Власть женщины сильней. I

Осматривая свое отражение в высоком венецианском зеркале через несколько часов – после ванны и ухищрений служанки – графиня убедила себя, что как всегда прелестна, что на лице не осталось и следа усталости или неуверенности прошедших месяцев. Виктория приказала приготовить портшез. Вскоре она уже шла по приемному залу в Ватикане. Зачем? Чтобы сказать всего одно слово человеку, от которого снова зависела ее судьба. Чтобы еще раз взглянуть на него, услышать голос, получить благословение.

Викторию ждали и проводили к Папе без задержки.

– Прекрасно выглядишь, дитя, – встретил графиню Сикст. Ласковое, почти нежное обращение не обмануло Викторию. В его голосе она не услышала ничего, кроме покровительственного отчуждения. И все поняла. Нет, не напрасно шептались о том, что Святой Отец поселил подле себя женщину. Виктория слишком хорошо знала, что это за женщина и на что способна.

Графиня молчала. Когда пауза уже грозила стать неприличной, она проговорила:

– Благодарю, Ваше Святейшество.

Виктория постаралась, чтобы ее голос остался холоден и спокоен. Не дождавшись более ничего, Перетти продолжил сам:

– Ты, я уверен, хочешь еще что-то сказать… – он подался чуть вперед, ближе к собеседнице.

– Нет, Ваше Святейшество, только то, что уже сказала.

– Обо всем, связанном с бракосочетанием с графом Морно, вас известят. Ступайте, графиня, – Перетти едва справился с гневом – этот изящный, красивый инструмент, каким для него была Виктория, не имел права ничего ждать от него.

Поднявшись из глубокого почтительного поклона, графиня развернулась и направилась к выходу. Он дал ей уйти, но оставлять ее одну было опасно. Поэтому к синьоре де Бюсси был приставлен человек.

Виктория вернулась домой. Приказав не беспокоить, закрылась в своей спальне и долго сидела у зеркала, бесцельно перебирая украшения в шкатулке. «Он ни о чем не спросил. Он даже не поинтересовался, как я пережила унижение, связанное с разводом. Он даже не объяснил, зачем ему этот брак с Морно. Зато ее он поселил в ватиканских покоях, подле себя!» Виктория взяла со столика молитвенник, раскрыла его – между страниц скрывался тонкий стилет. Едва взглянув на оружие, она тут же захлопнула книгу. Нет, ответ будет еще тоньше и острее, чем этот клинок.

***

Бракосочетание разведенной вдовы и племянника кардинала курии прошло блестяще. Мантия Святого Отца прикрыла грехи, а ее белый цвет затмил позор. Сам Папа благословил пару, так какие же могут быть сомнения в добродетельности этого брака! Виктория воспринимала все происходящее как затянувшийся нудный кошмар. Но даже сквозь эту пелену она обратила внимание, что платье и украшения еще одной дамы были оплачены Перетти не менее щедро, чем ее собственные. Видела она и то, что Сикст, улыбаясь новобрачным, почти не сводил глаз с маркизы Ла Платьер. Когда сразу после начала танцев Перетти покинул палаццо Морно, Виктория едва нашла силы, чтобы сдержать слезы бессильной ярости. Она надеялась, что присутствие Сикста избавит ее от «свершения брака» и ей не придется ложиться в постель с новоявленным мужем. Убедившись, что нужно самой позаботиться о себе, графиня изобразила на лице милостивую улыбку и велела позвать одного из младших дворян своего супруга. Она приметила юношу еще до свадьбы – тот смотрел на свою будущую госпожу не скрывая блеска обожания во взгляде. Через несколько минут разговора юный синьор, окрыленный благосклонностью дамы, отправился исполнять ее желание. К окончанию вечера новобрачный должен быть пьян до бесчувствия.

Вернувшись со свадьбы сестры в свои апартаменты поздно ночью, а точнее рано утром, Юлия застала спящего в кресле Феличе. Мимоходом взглянув на него, она прошла к туалетному столику, чтобы снять украшения и расчесать волосы. После стянула тяжелое от камней и шитья бархатное платье и накинула легкое домашнее из шелка. Все это она сделала не торопясь, умело справляясь, не в первый раз обходясь без помощи горничной. Закончив туалет, она подошла к двери и распахнула ее:

– Убирайтесь! Когда протрезвеете, тогда поговорим. А сейчас немедленно уходите. Я устала и хочу спать.

