Флот и Фолкленды. Схватка за острова. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года

Ракетоносцы вступают в бой

Первыми на боевое задание отправилась пара капитан 3 ранга Хорхе Коломбо и старший лейтенант Карлос Махетанц на самолетах №3-A-204 и 3-A-203. Это было во второй половине дня 1 мая. Британский флот проявлял активность на восточных подходах к Мальвинским островам. После некоторых проволочек из-за неполадок радиостанции на «ноль четвертом» «Супер Этандары» поднялись в воздух в 16:38. Встреча с самолетом-заправщиком, вылетевшим с аэродрома Санта-Крус, состоялась по плану, в 240 морских милях восточнее Рио-Гранде, но после дозаправки возникла утечка топлива на самолете Коломбо, из-за чего им пришлось прервать выполнение боевой задачи. Планировавшийся на вечер тех же суток боевой вылет второй пары ракетоносцев был также отменен контр-адмиралом Гарсия Болем из-за неясности тактической обстановки в районе островов.

Следующие два дня эскадрилья провела бесплодно, как и вся аргентинская ударная авиация, наступательная активность которой после бурной первомайской встряски ограничивалась двумя основными факторами. Во-первых, стало очевидным, что британцы не имеют намерения скоропалительно высаживаться на острова. Поэтому стимула атаковать во что бы то ни стало не было. Во-вторых, недоставало разведданных о местоположении британских морских сил. Ведение морской авиаразведки сопрягалось с большим риском и сложностями, а аргентинские истребители-бомбардировщики располагали слабыми возможностями самостоятельного поиска и выхода на цель. Береговая РЛС AN/TPS-43 в Пуэрто-Архентино фиксировала полеты авиации противника, однако не могла точно определить координаты нахождения неприятельских авианосцев, поскольку взлетавшие с них самолеты и вертолеты выдвигались на назначенные позиции, летя ниже уровня радиолокационного горизонта, и лишь затем набирали необходимую высоту для осуществления боевого патрулирования. Огромное количество ложных радиолокационных контактов еще более запутывало картину. Разведывательные вылеты с использованием базировавшихся на Мальвинах легких штурмовиков и вертолетов заканчивались безрезультатно либо пресекались дежурившими в воздухе «Си Харриерами».

На 2 мая командованием оперативной группы ВВС «Юг» было намечено 54 противокорабельных самолетовылета, но они почти все не состоялись за недостатком данных о противнике. На задание вылетало только четыре бомбардировщика «Канберра», которые не смогли найти цель. Поднятые в воздух 3 мая пятнадцать «Скайхоков» и два «Даггера» пришлось вернуть на аэродромы, после того как стало ясно, что «корабли противника», обнаруженные воздушной разведкой в Фолклендском проливе, – это аргентинские суда «Рио Каркаранья» и «Баия Буэн Сусесо». Что касается авиационных сил, базировавшихся непосредственно на островах, то предпринятый 3 мая, основываясь на данных радиолокаторщиков, вылет пары легких штурмовиков MB-339А (кап.3р. К. А. Мольтени, ст.л-т К. A. Бенитес) с авиабазы Мальвины для атаки морской цели, предположительно «вертолетоносца», в 60 морских милях SSO Пуэрто-Архентино, закончился полнейшей неудачей. В указанной точке летчики не обнаружили ничего, кроме пустого моря. Произведенный расширенный поиск в прилежащем районе результатов не дал. В довершение, один из самолетов, №4-A-113, разбился при заходе на посадку в условиях ограниченной видимости. Пилот ст. лейтенант Карлос Бенитес погиб. В Рио-Гранде два «Супер Этандара» также были подготовлены к боевому вылету, чтобы поквитаться за потопление «Генерала Бельграно», летчики заняли места в кабинах, но приказа на взлет так и не поступило, как и сколько-нибудь определенного целеуказания, тем более что оба SP-2H морской разведывательной эскадрильи в эти сутки оказались отвлечены на поиски спасшихся с крейсера.

На 4 мая вылетов ударной авиации ни штабом ОГ ВВС «Юг», ни командованием морской авиации не планировалось. Все завертелось после поступления радиодонесения от базового патрульного самолета «Нептун». Вылетевший в пять часов утра из Рио-Гранде борт 2-P-112, позывной «Меркурио», с экипажем капитана 3 ранга Эрнесто Прони Лестона, совершал разведывательный полет к Мальвинским островам в интересах транспортного командования военно-воздушных сил. Там изыскивали возможности прорыва британской воздушной блокады и осуществления полетов военно-транспортных самолетов в Пуэрто-Архентино, а за неимением пригодных самолетов-разведчиков, пришлось обратиться за этим к морякам. Возобновление воздушного моста с Мальвинами, прерванного после подхода к островам британских морских сил, являлось для аргентинцев исключительно важным делом. Задачей капитана 3 ранга Прони Лестона было пролететь по маршруту, предполагавшемуся для использования военно-транспортной авиацией, обогнув остров Соледад с юга на север и фиксируя всевозможные надводные и воздушные источники угрозы, которые могли бы воспрепятствовать трем C-130, транспортные рейсы которых намечались в эти сутки, достичь пункта назначения.

