Что сделает безумный скульптор из неживого камня?

– И вы допустили их гибель?

– Они знали, чем всё может закончиться, – мина раскаяния слишком быстро стёрлась с лица Воротова, – но для некоторых соблазн заглянуть в пространства, не затронутые человеческим взглядом, перевешивает стремление выжить.

– Похоже, не только для них. После вашего прихода ко мне полиция внезапно зачастила. Говорили что-то про убийства, к которым вы имеете отношение.

– Теперь вы знаете, какого рода эти «убийства». Я отправляю людей в опасный путь сродни экспедиции в неизведанные земли, и вам я предлагаю пройти подобной дорогой.

– Поразительно! У них, наверное, был такой же выбор, как и у меня? – снова съязвил Андрей.

Скульптора покоробило умение Воротова сохранять непринуждённость, когда посреди комнаты лежит накрытый труп. Александр покосился на тело.

– Нет, они были несколько более свободны в своём решении.

В разговор вмешалась эйемора:

– Ему абсолютно точно придётся бежать из города, ведь именно его обвинят в убийстве следователя.

Андрей не успел вставить в слово, сразу же заговорил Воротов:

– Вам знакома последняя история Болотных Земель?

– Если вы имеете в виду то, о чём писали в газетах и в «Сказаниях» Владислава Нершина, то да, я хорошо осведомлён. Полагаю, вы – тот самый специалист по древним мифам, который сопровождал Нершина?

– Я не сомневался в вашей догадливости. Ещё меньше я сомневаюсь в вашей способности совладать с тем, что вы встретите на месте бывшей Штормовой, хотя, оговорюсь, это потребует мужества и всех ваших способностей, и всегда остаётся шанс умереть. Впрочем, я уверен, вы справитесь.

– С чем справлюсь?

Воротов загадочно улыбнулся, помолчал, а затем вкрадчиво ответил:

– Вы и представить себе не можете, какие превращения пространства происходят сейчас в Штормовой. Легче найти дорогу во снах, чем на месте этой деревни. У вас есть два часа на раздумья, пока не отправился поезд северного направления.

– Вы так спокойно обо всём говорите. Да вам есть хоть какое-то дело до тех, кто из-за вас пропал?

Андрей пытался не допустить в свою тираду невольного волнения. Он поразился тому, насколько фальшиво звучит его голос. Всё повторялось в точности так же, как в первую их встречу – он противился, но в мыслях уже принял решение.

– Вы обо мне слишком хорошо думаете, господин Стрела. Моя роль куда скромнее. Поверьте, есть вещи, которые происходят и без меня. Впрочем, пока есть время делать вид, будто вы решаете моральную дилемму, я же по некоторым причинам не могу составить вам компанию.

Краем глаза Андрей заметил, как эйемора-Светлана склонилась над телом Картина. Он машинально повернулся и в этот миг пришёл в ужас от внезапного понимания. В руках Света держала бутылку с субстанцией Складова, и даже отсюда бросалось в глаза, что жидкости в ней заметно убавилось. Верхний край драпировки был откинут, и с подбородка умершего стекали капли субстанции.

– Уйди! Немедленно!

Стрела бросился за тряпкой. Воротов со Светланой равнодушно наблюдали, как он тщетно пытается оттереть вещество с губ Николая, но жёлтые пятна, которые субстанция оставляет на человеческой коже, уже въелись по всей нижней части лица и ещё обильней проступали на языке.

Щёки Андрея вспыхнули возмущением.

– Вот как вы всё проворачиваете! Просто подставляете других.

– Это на тот случай, если в вас разыграется ностальгия. У вас, Андрей, слишком большие способности по части возвращаться.

– Зачем вы всё это делаете?!

– Дорогой мой талантище, мастер-на-все-руки Андрей Стрела, если бы я сам в точности знал, зачем всё это в конечном счёте нужно… Боюсь, у меня ничего бы не вышло. Сдаётся, что только до тех пор я и могу видеть связи между вещами и действовать правильно, пока действую низачем. Единственная внятная цель, которая у меня есть – моя собственная способность бывать там, куда открыт путь только сверхъестественным существам и некоторым магам.

– И вы очень ловко мной поиграли, только почему именно мной?

– Может, это я поиграл вами, а может, это вы с госпожой Везориной поиграли мной. Всё зависит от того, под каким углом смотреть. Знаете, мной всю жизнь играют крайне необычные создания.

Андрей нахмурился.

– Вижу вопрос в вашем взгляде, и, конечно же, отвечу. По какой-то причине именно ваша работа должна была вместить Светлану и эйемору, и благодаря тому ожить. Светлана сама неосознанно сделала этот выбор, едва увидев скульптуру. Я это понял много лет назад, когда Светлана рассказала мне о вашем знакомстве. Не совсем понятно, что стало причиной, а что – следствием. Она ли выбрала ваши работы, и потому ожила в них, или именно в них она должна была ожить, и потому выбрала их. Неясно даже то, кто из вас двоих на самом деле выбирал.

Почему-то именно это замечание стало последней каплей, отнявшей у Андрея ощущение твёрдой реальности под ногами. Обыденная логика здесь рушилась по частям. В памяти проносились яркие воспоминания, отметавшие любые сомнения в правдивости слов Воротова. Незашторенные окна во всю стену, покрытую облупившейся белой краской. Болтовня и смех небольшой группки студентов. Лучи летнего солнца, заливающие полупустую мастерскую. Светлана с интересом разглядывает скульптуру, проводит рукой в воздухе над ней. Смеющийся голос. «Ты сам знаешь, что изобразил?». Причудливые, сложные фигуры, перекрученные вокруг себя всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Воображаемые чудовища. Танцующая женщина, еле различимая сквозь чёрный вихрь. Ошеломлённый до предела, Андрей осел на пол. Голос Воротова вернул его к реальности:

– Подобные рассуждения, вероятно, лишены смысла, так что оставим эту умственную гимнастику на потом. Полно, Стрела, встаньте, вам ещё многое предстоит. Всё только началось. Посмотрите, – Воротов тронул носком ботинка тело Картина, – не пытайтесь избавиться от него, просто бегите.

На этих словах Воротов решительно развернулся и направился к лестнице, оставляя в притихшем доме таинственное существо и человека, склонённого над мёртвым телом. Осторожными шагами Андрей прошёлся по деревянным ступеням лестницы, не произнося ни единого слова. Туманный жар Града ощерился на него зубцами цветов-мухоловок. Стянутое сетью лиан марево сочилось соком хищных мальв, запахи роз и полевых трав доводили до головокружения и заполняли собой всё, но в мыслях у Андрея уже всплывал совершенно иной пейзаж из хвойных лесов и деревянных изб, окруженных ледяной морской водой. Он с грустью, но решительно усмехнулся себе: «Итак, наш поезд отправляется, следующая станция Штормовая».

В вагоне вечернего поезда, борясь с бессонницей от нахлынувшей тоски, он вспомнил давнее мимолётное увлечение поэзией, и наскоро составил несколько строк, лишённых рифмы:

В месте у реки

В листьях зреет яд,

На тенистых улицах туман.

По тенистым улицам

Шёл усталый скульптор

И глядел рассеяно

В дымку бледных роз.

Странный дивный мир,

Странный город-сад,

Лес дрожащих граней и углов.

Кружит в злой фантазии

Женская фигура,

И ожившим мрамором

Живы две души.

Всё здесь зыбкий дым,