Улиткин Дол

«Серый », – мелькнуло радостью в голове.

– А второй – твой папа, небритый такой.

«Барсук это, какой папа» – радость постепенно надувала пространство.

Врач был похож на повара, специалиста по сдобе. Маска скрывала его почти полностью, а очки прикрывали глаза. Он скуповато сообщил, что у Яши два перелома, таза и бедра, что он скоро поправится, если будет стараться. И быстро ушёл. «Поправится – в смысле? Буду жив, но в каталке?..»

На другое утро на тумбочке появился подарок от Лапки: крошечный алый цветочек каланхое в малюсеньком горшочке, с записочкой от цветочка: «Я тебя очень люблю. Меня тебе передала одна тётка.» Лапка нашлась! Яша улыбался, и очень хотелось как раньше, к Лапке на безумный чай.

И словно ударило: «Маха!.. Каков он теперь красавец? Хромой? Инвалид? И вообще – что там ещё парализовало, не дай Бог?!»

Днём на Яшу напал сон. Ему снилось, как они вдвоём с Серым гоняли в небе над Пятой Москвой, а с ними почему-то на чёрной курице Чернилке носился Осс. Он перекрикивал ветер:

– Москва должна быть царством русского модерна, королевой модерна!

– А Питер? – глотал ветер Яша.

– Питер – столица классицизма во всём его великолепии и разнообразии! – Осс кувыркнулся в воздухе вместе с курицей. – А все убогие домишки типа многоэтажек, промышленных коробков и стеклянных трубочек для анализов – превращаем в невидимую пыль! Дематериализация!..

Последнее слово, кажется, долетело от Чернилки.

Следующим эпизодом сна был урок Наутиз, проходивший в какой-то незнакомой тёмно-пурпурной комнате. Фиолетовый сидел верхом на своём варане Бахаре и был очень серьёзен. Это было дико смешно. Яша заметил, что стоит перед учителем в одиночестве. Голос Наутиз сказал в голове Яши:

– Удар негатива – Дар великий. Это надо научиться понимать и распознавать, не теряя секунд на лишние эмоции. Если вам нахамили, двинули в нос кулаком, задавили машиной, – быстро взорвитесь кустом сирени.

– То есть? – прозвучал одиноко в тишине голос Яши. Бахар высунул язык.

– Взорви под ногами прохладный фиолетовый огонь и погори в нём целиком весь. Этот древний метод, как Эликсир Жизни, помогает. На Доске без него никак. Можно и нужно также зажигать его на ночь ежедневно перед сном.

– А почему фиолетовый?

– Это цвет одного из семи лучей, творящих жизнь на планете. Радугу с детства все знают. Так вот фиолетовый – Луч свободы и трансформации, прощения, очищения и гармонии в голове.

– А почему сирень?

– Потому что море цветов благодати, – не ответил учитель.

Глава 18. Вниз по лестнице

Когда Яша проснулся, страх словно ударил в грудь – около его кровати стояло инвалидное кресло на колёсах. «Инвалид» – сказал звонкий голос страха. Яшина голова упала на подушку, он изо всех сил попытался произвести взрыв сирени, но в этот момент вошла медсестра.

– Ну что, Трубачёв, вот и трон приехал, нравится? Импортный, твоя мать прислала, говорят из-за границы, да?

Яша посмотрел на медсестру, как на лютого врага, а та хрипло засмеялась:

– Да ладно тебе! Покатаешься пока, потом бегать будешь.

Но главный врач этого не произнёс, когда пришёл на обход. Он почему-то быстро отводил глаза, как показалось Яше, и вообще торопился уйти. Сказал что-то о «нормальных процессах», и что кресло очень удобное.

«Хочешь, бери себе», – мысли здесь не читали. Обнаружилось также, что волосы Яше срезали, сделали стрижку. «Бесхвостый теперь».