«Нептун» выполнял полет на высоте 900—1100 метров, обозревая обстановку с помощью станции РТР с редкими включениями старенькой БРЛС AN/APS-20E. Последнее было обусловлено не только стремлением сохранять скрытность, но и неудовлетворительным техническим состоянием бортового радара. Как изложил ст. лейтенант Хосе Мария Пернуцци (в то время субофицер 2 класса, оператор РЛС в экипаже Прони Лестона) в написанной им главе официальной истории аргентинской морской авиации: «Попытка поддерживать радар в рабочем состоянии заключалась, по сути, в том, чтобы взять с собой больше, чем обычно имелось на борту, кристаллических (полупроводниковых) диодов, поскольку эта причина отказа была наиболее частой. Каждая замена „кристалла“ требовала протиснуться к радару по узкому лазу для проведения проверки, настройки и калибровки – действий, которые операторы обычно выполняли на земле».

В описываемом вылете бортовой радар стал барахлить практически сразу, тем не менее Пернуцци как-то исхитрялся поддерживать его в рабочем состоянии. В 05:50 был установлен первый радиолокационный контакт, которым оказалось авизо «Комодоро Сомешера», тот самый корабль, который британцы объявили потопленным своими вертолетами севернее Фолклендских островов сутками раньше. Это судно, входившее в состав поисково-спасательных сил, патрулировало между материком и архипелагом, готовое оказать помощь пилотам вынужденно севших на воду самолетов. А в 07:10, при очередном включении РЛС, на дисплее возникла отметка надводной цели, координаты которой были определены как 53?04? ю. ш. 58?01? з. д., станция РТР идентифицировала ее как эсминец Тип 42. Это означало, что сеньорам из транспортного командования ВВС с возобновлением воздушного моста с Мальвинами придется повременить. Корабль, вооруженный ракетами «Си Дарт», преграждал путь военно-транспортным самолетам и одновременно как будто напрашивался, чтобы по нему нанесли авиаудар.

Донесение борта 2-P-112 вызвало оживление не только в Рио-Гранде, но и в штабе FT 80 в Баия-Бланке, что вылилось в осуществление боевого вылета пары «Супер Этандаров», ставшего впоследствии известным как «операция „Шеффилд“». Контр-адмирал Карлос Гарсия Боль взял руководство в свои руки. Выполнение «Нептуном» первоначальной задачи было отставлено, капитан 3 ранга Прони Лестон получил приказание целиком сосредоточиться на слежении за обнаруженной целью. В дальнейшем 2-P-112 еще дважды, в 08:14 и 08:43, задействовал свою РЛС и докладывал командованию обновленные данные о противнике. При этом самолет применял следующую тактику: прятался от британских радаров на малой высоте, кратковременно поднимался на 3500 футов (1067 м), включал БРЛС на пару оборотов антенны и затем быстро уходил вниз. При последнем радиолокационном контакте им были обнаружены три надводных корабля с координатами 52?47? ю. ш. 57?40? з. д. На эти данные аргентинское командование опиралось при планировании боевого вылета штурмовиков-ракетоносцев. Прони Лестону же было приказано оставаться южнее архипелага и до 10:00 избегать контакта с противником, с тем чтобы затем произвести доразведку цели. Он повел самолет на юг, по направлению к банке Бёрдвуд, имитируя, что ведет поиск спасшихся с крейсера «Генерал Бельграно». В 09:25 поступил доклад субофицера Пернуцци, что БРЛС совсем отказала. Члены экипажа прилагали самоотверженные усилия, чтобы ее починить.

