Где ты встречаешь рассветы?

– А если подробнее – один её приятель, весьма… гм… напористый, но не очень талантливый писатель попросил меня нарисовать иллюстрации к своему очередному шедевру. Я, не устояв перед умоляющими глазами нашей мамы, согласилась. Вот честное слово, готова была переступить через себя и довести таки дело до конца, но тут…

– Но тут вмешался твой нынешний хахаль?

– Фу, как по?шло! – передразнила меня Глашка. – Никто никуда не вмешивался! Просто этот телепузик…

– Кто?

– Ну, писатель этот. Очень, знаешь, на телепузика похож, такой же пузатый и глупый. Так вот, этот, прости господи, плюшевый урод почему-то решил, что все бабы перед ним должны штабелями падать…

– А ты не упала… – понимающе протянула я.

– А я – нет. И ему это как-то не понравилось. А мне не понравилось то, что этот непризнанный гений, туды его налево, начал руки распускать. Короче, так и не удалось мне отвлечь читателя от кучки словесного мусора отпадными иллюстрациями. Вась, ну почему мама так и не научилась разбираться в мужиках?!

– Глашка, что значит – руки распускать? – испугалась я. – Он к тебе приставал?

– Попытался. Но ведь мы с тобой не лыком шиты, да, Васька? – она звонко рассмеялась. – В общем, даже жаль беднягу, он теперь не скоро за свои литературные труды засядет.

– Почему это?

– А я ему руку немного того… вывихнула. Правую.

– Ну ты даёшь, Глафира! – хихикнула я. – Мама об этом знает?

– Если только он сам ей сказал! Но что-то мне подсказывает, что это вряд ли.

– Надо всё-таки маму предупредить. Чтобы она с ним больше не… дружила.

– Не очень хорошая идея, – с сомнением протянула Глаша.

– Согласна, но что-то же делать надо!

– Ладно, я подумаю, – она вздохнула. – Вась, а у тебя всё хорошо?

– Конечно!

– Ты уверена? Точно-точно?

– Ну что это такое, в конце концов! – не выдержала я. – Сначала мама, теперь ты! Всё у меня прекрасно, лучше не бывает!

– А чего ты кричишь?

– Я не кричу! И вообще – я спать хочу, Глафира! Понятно?

– Да понятно, понятно…

– Что тебе понятно?

– Что ты хочешь спать.

– Вот и молодец! Спокойной ночи!

– И вам не хворать…

Я отключилась, но долго ещё в моей голове звучал насмешливый голос Глашки. Мне не хотелось вслушиваться в его понимающие интонации. Поэтому, так и не сумев призвать к себе сон, хоть на время отключающий реальность, я потихоньку встала и принялась заниматься привычными утренними делами – с оглядкой на дверь в Сашину комнату. Оттуда не слышалось ни шороха, и в нынешнем моём состоянии эта тишина могла только радовать…

Глава 18

Сначала я просто ходила вдоль стены – с интересом и со всё увеличивающимся изумлением, затем остановилась и долго стояла, не в силах отвести взгляда от того, что находилось передо мной. На какие-то мгновения я даже забыла обо всём – и о месте, в котором находилась, и о своих печалях, и даже звуки голосов, летающие позади и вокруг меня, никак сейчас не могли вмешаться в моё состояние.

Впервые я встретила свою мечту так близко, и оттого, что близость эта была обманчива и мне никогда не владеть этой сказкой, этим чудесным ансамблем гармонии и красоты, становилось жаль себя до слёз…

– Прекрасно!

– Да, прекрасно… – прошептала я вслед за мужским голосом и обернулась.

Конечно же, обращались не ко мне. Человек, в студии которого я сейчас находилась, прицеливался объективом на фигуру девушки, раскинувшей тонкие руки под светом софитов. Лёгкое полупрозрачное одеяние, обволакивающее стройное тело девицы, делало её похожей на фею.

– Прекрасно! – повторил он. – А теперь представь, что ты – птица Сирин, и перед тобой жертва, человеческое существо, которое надо очаровать, заворожить…

– Очарована, околдована… – я опять повернулась к фотографии, которая никак не отпускала меня, притягивала. – Митя, можно у вас спросить?

– Угу, – себе под нос буркнул Дмитрий Бабочкин, продолжая крутиться вокруг своей модели.

– Чей это дом? Ведь в нём живут, правда?

– Какой? – он мельком оглянулся. – Ах, этот. Понравился?

– Наповал сразил.

– Девятнадцатый век. Архитектор – местная знаменитость Лев Лебедев. Гений.

– Фотография тоже гениальна! – не кривя душой, признала я. – Впрочем, как и всё, что вы делаете, Митя.

– Угу, – с осознанием собственного величия произнёс Дмитрий.

– Так в этом доме живут?

– Естессно.

– Везучие…

Он опять задержал на мне взгляд, но уже на секунду дольше, усмехнулся, но комментировать мои слова не стал.

– А вы не знаете, – продолжала допытываться я, – хозяева не собираются дом продавать?

– Неа.

– Не знаете?