Что сделает безумный скульптор из неживого камня?

Опять пришлось одёрнуть себя. На этот раз за окном проносился хвойный лес, день сменили синие сумерки. Поодаль от рельс маленькие человеческие фигуры тащили длинный ящик, похожий на гроб. Скоро их размазало в густой дымке.

Андрей снова отвернулся от окна. Теперь по правую руку от него неподвижно сидел пожилой человек в мантии цвета морской волны с полупрозрачным капюшоном. Под сердцем у Андрея будто кто-то сжал кулак. Полутьма мешала рассмотреть старика, но внезапная вспышка молнии высветила его с ног до головы. Андрей узнал черты лица, которые неоднократно видел на портретах, а после запечатлел в памятнике у дороги, ведущей в Град мимо мраморного карьера. Рядом с ним сидел Стефан Зодчий, основатель Града.

– Почему на вас эти одежды?

Вопрос Андрея, казалось, пробудил основателя к жизни. По всему его телу пробежала волна мелкой дрожи. Старец заговорил низким, спокойным голосом, глядя прямо перед собой:

– Тысячелетия назад появились люди, черпавшие силу из вод Крэчич. Они создали магическое учение, которое просуществовало десятки веков, и воля многих поколений чародеев продолжает действовать на нашей планете. Я был одним из них, подобно тебе.

– Как и я? Но я не владею магией, и я не один из вас, – Стрела ошеломлённо разглядывал его белоснежную бороду.

Стефан молча указал взглядом на его одежду, и тут Андрей заметил, что сам облачён в мантию цвета морской волны.

По лицу Зодчего снова пробежала дрожь. Он заговорил быстро и нервно, почти без пауз:

– Я был магом, и я неверно истолковал волю воды. Град должен был стоять в ином месте. Что такое фонтаны? Забава. Городу нужна мечта, а мечта – это вода. Рек, фонтанов, даже рвов, которыми я хотел окружить город, превратив его в острова, соединённые тонкими мостами, – всего этого недостаточно, и скоро моему городу наступит предел. Мечта – это море и океан, а моря и океаны – это грёзы воды. Я не разгадал волю воды, и теперь тебе строить город у моря.

Выпалив это, старик расслабился, как если бы произнёс всё то, что мог не успеть произнести.

– Но я же скульптор, не архитектор, как я могу возвести город?

Стефан снова одним взглядом указал на окно. Снаружи вовсю хлестал дождь, но через его завесу Андрею удалось рассмотреть знакомый вид. Он уже встречал эти дома на фотографиях в газетах и в книге Нершина. Среди хвойных деревьев приютились высокие северные избы Болотных Земель. Он узнал белокаменную церковь с деревянной крышей, в точности такую же, как на снимках из Штормовой.

Тем временем Зодчий говорил. Его голос сделался спокойным, как в первые мгновения:

– Великая Ночь сошла на землю, и ночные создания изменили её пространство. Одной мысли здесь будет достаточно, чтобы строить.

Тени в углах подрагивали. Всё происходящее с трудом укладывалось у Андрея в голове. Он спрашивал, не отрываясь от вида за окном:

– Что значит «воля воды»?

– У всего на свете есть воля. У меня, у тебя, у воды и огня тоже. Мы используем её силу, чтобы творить своё колдовство, а она использует наше колдовство, чтобы творить свою волю. Поступки всех магов нашего учения, их стремления и стремления воды до сих пор совершаются миллионами путей, в том числе через живущих. Например, ты. Вся твоя жизнь проходит под знаком водного чародейства.

– Почему?

– Ты выполняешь их волю.

– Я думал, я выполняю свою волю.

– Кто ведёт поезд? – скрипучим голосом произнёс Зодчий.

Андрею стало не по себе. Вокруг снова резко потемнело, поезд тряхнуло из стороны в сторону так, что Андрею едва удалось удержаться. Он схватился за спину скамьи, чувствуя нарастающий страх. Стефан громко рассмеялся, и состав снова поехал ровно. Зодчий продолжил:

– Тебе не следует пока заходить в кабину машиниста. Там сейчас находится создание, способное лишить тебя всех сил.

Он говорил, а за окном дождь усиливался, и усиливался ветер. Капли били по стеклу почти горизонтально.

– Ты всегда выбираешь волю воды, и сейчас ты выбрал её, заговорив со мной. Вода приносила и уносила волнистой рябью твои настроения и события. Помнишь, как она смыла пьяницу-отца и назойливую девушку?

– Дана не была назойливой, – Андрей постарался придать голосу угрожающие ноты.

Стефан с презрением отмахнулся:

– Сам знаешь, что была. Обыденность иногда рядится в маску бунта. А вода ведь смывает маски, так, Стрела? Тебе была открыта её суть в отражении. Вода умеет показывать суть, самую глубокую. Она создаёт и разрушает, но не насовсем, лишь уносит течением временную форму. Помнишь, как она унесла твоё желание убить?

– Вы и про это знаете, – Андрея затрясло от стыда и гнева.

– Тот юноша до сих пор уверен, что ты напал на него из-за госпожи Виктории, а статуя только послужила поводом.

– Что за ерунда? Был и остался недоумком.

– Ему так понятнее. Единственное, что он понял верно, так это то, что тем вечером действительно оказался на волосок от гибели. Парк Децизий очень особенное место. В нём сошлись самые противоречивые силы. Ноктисты, огнепоклонники, маги воды, земляные дети, заклинатели бури – сколько их, чародеев, колдовало на том клочке суши, не сосчитать, и отголоски их заклинаний звучат до сих пор. Знаешь, если бы ты был огнепоклонником, ты бы убил его.

Андрей поглядел вопросительно. Старик откинулся на спинку скамьи, и глаза его смотрели в потолок, точно он размышлял вслух.

– Да, это люди очень решительные. Они не передумывали, а те, кто передумывал, не заживались. Крайне разрушительный культ, и ритуалы их жёсткие, если не сказать жестокие. Не допускают ни малейшего сомнения. Тут нужен либо огромный навык, либо фанатизм. У нас с ними всегда были противоречия. Мы другие, изменчивые, текучие, многоликие. Нам дорого сомнение любим, оно множит круговерть миров, что показывает нам вода. Твой, друг, Петер, согласился бы с нами, – Стефан засмеялся.

В его голосе снова проступили зловещие нотки:

– Берегись, Андрей. Он ведь собирался вернуться, и перед отъездом часть принадлежностей оставил у тебя.

– У меня до сих пор стоят эти коробки.

– В той деревянной, что сверху и ближе к двери, стоит бутылка тёмного стекла с синей этикеткой. Она совсем мятая и почти отклеилась.

– Я помню, там компонент для красок.

– Субстанция Складова. Прозрачная, лишённая запаха…

– Выглядит как вода и ядовитая.

– Верно. В чистом виде нескольких капель достаточно, чтобы вызвать остановку сердца, даже глотать необязательно. Будь осторожен, Стрела. Будь осторожен.

Стефан надолго замолчал. Размышления перестроили его на совершенно иной лад, будто тревожное предостережение и не звучало вовсе.

– У меня весь город – воля воды, хоть и ограниченная.

Рассказ о прошлых днях и о собственном детище доставлял Зодчему немалое удовольствие. Он говорил и говорил с гордостью:

– Да, вода – это мечта, и мечты сотканы из воды. Она позволила тебе увидеть собственных созданий, причудливых, интересных, пугающих. Всему Граду она на мгновение их показала, но всему когда-то конец. Она познакомила тебя с Доротеей Зонтич, она …

Зодчий нанизывал фразы всё более монотонно, а Стрела по-прежнему не отводил взгляд от ливня за окном. Капли воды превратились в потоки. Могло показаться, что они не едут, а плывут под толщей воды. Имя, названное стариком, не всколыхнуло никаких воспоминаний. Он даже не переспросил. На всё вокруг постепенно наползала унылая, дождливая тягучесть. Андрей без всякой цели перебил Стефана:

– Почему вам не удалось правильно выбрать место?

– О, это сложная история. Такие дела требуют крайне изощрённых расчётов и больших способностей. К сожалению, приходится обращать внимание на соображения практичности. Некоторые недочёты в этом отношении, конечно, сглаживаются самой идеей, без неё никак, а если этого не хватит, то и собственной кровью, но так непросто нарушать законы этого мира.

– В каком смысле?