На авиабазе Альмиранте Кихада царила большая суматоха. На то, чтобы подготовить «Супер Этандары» к вылету и подвесить на них противокорабельные ракеты, аргентинским аэродромным службам потребовалось два с половиной часа. Командование и пилоты эскадрильи тем временем, собравшись в комнате для инструктажа, уточняли план действий. Для нанесения удара задействовались самолеты с бортовыми номерами 3-A-202 и 3-A-203, каждый нес по одной ПКР «Экзосет» на правом подкрыльевом пилоне, 1100-литровый подвесной топливный бак – на левом. Пилотировать их, согласно общей очереди, выпало заместителю командира эскадрильи капитану 3 ранга Аугусто Бедакаррацу и его ведомому ст. лейтенанту Армандо Мажоре. Со стороны военно-воздушных сил были выделены два истребителя «Даггер» для прикрытия «Этандаров» на отходе после выполнения атаки, легкий разведчик «Лирджет-35A» с демонстративно-отвлекающей задачей и самолет-заправщик KC-130H. Однако сообщать детали предстоящего боевого вылета и оперативно-тактической обстановки в штаб оперативной группы ВВС «Юг», судя по всему, никто не собирался. Флот не желал делиться с военно-воздушными силами открывшейся возможностью отличиться. Не исключено, что в этот момент контр-адмирал Гарсия Боль вспоминал унижение, пережитое в день национального торжества, 2 апреля 1982 г., когда военно-воздушное начальство на Мальвинах умышленно не давало его самолету разрешения на посадку в аэропорту Стэнли и он был вынужден целый час кружить в воздухе над только что занятой аргентинскими войсками столицей островов.

«В 09:15 мы сидели в кабинах, выполняя последние предстартовые проверки, – вспоминает Бедакаррац, – и получали уточненные данные о местоположении цели, передаваемые „Нептуном“, который осуществлял слежение за противником». В 09:45 два «Супер Этандара», с громогласным ревом совершив разбег по двухкилометровой асфальтовой взлетной полосе аэродрома Рио-Гранде, взмыли в воздух. Полет осуществлялся по профилю «большая – малая высота», соблюдая радиомолчание и с выключенными РЛС. Бортовой радар следовало задействовать только непосредственно перед пуском ракет. Бедакаррац и Мажора набрали высоту 4500 м и взяли курс на восток-северо-восток. Инерциальная навигационная система уверенно вела их к точке рандеву с самолетом-заправщиком, а затем к месту обнаружения кораблей противника. Необходимости переговариваться по радио тоже не было. В результате интенсивной боевой подготовки, включавшей отработку парных действий именно этим составом, каждый из пилотов прекрасно понимал, что делал другой, а все детали боевого вылета были четко оговорены на предполетном инструктаже.

Встреча с воздушным танкером KC-130H (№ TK-70, к-р – п/п-к Э. Х. Пессана), вылетевшим в 08:45 из Рио-Гальегоса и дожидавшимся «Супер Этандаров» примерно в 150 морских милях от Рио-Гранде, состоялась в 10:04. После дозаправки топливом, все так же в полном радиомолчании, штурмовики приступили к снижению, чтобы избежать попадания в зону действия радаров британских кораблей, пока, прорезав густой слой облаков, наконец не очутились совсем низко над морем. На маршруте пришлось преодолевать зоны с проливным дождем и низкой облачностью, нависавшей на 150 метров над морем, горизонтальная видимость временами сокращалась до 1000 метров. Впрочем, бортовое радиоэлектронное оборудование всепогодного истребителя-штурмовика давало значительные преимущества по сравнению с A-4Q «Скайхок» и MB-339А, на которых пилоты летали до того. Вдобавок ненастная погода была в определенной мере им на руку. «Несмотря на сложную навигацию, – рассказывает Армандо Мажора, – я тогда считал, что это идеальные метеоусловия для атаки, поскольку защищают нас от перехвата „Си Харриерами“. Уровень стресса не был таким же, как в ходе тренировочных заданий, и я был удивлен, что больше беспокоился, чтобы не упустить ничего, что могло бы помешать пуску ракеты, нежели об опасности перехвата». На самом деле аргентинские представления о возможностях британских палубных истребителей были чрезмерно преувеличенными. Отсутствие у британцев воздушных средств ДРЛО и невысокие скоростные характеристики «Си Харриеров» не позволяли им эффективно перехватывать низколетящие ударные самолеты и надежно защитить свои корабли.

В 10:35, когда «Супер Этандары» находились примерно в 120 морских милях от расчетного местоположения цели, поступили уточненные разведданные о противнике. Экипажу «Нептуна» все-таки удалось устранить неисправность радара.

– Ариэс, это Меркурио.

– Я Ариэс, прием.

– Подтверждаю, большой «гоблин» и два средних, 52?33? ю. ш. 57?40?5?? з. д. И еще один средний, 52?48?5?? ю. ш. 57?31?5?? з. д. Удачи!

Так это звучит в «канонической» аргентинской версии. На самом деле, как рассказывал сам Прони Лестон в интервью, данном в 1997 году корреспондентам газеты «Насьон» Э. Кастришону и Л. Касабалю, летчики для опознавания использовали позывные «Гаучо» и «Баско».

