Улиткин Дол

– Секта физиков-лириков?

– Трубачёв, иди сюда, – Саня ворвалась, налегла, дыша вином и духами из супермаркета, и зашептала прямо в ухо, – сильно хочу с тобой потанцевать…

Намёк был, кажется, не на танец. Яша заметил краем глаза, что Коля исчез.

– Пошли, музыка там… – Саня тянула сильно, как рычаг на тренажёре. Яша понял, что надо спасаться и выпалил, вырывая руку:

– Где музыка, Сань? Я слышу рвотные судороги слона. Под такое я девушек не обнимаю.

Звонок Махи вытащил его.

– Яша, я не в Москве, через пять минут перезвоню.

Это был последний сигнал и шанс побега.

– Стой, Саня, мне сейчас звонить будут из Штатов!.. А потом я вернусь! – вырывая из шкафа куртку и распахивая дверь, кричал Яша. – Прости, малютка! С Новым годом!

Яша сбегал по лестнице и думал: зачем я шёл сюда? И честно понял: была тяга. Надо было пройти опыт, чтобы почувствовать, как тошнит, когда ты умничаешь перед теми, кто действительно… спит.

На улице было уже темно. Звонок опять выхватил в реальность на мороз. Яша споткнулся об порог подъезда. Маха!.. Она сказала:

– Я сейчас в Брюсселе, в Бельгии, с родителями. У них тут симпозиумы перед раскопками. Я пока не знаю, когда буду в Москве.

Яша спросил не о том, о чём хотел:

– А что они откапывать собираются?

– Поселения кельтов и прочих, тут разные племена жили. Знаешь, я очень хочу в Москву, – что-то схватило яшин желудок, – и увидеться. Да? Скоро ведь Новый Год.

– А в Доле мы раньше увидимся, – говорил Яша, чётко понимая, что ему трудно говорить, проще подтолкнуть трактор. «Надо поработать со страхами», – подумал он, а солнечный зайчик зеркально хихикнул:

– Со страхом перед любовью.

Яша стоял у газетного киоска и в десятый раз мысленно прослушивал разговор с Махой. «Хорошо, что бабушка заставила надеть шапку, а то я отморозил бы оставшиеся пять процентов», – подумал Яша.

Киоскерша вышла, запахивая куртку, и стала опускать железные жалюзи.

– Киоск закрыт, отойди, – сказала она Яше, и в этот момент что-то отвалилось из-под козырька ларька и шлёпнулось ей на голову, на вязанную шапку. Это было что-то маленькое, потому что женщина ничего не заметила и пошла к следующему окну, а это маленькое шлёпнулось Яше под ноги. Яша остолбенел: это была живая коричневая ящерица, размером со спичечный коробок. Она оставила на присыпанном снежком асфальте несколько следов от лапок и исчезла под киоском.

Яша стоял и смотрел на эти следы, которые свидетельствовали о реальном происшествии, но совершенно невероятном.

Киоскерша, обойдя киоск, сказала сурово:

– Иди давай отсюда, мальчик. А то я милицию вызову.

Яша не стал ей рассказывать про ящерицу с её головы и под её киоском. Ему было очень жаль отходить от этих следов крошечных лапок. « Ящерица в двадцать пять мороза?!»

Яша шёл, не разбирая дороги, под впечатлением от увиденного. И от разговора с Махой. А ещё внутри находился большой кусок вечеринки, словно проглоченный бак с мусором.

Потом он остановился у парапета набережной Яузы. Узенькая речка, пробивала себе жизненный путь в мире, где её не любили, обставляли берега промышленными предприятиями, тысячи труб сливали в неё яды, миллионы людей сбрасывали в неё миллионы тонн мусора и помоев. Она же безропотно боролась за свою жизнь изо всех сил в пределах городской зоны, заодно давая приют и пищу стаям уток. Берега речки были усыпаны бутылками, кульками и объедками, а из воды торчала арматура, плавали покрышки. Яшу сдавила поднявшаяся изнутри злоба.

– Это злоба, – сказал себе Яков, – расслабься и попрыгай.

«Это злоба, моё творчество на сей момент. Я имею внутри такой же мусор, как и повсюду вижу. Сила этой злобы сейчас огромна. Маха и ящерица пытались меня отвлечь. Напрасно. Сейчас я разнесу что-нибудь». Тут он нащупал в кармане картонный крестик с распятием, подарок Марьяны. Яша достал его и вгляделся в фигурку Иисуса.

«И Ты хочешь отвлечь меня… Скоро Рождество…». И тут Яше в голову горячей ракетой влетела мысль. Он аккуратно оторвал лёгкую металлическую фигурку Иисуса от картонного креста и сказал:

– Хочу, чтобы произошло какое-нибудь чудо!.. Нет, не хочу, а… чудо происходит!

И с этими словами, с абсолютной верой он зашвырнул фигурку с распростёртыми для объятия руками в страждущую речку, вложив в этот жест всю ярость, до дна.

– Прости, – сказал Яша реке и утонувшей фигурке, почувствовав вдруг полное горло слёз, – я тебя люблю.

Глава 17. Море цветов благодати

Яша, чтобы не разбудить бабушку, тихо пробрался в свою комнату и решил скорее лечь: в Доле обещали большой праздник. Но осадок после вечеринки остался. Яшу била дрожь, пока он стелил постель.

«Я виноват перед ними, – говорил он себе про своих одноклассников, – я чувствую вину, потому что хотелось быть лучше, чем они. Говорил же в Доле, давать информацию можно, только если тебя об этом попросят! И лучше, если попросят раза три… Кошмар». Белая простыня, белоснежный пододеяльник и подушка показались Яше сугробом снега. Он расстелил на простынке свою фиолетовую рубашку в клетку и лёг, как в могилу.

И кошмар приснился. Яков плавал под водой вместе с гигантским Сомом-электриком в его Гроте. От Сома исходила энергия-мысль: пропитывайся. «Чем? Водой я пропитался. Сейчас Он меня долбанёт током и съест. Надо расслабиться, и … плавать, как будто я – это Он».

Яша честно попытался расслабиться, но было трудно, потому что было холодно. Тут Сом подплыл прямо к лицу, и его голова размером с бабушкино кресло упёрлась в сантиметр воды перед яшиным носом. Страх в животе надулся и пошёл горлом, но кричать под водой глупо. Сом подплыл под Яшу и вытолкнул его.

Яша очнулся в темноте. Он сразу определил, что это темнота Пятого Мира, а конкретнее – темнота за Аметистовой дверью, то есть собственная. Одежда была сухая, волосы сухие и даже откуда-то тихо веял тёплый поток воздуха. Яша разглядел впотьмах, что сидит, прислонившись спиной к огромному камню и камень – тёплый.

– Ты здесь, чтобы побыть с самим собою, – значимо и отдалённо прозвучал голос Сола. Темнота была такая тёмная, что казалась плотной.

– То вода, то тьма, – сказал себе Яша, чувствуя, что постепенно согревается и успокаивается.

– Сначала все страхи, потом покой. Сиди, дыши спокойно и глубоко, и знай, что происходит очищение. Ты ведь этого хотел?

Яша откинул голову на камень. Да, выкинуть бы из себя последние сутки на Доске, а заодно…

– Чувство вины, стыда и страха, – очень тихо доносился откуда-то голос куратора. – Это три вещи, которые сделали из человека зомби. Очищайся.

– Как? – Яша почувствовал, что мягкая чёрная трава под ним словно нагрелась. Стало очень спокойно и даже уютно.

– Слышишь музыку? Сейчас увидишь свои отжившие жизненные уроки, – звуки родились в яшиной груди, и полились наружу через поры его тела, и тут же стало светлеть.

– Поблагодари их, – совсем издали услышал Яша всё тот же голос.

Яша стал светиться огоньками и разрастаться в какую-то прозрачную фигуру, внутри которой носились, играя в догонялки, разные маленькие фигурки, словно слепленные из разноцветных прозрачных кубиков, пирамидок и шариков. «Жизненные уроки» беззаботно летали друг за другом, звучали своими голосами и были почему-то до боли знакомыми. Некоторые из этих конструкций показались Яше вроде игрушками для малышей, в которые играть уже было неинтересно, и в тот же миг они уменьшались и исчезали, не мешая остальным продолжать танцы и игры.

– Ну вот так, – сказал Серый, – теперь ходи конём.

Яша словно очнулся и увидел себя, сидящим на залитой солнцем лужайке перед Домом Красной Герани. Перед ним сидел Серый, и они играли в шахматы. Как ни странно, но чувствовал он себя так, словно провёл каникулы на пляжах Бали. Взял в руку фигурку ферзя и сделал ход, ища глазами Маху.

– Это ты зря, – обрадовался Серый и «съел» ладью друга. – Слушай, махнём искупаться, тут рядом.