Власть женщины сильней. I

Иезуит только фыркнул. Этот звук оказался достаточно громким, чтобы разбудить спящую. Дом огласил женский крик. На постели графини оказалась ее служанка Луиза. Сама же хозяйка со слугами поспешила на шум из детской, куда заглянула, вернувшись с прогулки по саду во внутреннем дворе.

– Сандр! Арно! Жан! Огня!

Когда комнату осветили свечи и фонари, Перетти заметил, что они с братом Иосифом не единственные ночные визитеры в этом доме. Возле портьеры прятался еще один мужчина, по виду дворянин, а не вор. Лицо его показалось Перетти смутно знакомым. Решение было принято мгновенно – вытолкнув иезуита на балкон, Феличе отправил к нему незнакомца:

– Забери его с собой, – а сам загородил собой проход.

– Кардинал?!

К вошедшей в спальню Виктории Перетти обратился уже вооруженный своей самой обаятельной улыбкой:

– Так-то вы встречаете старых друзей, графиня!

– Так-то вы входите! – Виктория была рассержена. Присмотревшись, она воскликнула: – Да вы пьяны! Сейчас вас проводят, а после, когда протрезвеете, мы поговорим.

Перетти окружили трое слуг графини. Разглядев сомнение на лице визитера, хозяйка добавила:

– И прошу вас, не шумите. Попробуйте только разбудить дочь!

Перетти смирился. Открытый конфликт не входил в его планы. Он хотел произвести впечатление, напугать. Но, увы. Оставалось подчиниться требованию и выждать более удобный момент.

Поздним утром Перетти проснулся от щелчка замка в двери. Вошел темнокожий слуга графини – Сандр:

– Вас ждут, монсеньор. Я провожу.

– Пошел вон! – Перетти накинул пурпуэн и уверенно зашагал той дорогой, которой его вели ночью. Вскоре он оказался в спальне, но там никого не было. Сандр, догнав ночного гостя, проводил его в кабинет, где и была Виктория.

Едва переступив порог Перетти начал:

– И о чем же вы хотели говорить?

– Главным образом, о том, как вы оказались ночью в моем доме.

– Вам описать весь путь? – Перетти удобно расположился на стуле. – Сначала через стену, потом по дереву на балкон.

Виктория опешила от такой наглости:

– Я прикажу срубить это дерево!

Перетти глубокомысленно покивал:

– Да, это будет правильное решение.

– По какому праву…

Перетти резко поднялся:

– По своему! Я вхожу туда, куда сочту нужным, и так, как мне нравится! Тем более, когда это касается тебя, дочь моя!

– О, нет, в отношении меня эти права вы утратили уже давно! Когда подвергли унижению при разводе. Когда угрожали оставить в монастыре. Когда выдали меня замуж за никчемного выскочку Морно. Когда сделали свой выбор не в мою пользу. Кстати, как моя сестра? – Виктория на несколько шагов отступила от Перетти. Казалось, гневная тирада лишила ее сил – частое дыхание стало тяжелым, щеки покрылись нездоровым румянцем. Но Перетти не собирался никого щадить.

– Действительно, кстати… Пожар в Бельфоре твоих рук дело?

– Нет. Но, скажем так, я была в курсе некоторых предполагаемых событий.

– Кто был целью?

– У вас есть какие-то сомнения на этот счет?!

Перетти пристально посмотрел женщине в глаза и усмехнулся:

– Я должен благодарить тебя за тот проход. Ты помогла мне спасти свою сестру.

Произнося последние слова, Перетти внимательно следил за Викторией. От него не укрылась мимолетная гримаса недовольства на ее лице. Он улыбнулся еще шире:

– Да, мне тут шепнули – Каррера, о, простите, Его Святейшество ждут вас в Риме. Ты позволишь мне взглянуть на дочь? – Перетти вновь подался к женщине.

– Нет! – резко и громко ответила Виктория. Слишком отчетливо она услышала в словах Перетти угрозу.

Кардинал не выдержал и рассмеялся.

– Арно! Сандр! Проводите синьора… Сарто!

От гнева щеки Перетти залил густой румянец. Шагнув к графине, он зло проговорил:

– Белая мантия любовника наделила тебя отвагой, лишив при этом разума?

– Не только белая, – в тон ему ответила Виктория.

И уже громче закончила:

– Проводите гостя!

Покидая дом Виктории, кардинал никак не мог избавиться от мыслей о последней фразе графини.

К полудню Перетти вернулся в свой дом.

– Юлия, хочешь знать, где я был и кого видел? – он не обратил внимания, что графиня куда-то собралась и уже застегивает плащ.

– Мне абсолютно все равно, – спокойно ответила она, – можешь ходить где угодно, встречаться с кем угодно и когда угодно. Только возвращайся, пожалуйста, в приличном виде.

Юлия ничем не выдала, что прождала его всю ночь. Вернувшийся брат Иосиф рассказал ей все, и графиня сделала свои выводы. В прошедшие месяцы она ни на что не жаловалась Феличе, ни разу не упрекнула его в том, что слишком часто он бывал просто пьян. Но это ночное похождение вывело ее из душевного равновесия. Перетти проигнорировал слова Юлии. Но, проходя к креслу, бросил все-таки мимолетный взгляд на себя – одежда и впрямь была помятой и пыльной. Он поморщился и тут же покивал каким-то своим мыслям, словно увиденное подтвердило какое-то его решение. Некоторое время синьор Невре сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. Когда же граф поднял взгляд, то удивился, что остался в комнате один. Вошел брат Иосиф, ответил на безмолвный вопрос:

– Она поехала прокатиться за городом. Я послал за ней человека.

– «Ее светлость», Иосиф, а не «она».

Монах склонил голову, пряча усмешку. Это замечание уже стало традицией.