Но адресат этой пламенной речи остался глух к требованиям. Он спал глубоким пьяным сном. Присмотревшись, маркиза разглядела закатившуюся под кресло пустую бутыль, вероятней всего из-под вина. Притопнув ножкой от досады, Юлия опустилась в кресло, стоявшее напротив.

Шло время; Папа спал, Юлия читала «Гептамерон» королевы Маргариты, найденный на полке в соседней комнате, где прежде часто отдыхал Святой Отец.

Когда утром Перетти открыл глаза, он увидел на столе два бокала – с вином и рассолом. Напротив все так же в кресле сидела маркиза.

– Видно нечистый помутил мой разум… Как я здесь очутился?

– Это я хотела спросить у вас. Ваши служки обыскались уже с утра. Где вы были после того, как ушли с бала? – в голосе Юлии звучали ледяные нотки.

Подобный тон не понравился Перетти. Сознавая глупость ситуации, он промолчал. Но скулы четче проступили на лице от гнева… или от головной боли.

Наконец он проговорил:

– Пожалуй, мне лучше уйти. А вы ложитесь и отдохните.

Шагая к себе, чтобы переодеться к литургии, Святой Отец подумал о Виктории. Нужно кого-нибудь послать к Морно – как у них там? Кроме того, Папа передал графине приглашение на встречу.

А в доме графа и графини Морно все было тихо. Слуги почти бесшумно убирали последствия праздника, пьяный граф еще спал где-то в комнатах палаццо, его супруга медленно ходила по дворцу. Все было отлично, хотя… У Виктории оставалось невыполненное дело. Если она рассчитала все правильно, и при определенной доле везения, задуманная шутка должна удаться.

В покои маркизы Ла Платьер вошла синьора, лицо которой скрывала густая вуаль. Она просила доложить о себе как о графине Морно. Юлия удивилась, но тут же велела проводить гостью в подобие гостиной, и сама вышла туда:

– Извини, сестра! Я недавно встала и еще не успела привести себя в порядок. Присаживайся. Папа уже наверняка знает о твоем визите.

– Но я не сообщала ему об этом, – Виктория сняла вуаль.

Маркиза невесело рассмеялась:

– Тут есть кому сообщить Перетти об этом. Поэтому, уверена, скоро он будет здесь… Виктория, очень удачно, что ты зашла ко мне. Я хочу попросить тебя о помощи. Я не могу понять кто я здесь – пленница или гостья!

Виктория опустила глаза, пряча гнев: «Уж я-то хорошо представляю – кто ты здесь».

– Если тебе здесь не нравится, почему не воспользовалась тем, что Перетти уехал из палаццо Морно без тебя?! – Виктория искусно изобразила изумление.

Юлия зябко повела плечами:

– Сбежать?! Снова?

– Виктория, мне становится страшно. К чему эти игры? Зачем этот фарс с твоей свадьбой? Может быть, вместе нам удастся узнать о нашей дальнейшей судьбе? Вдруг он уже и мою свадьбу подготовил, – в голосе Юлии сквозило подлинное отчаяние.

Просьба маркизы озадачила Викторию, но она решила продолжить начатое. Поэтому взгляд ее, направленный на Юлию стал мягким и участливым:

– Право, я сама не знаю, что привело меня к тебе…

– Так ты поможешь мне? Папа уважает тебя и, может быть, прислушается.

– Я попробую. Но знай, вскоре я уеду.

– Попробуй узнать, что нас… меня ждет, – маркиза подошла к сестре и взяла ее за руки, заглянула в глаза. – Он сейчас будет здесь.

Заметив мелькнувшее в проеме двери лицо служки, Юлия быстро покинула комнату. Перетти вошел необычно стремительно:

– Я вижу, маркиза, у вас новый наряд?! Откуда?

Виктория повернулась лицом к вошедшему:

– Добрый день, Ваше Святейшество, – она опустилась в глубоком поклоне.

– Вы?! Разве вы не должны сейчас ожидать аудиенции в моей приемной?!

Изумление Перетти было неподдельным, это Виктория поняла сразу. Папа летел сюда уже будучи если не в гневе, то в раздражении. Значит, у Виктории был неведомый союзник, и все складывалось как нельзя лучше.

– Сестра просила меня зайти.

Глаза Папы подозрительно сузились, а следующие слова графини заставили его еще пристальнее взглянуть на Викторию.

– Но раз вы здесь, Святой Отец, я хотела вас отблагодарить и попросить разрешения покинуть Рим.

– Что-то очень быстро вы хотите оставить своего супруга, – он в точности повторил интонацию синьоры Морно. – Надеюсь, партия, которую я подыскал, пришлась вам по нраву?