Хроники Левой Руки

Постепенно отвлекаясь от язвительных фраз Никиты Чернова, девушка принялась за чай, что уже начал остывать. Хельга Ивановна и Минерва Мстиславовна о чём-то беседовали, и последняя очень сильно просила погадать ей. Вскоре Хельга Ивановна Лето достала из кармана своего платья колоду карт Таро с потрёпанными краями и наполовину стёртыми пёстрыми рубашками и принялась тасовать их своими руками с длинными пальцами и жёлтыми толстыми ногтями, что-то при этом наговаривая. Минерва Мстиславовна ждала предсказания с каким-то содроганием. Пачка сигарет, принадлежащая сестре Катерины Мстиславовны, опустошалась и опустошалась – видно, женщина очень волновалась и Астрид почему-то тоже ощутила волнение.

– Ну ты чего ушла-то? – сказал вдруг Никита и по своему обыкновению улыбнулся краем рта, опять, с издёвкой.

– Да так… – пожала плечами Астрид. – Не хотела говорить о них, – она кивнула в сторону танцующих пар неподалёку от стола и отпила чай, чтобы занять рот чем-то, кроме разговора.

– Не проблема, поговорим о тебе! – вышел из положения Никита. – Как там твоя учёба?

– Вроде пока не жалуюсь, – уклончиво ответила девушка. – А ты учишься где-то или работаешь? – поинтересовалась она.

– Учёба – не моя с*чка! – отмахнулся Чернов и поправил браслет на руке. – У меня свой бизнес, – и на этих словах парень

посмотрел на Астрид так, словно она стояла у подножья горы, а он был на самой её вершине.

– Бизнес? – переспросила Астрид. – Что за бизнес?

– Кальянная, – вкрадчиво и гордо ответил Никита и прищурил глаза. – Милости прошу, если мамка не спалит! – и он залился смехом, отпив из бокала ещё немного вина. Астрид вновь ощутила какую-то душевную горечь. О чём бы она не говорила с этим противным парнем, везде он находил лазейку чтобы как- то её задеть. Он делал это мастерски, и Астрид никак не могла предугадать данную выходку заранее и предотвратить.

Мелодия, под которую танцевали две пары в гостиной, подошла к концу. Корней Мстиславович проводил Веронику Дориановну к столу.

– Последний раз мы виделись пару месяцев назад, – добро- душно улыбнулся обожаемой племяннице граф Чернов. – Как быстро летит время, и самое главное: почему же мы, родственники, не находим его чтобы встретиться не по какому-то поводу, а просто потому что мы родственники?

– Действительно! – заметила Вероника Дориановна. – Если честно, то я вообще отчётливо помню только ту встречу и праздник по поводу моего окончания института! – пошутила она.

– Моему сыну тогда было шестнадцать… – вздохнул граф.

– Ох… нелёгкая пора в его жизни, – кивнула с горечью Вероника Дориановна, поняв, что затронула не лучшие воспоминания. – Алиса Николаевна, тогда, кажется…

– О, да, – горестно кивнул Чернов-старший. – Увы, она ушла от нас… Даже не оставив записки… – он пожал плечами.

– Очень непросто потерять мать в этом возрасте… – констатировала Вероника Дориановна.

– Мать непросто потерять в любом возрасте, – ответил ей граф Чернов и нависла пауза. Вероника Дориановна зачем-то сразу же посмотрела на графиню Зейлер, будто бы удостоверившись, всё ли с ней хорошо.

Марсель Сергеевич Матвиенко, поблагодарив за танец Катерину Мстиславовну, отправился, с её позволения, изучить проблему с зубами у несчастной Эммы. Катерина Мстиславовна радушно позволила ему это сделать. Ей было жаль бедняжку, у которой, к сожалению, от природы зубы были довольно в плачевном состоянии.

Хельга Ивановна закончила гадать на картах графине Черновой и теперь курила крепкие сигареты и ела зефир. Её оранжевые глаза застыли, смотря в какую-то непонятную точку, а рот жевал. Когда Астрид обратила свой взгляд на бабушку, в надежде начать разговор, она поняла, что Хельга Ивановна удалена отсюда ровно на столько же, насколько был удалён отсюда граф Дориан Альбертович. Девушке ещё больше казалось, что одно её желание поговорить с кем-то из родственников заставило бы их оторваться от каких-то своих неотложных дел. Девушка подумала, что стоит избавляться от привычки ходить с кислым лицом, когда вокруг так весело и оживлённо, наконец поддаться этому веселью и веселиться, чёрт возьми! Осадок от разговора с Никитой как-то затормаживал её. Она прокручивала в голове этот недолгий диалог, вспоминая его колкие фразочки. Неловко он с ней обошёлся, невежливо, дерзко. Отпускали эти неприятные мысли её только при взгляде на Катерину Мстиславовну – яркую, сногсшибательную, обаятельную, гостеприимную. И, наконец, решив, Астрид заставила себя вздохнуть с облегчением. В самом деле: вся семья в сборе! В колледже наступили внезапные каникулы, длиною в два месяца… что ещё нужно?..

Поток мыслей прервал внезапно появившийся с её спины Никита! Астрид даже не заметила, как он успел удалиться с места, на котором сидел. Парень стоял, держа в руке маленький серебряный поднос с двумя кружечками свежезаваренного кофе. – Возьми, – кивнул он на одну из чашек серьёзно, и виновато стиснул губы.

Астрид с недоверием оглянулась на Чернова. – Бери, говорю! – процедил он.

Астрид взяла чашечку, расценив этот Никитин жест, как знак приношения извинений за грубое обращение с ней во время разговора, но уточнять, в честь чего в нём проснулась вдруг такая обходительность, девушка не стала.

– Спасибо, – поблагодарила Астрид и повернулась за стол. Никита вернулся на своё место, и тоже принялся пить ароматный кофе, поглядывая на девушку. Астрид вдруг осознала, что теперь её не тревожит совсем ничего! Этот жест действительно был похож на извинение. Не даром же психологи говорят, что не обязательно выражать какие-то чувства словами. Достаточно совершить лишь какой-то поступок, что будет оказывать на человека такой же эффект, как если бы это было вербально.

– Ну а насчёт кальянной… – вдруг снова заговорил Никита.

– Хочешь приходи, хочешь не приходи, – он пожал плечами и снова улыбнулся этой насмешливой улыбкой.

– Что-что? – Вероника Дориановна в шутку навострила уши и вклинилась в разговор. – Куда это ты там Астру зазываешь, Никита? – улыбнулась она.

– Мама! – засмеялась девушка. – Никуда он не зазывает!

– Ну а что, и Вы приходите, как захочется подымить! – нашёл выход парень.

Астрид снова улыбнулась.

– А вообще, на количество посетителей я не жалуюсь! – продолжал возносить себя до небес Чернов, поправляя свои алые волосы.

Минут через десять в Обеденный Зал вернулись Марсель Сергеевич и Эмма. Девушка направилась на кухню, а мужчина подошёл к Катерине Мстиславовне.

– Пускай приезжает ко мне в клинику. У Эммы действительно серьёзные проблемы и я за неё беспокоюсь.

Катерина Мстиславовна кивнула.

– Ещё раз спасибо!

Через некоторое время Эмма поставила на стол ещё один расписной чайник с чаем, и принялась разливать ароматный горячий напиток в миниатюрные и изящные антикварные чашечки, сделанные, будто бы, из белой шёлковой ткани, застывшей в определённой позе. Они были настоящим произведением искусства – плодом воображения прекрасного и утончённого мастера, жившего примерно лет двести назад. На чашечки был нанесён восхитительный цветочный рисунок, обрамлённый позолотой, и это вызывало у присутствующих чувство праздника. Астрид знала, что этот сервиз был антикварным и его когда-то Катерина Мстиславовна привозила из Франции. Девушка не переставала удивляться тому факту, что мастеру удалось сделать такой великолепный рисунок, который даже сквозь время люди считают поистине замечательным. Свет изысканной люстры отражался в позолоченных оборках чашечек, и они будто бы беззвучно пели какую-то песенку из прошлого.

Вскоре, Эмма поставила на стол огромный и красивый клубничный торт, заставив пронестись по Обеденному Залу восхищённым возгласам гостей. Торт действительно был шикарен и являлся любимым лакомством Катерины Мстиславовны. Первый раз она попробовала его очень много лет назад, будучи на свадьбе у своей знакомой француженки Николь Полиньяк, и, поразившись воздушностью и лёгкостью сладкого белкового крема в сочетании с тающими во рту песочными коржами и начинкой из свежей клубники, которой поздней осенью хотелось

больше всего на свете, не могла потом не назвать этот торт своим любимым, поручив прислуге готовить его на каждое торжество, что проводилось в Особняке Ветра. И вот уже какое десятилетие клубничный шедевр украшает праздничный стол этого дома.

За окном давно стемнело и в Обеденном Зале стало будто бы ещё уютнее и теплее. Дориан Альбертович, поскольку покинул Зал ещё очень давно, вероятно уже спал. Эмму Катерина Мстиславовна отпустила тоже, похвалив за великолепную еду. Позже, когда стрелки часов уже подбирались к полуночи, отправилась спать и Хельга Ивановна, заняв выделенную ей спальню на втором этаже. Ещё немного поговорив между собой, стали расходиться по комнатам и остальные. Минерва Мстиславовна, Корней Мстиславович и Никита заняли гостевые спальни. Астрид и Вероника Дориановна, пожелав друг другу спокойной ночи, тоже отправились по своим комнатам.

Особняк Ветра будто бы начинал свою мистическую жизнь именно тогда, когда на улице становилось темно, на небо всходила луна, скрипели летучие мыши и ухали ночные филины, голоса которых порой было слышно из приоткрытой оконной рамы. Коридоры в доме освещались свечными бра и были отделаны панелями из тёмного дерева, что создавало загадочную и таинственную полутьму. Заменять свечи на современные лампы запрещал Дориан Альбертович: ему это напоминало о прошлом. Граф часто прогуливался по коридорам, погружённый в свои мысли ровно так же, как и всегда. И да, от свечей света было довольно мало, и любой человек с мистичным мышлением, зайдя в эти коридоры, мог бы ощутить себя путешественником во времени, героем фантастического романа, участником какой-то таинственной истории.

Астрид в детстве иногда было очень страшно ходить по Коридорам Сумерек на первом этаже и Свечей на втором в одиночку. От осознания того, что трёхсотлетний особняк видел так много, сколько за свою жизнь иногда не видят и люди, по телу бежали холодные мурашки. Днём, разумеется, этот страх рассеивался, как туман на заднем дворе, но мрачное великолепие старинного дома, шлейфом предрассветных сумерек не переставало сводить с ума, заставляя Астрид как можно быстрее взбежать по лестнице, открыть дверь своей спальни и запрыгнуть под одеяло. Разумеется, никаких призраков в доме не водилось. Об этом не раз говорили и мама, и бабушка, когда маленькая Астрид очередной раз была напугана скрипом половицы или внезапно открывшейся дверью. Вероника Дориановна и Катерина Мстиславовна считали, что хоть и про город, в котором они живут, сложено столько легенд и леденящих душу историй, чего-то сверхъестественного и близко в реальном мире не существует, однако против собственной воли иной раз содрогались, идя по Коридору Свечей на втором этаже: женщины умалчивали о том, что несколько раз им казалось, что их собственные тени иногда будто отставали от них, уходя по стенам вплавь в какие- то невидимые пространства; отражения в зеркалах странно искажались то ли от старости некоторых стёкол, то ли бог знает от чего ещё…

Да и вообще, все уже просто привыкли к гуляющему по дому таинственному холоду, который можно было почувствовать не телом, а душой. Привыкли настолько, что даже не считали нужным повторять это.

***

Марсель Сергеевич Матвиенко и Катерина Мстиславовна Зейлер просидели в Обеденном Зале до половины второго по полуночи. Сидели они здесь совершенно одни, в тусклом свете ламп, которые располагались словно хороводом на потолке, украшая огромную погасшую люстру, и создавая в помещении небольшой полумрак. Мужчина и женщина долго разговаривали, а сейчас поднимались на второй этаж, будучи на приятной ноте веселья от подействовавшего на них прекрасного итальянского шампанского, полбутылки которого они, сами того не замечая, выпили за этот час. Особенно, когда у них было столько поводов выпить.

Катерина Мстиславовна, наконец, открыла ключом свою спальню. Ключ открывал дверь так громко, что графиня поморщилась, ведь ей совсем не хотелось никого сейчас будить. Женщина устало зевнула, а когда замок поддался ключу, дверь открылась, она довольно быстро скользнула в комнату.

– Доброй ночи, Марсель, – ещё раз зевнув, сказала она.

– Подожди! – остановил барон Матвиенко. – Мы должны побыть вместе!

– Мы достаточно побыли вместе, – с усталой улыбкой произнесла Катерина Мстиславовна. – Я очень устала.

– Ты не поняла! – он начал кричать шёпотом. – Я люблю тебя, Катя! – ещё проникновеннее сказал он, как говорят, обычно, очевидные вещи, которые по какой-то причине отказывается понимать собеседник.

– Не кричи! Лучше зайди. В соседней комнате Вероника, в Теневой Корней и Никита, ещё через комнату Астрид! – свела брови Катерина Мстиславовна. Больше всего ей не хотелось лишнего внимания, направленного на то, что сейчас говорит ей Марсель Сергеевич. – Да и Дориан может услышать! – всплеснула руками графиня.

– Ну и что! Что тебе этот твой Дориан? Такой женщине, как ты, нужен мужчина, который завалит её золотом, цветами и мехами! Позволь мне остаться здесь… с тобой! – взмолился барон Матвиенко.