По завершении короткого сеанса радиосвязи Прони Лестон с чувством выполненного долга ушел на базу. Целеуказание было выдано «Нептуном» с некоторой погрешностью, но достаточно для вывода носителей «Экзосетов» на цель. «Мы внесли переданные им координаты в наши навигационные системы, – вспоминает Мажора, – „Супер Этандары“ были единственными в Аргентине боевыми самолетами с ИНС, необходимой для полетов над морем. Мы летели очень, очень низко и очень, очень быстро». Высота полета составляла 30 м, скорость – 480 уз (900 км/ч), максимум, что мог развить SUE с подвешенной ракетой и топливным баком.

Зона патрулирования одной из дежуривших в воздухе пар «Си Харриеров» была выдвинута к западу от позиции кораблей противовоздушного дозора. Однако в отсутствие адекватных средств дальнего обнаружения и наведения боевой воздушный патруль оказался бессилен что-либо сделать. Возможности бортовых радиолокационных станций истребителей не позволяли обнаружить и перехватить низколетящие аргентинские самолеты.

Когда по расчетам до британских кораблей оставалось 50 морских миль (в действительности более шестидесяти), «Этандары» сделали «горку» и ненадолго включили БРЛС для поиска и уточнения координат цели, но ничего не обнаружили. Не став преждевременно отчаиваться, Бедакаррац и Мажора продолжили движение тем же курсом на бреющем полете и три минуты спустя повторили поисковый подскок. На этот раз на экранах индикаторов БРЛС высветились отметки целей, пошла загрузка координат в инерциальную систему ракет. СПО начала издавать прерывные писки, сопровождавшиеся миганием лампочки на панели управления. Это означало, что они находятся в поле зрения британского корабельного радара.

В ходе первого подскока аргентинские самолеты набрали высоту 600 м, войдя в плотную облачность. Это позволяло по максимуму использовать возможности РЛС «Агава», но корабли противника из-за неточного определения их местоположения самолетом «Нептун» оказались за пределами ее дальности действия. Высота второго подскока ограничивалась нижней кромкой облаков, т. е. тремястами метрами – капитан 3 ранга Бедакаррац «счел за лучшее не терять из виду своего ведомого»[52 - Вниманию читателей предлагается наиболее достоверная с точки зрения автора версия событий. В литературе, включая приводимые в ней воспоминания летчиков, наблюдается большой разнобой сведений: число подскоков варьируется от одного до трех, их высота – от 150 до 750 м.]. Дистанция до ближайших британских кораблей, «Шеффилда» и «Глазго», в этот момент составляла около 40 морских миль. Произведя ввод координат цели в инерциальную систему наведения ПКР, самолеты снизились до высоты 100 м.

Бедакаррац решил атаковать наиболее крупную из обнаруженных целей, находившуюся справа по курсу, для чего пара SUE по его команде сделала доворот вправо. Летчики ввели последние данные в бортовые вычислители ракет, и Бедакаррац скомандовал произвести пуск. Мажора команды не расслышал, и увидев, что ведущий сделал это, переспросил «Пуск?», тот ответил утвердительно. В итоге две ПКР были выпущены с пятисекундным интервалом. Стартовые двигатели ракет произвели разгон, после чего включились маршевые двигатели. «Экзосеты» со скоростью 315 м/с унеслись в направлении невидимой цели. Дистанция до нее по показаниям БРЛС самолета Бедакарраца в этот момент составляла 22 морские мили. Фактически же атакуемый корабль находился на удалении 12 миль[53 - На этой дистанции РЛС ОВНЦ Тип 992Q эсминцев «Глазго» и «Шеффилд» зафиксировали разделение аргентинских самолетов, что на самом деле являлось пуском ракет и выходом из атаки. Капитан 3 ранга Бедакаррац, введенный в заблуждение своим бортовым радаром, считал, что атакуемый корабль находится на десять миль дальше, чем в действительности. Именно этим, очевидно, объясняется несколько затянувшееся сближение с целью – чтобы войти в мнимые пределы досягаемости ПКР «Экзосет» при пуске с малой высоты. Фактически же аргентинцы имели возможность произвести пуск ракет на полторы минуты раньше. На самолете Мажоры БРЛС выдавала более верные показания по дальности до цели, но он следовал командам ведущего.]. «Чтобы достичь „Шеффилда“, – констатирует британский военно-морской историк Дэвид Браун, – запущенным с такой близкой дистанции „Экзосетам“ требовалось немногим больше минуты». Стрельбовая РЛС зенитного комплекса «Си Дарт» пыталась взять аргентинские самолеты на сопровождение, о чем живо сигнализировали бортовые системы предупреждения. Применив оружие, «Супер Этандары» совершили резкий правый разворот и, снизившись до 15 метров, стремительно покинули район боя.

Вот как описывают атаку сами пилоты. