницы пораженно трепетали от частого моргания. Том был определенно прав, и я отлично понимала это, но ничего не могла поделать со своими внутренними страхами, которые полностью сковывали меня словно тяжелые железные кандалы.