Где ты встречаешь рассветы?

Она подбежала к фотографии и погладила пальчиком одного из двух каменных львов, которые располагались по бокам от крыльца особняка. Изображений львов здесь было несколько – на ажурной решётке калитки, на круглом барельефе под крышей, на балкончиках. А сам дом… – сам Дом внушал трепет и уверенность в том, что всяк живущему здесь уготовано бесконечное счастье.

– Значит, это ваш дом… – разочарованно выдохнула я.

– Тебе не понр-р-равился? – по-своему поняла мой вздох девочка. – Ты что! Это самый кр-р-расивый дом во всём мир-р-ре!

– Наоборот, мне очень понр-р-равился, – я сама невольно заговорила, как Полина. – Очень-очень!

– Тогда пр-р-риходи к нам жить! Да, мамуль? Мы будем р-р-рады!

– Не уверена, что радость будет взаимной: жить с такими проказниками, как вы с Лёвкой, – не лучшее, о чём можно мечтать! – рассмеялась Александра. – К тому же у тёти Василисы есть свой дом, малышка…

– Где? – с такой интонацией спросила девочка, что всем сразу же стало понятно – настоящий дом может быть только один. Её собственный.

– В Москве, – не вникая в суть своего ответа, задумчиво произнесла я.

– Бедненькая! – тяжело вздохнула Полина. – В Москве сахара нет…

– Как это – нет? – растерялась я – и от своего неожиданного ответа, и от странных слов девочки.

– А моя Берта так всегда говорит! Москва вам не сахар!

– Берта – это моя подруга, – со смешком пояснила Александра.

– И моя!

– Конечно, твоя тоже! – мама погладила дочь по голове. – Ну вот что, подружка моих подруг, идём-ка домой, хватит людям надоедать. Митька, созвонимся вечером.

– Лады! – Бабочкин, он же Шапкин, потрепал девочку по макушке и обнялся с Александрой.

– Я рада, что мы, наконец, познакомились, Василиса! – Александра посмотрела на меня взглядом, в котором ясно читалось счастье. – Заходите к нам в гости! Дом будет рад…

– И я! – поддакнула Полина.

– Спасибо…

После ухода Александры я какое-то время провела в задумчивом созерцании перед фотографией – Дома, в котором живут счастливые люди. Общение с подругой Дмитрия взбудоражило меня, всколыхнуло неудобные мысли, которыми я мучила себя последние дни. Правильно ли я сделала, решив остаться в этом городе? Не устроила ли сама себе ловушку, из которой теперь нет и не может быть выхода, – ловушку, в которую попался также человек, во многом зависящий от меня, от моих поступков, от моих слов? Та лёгкость и радостный трепет, которыми были окутаны наши первые встречи, рассеивались, обнажая совсем другие эмоции, и я страшилась теперь того, что Саша, с его тонко настроенными на правду чувствами, может увидеть то, что должно быть запрятано глубоко-глубоко в тайниках моего сердца, под самыми крепкими замками. Я знала – этого нельзя допустить ни в коем случае, но не думать о своих сомнениях не могла…

– Кстати, Василиса… – в мои нелёгкие размышления ворвался голос фотографа. – Почему вы мне о Егорове не сказали?

– Что – не сказала? – вздрогнула я, оборачиваясь.

Занятая своими мыслями, я даже не заметила, что фотосеанс был давно закончен – девушка одевалась за ширмой, напевая себе под нос какую-то незатейливую мелодию, а Бабочкин устало возился с фотоаппаратом, сидя на полу.

– Что знакомы с ним, – он поднял на меня глаза.

– А-а-а… Не знаю, как-то к слову не пришлось.

– Мы с ним дружили когда-то…

– Я знаю.

– А потом… – Дмитрий помолчал задумчиво. – Потом всё пошло не так.

– Поссорились? Сева говорил, что между вами какое-то нелепое недоразумение возникло…

– Это нелепое недоразумение звали Евой, – он усмехнулся. – Она была моей первой женой.

– Вот как… – я напряглась. – Значит, Сева и Ева… они…

– Наоборот. Это я увёл у Севки девушку. После чего она стала моей женой, а с Севкой мы так и не сошлись больше. Я думал, что он на меня до смерти обиделся, а он, как выяснилось, просто не хотел нам мешать…

– Когда выяснилось?

– Вчера. Он звонил мне вчера, Василиса.

– Зачем? Ох, простите, это не моё дело…

– Как раз ваше. Он почему-то до вас не мог дозвониться, вот мне и набрал.

– Дозвониться не мог? – удивилась я. – Странно. Я вчера весь день на связи была.

– А он сказал, что абонент вне зоны доступа. Значит, вы с ним вчера так и не поговорили? – Дмитрий заволновался. – Я ему предложил свою помощь – ну, хотел сам вас набрать, но он сказал, что не нужно…

– Я потом ему позвоню. Скажите, Дмитрий, а когда это было?

– Около семи вечера примерно…

– Да нет, когда вы с первой женой познакомились?

– А, так давно! Лет двадцать назад, я тогда ещё в институте учился. В общаге жил. Севка в общагу и привёл её. Еву. Со мной познакомить. Ну, на моё одобрение. Я и одобрил… – он грустно усмехнулся. – В общем, друга я тогда потерял, а через несколько лет и жену тоже…

– Как? – ахнула я.

– Да не, не переживайте, Евка жива-здорова, в Питере сейчас. Просто мы недолго вместе прожили – Алиску родили, а спустя пару лет разбежались. Первое время я переживал, конечно, сильно, в Арбузов даже вернулся, чтобы хоть как-то отвлечься, а потом… – он расплылся в улыбке, – Аньку свою встретил! Так что не было бы счастья, да несчастье помогло – это про меня!

– Значит, вы не жалеете, что здесь живёте, а не в Москве?

– Наоборот! Только здесь я узнал, что такое настоящее счастье, простите за пафосные слова.

– Да, я понимаю…

– А вы?

– Что – я?

– Не жалеете?

После секундного колебания мне вдруг захотелось приоткрыть душу этому человеку, к которому за дни пребывания в Арбузове я прониклась искренним уважением.