Мой красный дневник

– Клево покатались! – Авторитетно заявил он, пристраивая свои варежки на батарею.

– Чай пить будешь?

– Не, я у Вероники попил. А мне куда ложиться? – правильно понял он приоткрытую дверь и умывающегося Бориса.

– На топчан в дедушкину комнату.

– А ты?

– В бабушкину на диван. Бабушка спит за печкой.

– А туалет? – поинтересовался Боря.

– Вот здесь. – Я приоткрыла дверь в душ и туалет. – Если пойдешь, надень верхнюю одежду. Там батареи нет.

Скоро затих весь дом. Я помыла посуду, умылась. Подумала про душ, но его надо было наливать, греть… То есть, еще минимум, на час. Ложиться чушкой было не совсем правильно, но меня тешила мысль, что завтра все кончится, и я, наконец, полежу в ванной… А потом посмотрю телевизор. Все подряд: иррациональные политические шоу и даже отечественную эстраду. После собственной новогодней свистопляски их счастливые подтянутые физиономии умиляли и говорили о том, что есть еще что-то незыблемое в нашем мире.

Все мои спали. Я потушила верхний свет и включила маленький настенный светильничек над столом. Потом, отыскав сумку, залезла в нее и вытащила тебя, мой любимый красненький дневник. Вот как чувствовала, что надо взять с собой! Устроившись поудобнее, я взяла ручку…

04.01. в 23.45

И почему в последнее время я всегда хочу спать? Может, в будни заглянуть к невропатологу, и он пропишет таблеточку? Ладно, мой хороший, к тебе этот вопрос совершенно не относится. Уже радует то, что мытарства сегодняшнего дня закончились, и я дома, в деревне. Отмыла себя под душем… Какое чудо! Включила телевизор и тут же выключила. Смотреть там не на кого, да и нечего. Тогда я легла в кровать и снова схватила мою любимую красную тетрадку. Малыш! Как мало осталось в тебе страниц! Но, думаю, повествование о безумном новогоднем празднике все же войдет сюда целиком… Ну, я постараюсь писать поубористей. И покороче. Начнем?

В половину десятого утра меня разбудил… телефон. На определителе было написано всего три буквы: «шеф». Удивившись, я нажала на прием.

– Леночка? Доброе утро! – Ворковал в трубке голос Александра Александровича. – А ты где?

– А что, мне сегодня на работу? – Поинтересовалась я.

– Нет, что ты… Просто хотелось узнать, чем занимаешься, где находишься…

– С сыном на даче. Каникулы!

– Ах, ну конечно! Ты случайно не в курсе, куда уехал мой брат? Никак не могу до него дозвониться.

– Нет, а что-то случилось еще?

– Типун тебе… – Испугался Сам Саныч. – Все хорошо, только он обещал приехать.

– Может, в дороге? А телефон разрядился…

– Точно. Но если случайно его увидишь, попроси перезвонить.

– Увижу… – Вздохнула я. Чего скрывать, ведь все равно за собой потащит. – Когда увижу, обязательно передам.

– Отдыхай, Леночка… Извини, разбудил, наверное?

Вот именно с этого все приличные люди и начинают: с извинений.

– Разбудили. Но все равно пора вставать. До встречи, Александр Александрович!

– До встречи, Леночка!

Я выползла из-под одеяла. В доме уже было тепло, и раздавались негромкие голоса мамы и Сережки. Мама шикала, а сын упрямо пытался повысить голос. По привычке, в одних носках добежав до окна, чтобы полюбоваться чистым снегом и солнечным утром, я увидела греющую душу картину: папа и Борис отгребали от дома снег и вывозили его в канаву за забором. Получается, нагло сплю я одна? Ну да, засиделась, записалась… Так потом будет о чем вспомнить, когда все закончится!

– Мам, Сереж, я проснулась. – Оповестила домочадцев и открыла дверь, с удовольствием принюхиваясь к запаху домашних блинчиков с мясом. Сережка уже заканчивал завтракать, и над его губами красовались длинные сметанные усы.

– Мамуль, привет, – махнул он вилкой. – Можно, я пойду к Вике? Мы хотели поехать на лыжах в лес. Хочешь с нами?

– Сынуль, мне надо с Борисом Александровичем в город. Заканчивать то, что еще не закончено.

– Но ты хоть вечером приедешь?

– Скорее, завтра. Все будет зависеть от обстоятельств.

Я подхватила на вилку один из немного остывших блинов и, обмакнув в стаканчик со сметаной, с удовольствием начала жевать.

– Вкусно! – Оценила я материны труды.

– Ты бы оделась. – Поморщилась мама. – В доме посторонний мужчина, а ты в майке и старых леггинсах. Не стыдно?

– Стыдно. – Согласилась я. – Только он не в доме, а на улице. Серый, а ты что отлыниваешь?

Кивнула в сторону окна.

– Твой Борис сам деда вытащил. Сказал, что пока ты спишь, надо размяться. Ну а дед увязался за компанию. Вот и разминаются!

– Баб, мам, я пошел! – Сын надел теплые штаны, лыжные ботинки и куртку. – Привезти ветку с шишками?

– Если висит над тропинкой, привези. Специально не рви. Телефон не забудь!

Дверь хлопнула.

– Интересно, надолго это у них? – Мама посмотрела в окно на убегающего с лыжами внука.

Вот Сережка вышел в калитку, бросил на дорогу лыжи и поставил палки. Потом пожал руку подошедшему Борису и кивнул деду. Застегнув крепления, он понесся к дому Вероники.

– Не знаю, – ответила я, прихватывая второй блин, – время покажет.

– Лучше бы оно тебе показало! Такой мужчина и без женщины! Штаны одень! И свитер.

– Может, стоит перед ним походить в неглиже? – Раздумчиво сказала я, поглядывая на маму. – Вдруг формы оценит?

– Неряху не спасут даже формы!

Тряпка, стукнувшая по моим нижним девяноста шести, заставила меня с хохотом умчаться в комнату. Ведь действительно, после завтрака мы снова поедем в город.

Я собрала сумку, надела джинсы и свитер.