Потом всех стали пускать в палату, потому что Яше исполнилось семнадцать, но Яша был словно замороженный печалью. «Хорошо бы посетители списывали это на тормоз от лекарств». И в один день пришли сразу все или почти все. Первым с утра пораньше до занятий в школе пробрался Серый. Он сообщил, что в той аварии погибли двое парней, которые стояли перед Яшей, и что ему крупно повезло. Он подарил другу маленькую фигурку розового кота.

– Это тебе на день рождения, твой тотемный… Матрас, кажись? Я на Празднике видел, запомнил и вот, купил на рынке в Измайлово. Полосы подрисовал сам, извини. Общайся.

– А твой тотем – кто? – спросил Яша с радостью ощупывая деревянную крашеную фигурку.

– У меня – корова, не смейся. Афродитой зовут.

И он достал из кармана фигурку коровы с потешной мордой.

– Выбирал, выбирал, потом смотрю – вот она! Похожа на мою.

Бабушка пришла с улыбкой, но со слезами на глазах и принесла отлично изданную книгу «Карта мира», с фотографиями и схемами, она знала, что это понравится внуку.

– Ух ты, бабуль!.. Шик!

– Вот… Будешь выбирать пока места для будущих путешествий, – сказала она, собирая в голосе всю свою уверенность в благоприятном исходе.

Конечно, она героически говорила слова надежды, но Яша чуял, как она изо всех сил держится и понял, что поддерживать надо её.

– Мама скоро приедет, – сказала она, но почему-то это не обрадовало Яшу.

Потом был звонок от Махи, и в животе в секунду сформировался свинцовый шар. Маха звонила из Брюсселя, она ничего не знала про аварию, а Яша не сказал ей ни слова о том, где он в данный момент находится. Из-за страха проговориться он говорил сдержанно, тупо и бесчувственно, как сам он определил и очень переживал, когда Маха отключила связь. Она тоже была расстроена, потому что её родители решили застрять в Европе надолго, и поэтому не заметила Яшину скрываемую печаль.

За окном шёл серый снег, и иногда пролетали птицы. Пришли и опустились бетонной плитой на долгие часы «инвалидные» мысли. Но к обеду следующего дня Яша решил твёрдо: встану. Так учит Маназ. Не просите, а формируйте намерение. А то частичка Мироздания – и попрошайка… Будем себя из картофельного пюре преобразовывать в нечто более твёрдое, в Древо Жизни, что ли. После обеда лекарства погрузили Яшу в сон.

Перед Яковом стояла Беркана, как всегда сияя здоровьем и сказочной красотой мадонны. Она по-матерински обняла его. Они стояли на зелёном коврике лужайки около стремительных вод Улитки. Рядом, за цветущими кустами роз шумел водопад у Моста номер 4, там, где на глубине своего Грота ходит огромный сом, а через мост – Дом Красной Герани, Сол, Сиро… Всё такое родное и такое…

– …желанное, как сказала бы твоя мудрая бабушка, Клавдия Михайловна, – сказала мягко Беркана, размыкая объятия, но оставив руки на Яшиных плечах. Он заметил, что они одного роста.

– Милый мой мальчик, перед тобой выбор. Ты можешь остаться в каталке, можешь и выздороветь.

– Я встану, – жёстко перебил её Яша.

– А если я скажу тебе, что это не важно? – Беркана убрала прядь его волос ему за ухо и глубоко заглянула в глаза.

– В смысле? – Яша чувствовал себя полным дураком, с полным животом страха.

Беркана сказала, глядя ему в глаза:

– А ты любишь море?

– Э-э, да, конечно, – ей удалось сбить его мысли и отвлечь от жжения страха.

И тут он почувствовал, что его ноги – в воде, и она поднимается всё выше. «А ведь я стою на ногах», – подумал Яша.

Беркана убрала руки с его плеч. Они стояли по пояс в воде моря, в Дельфиньей Заводи, куда Беркана уже приводила студентов Дола купаться. Сейчас юбка её зелёного платья плыла по воде.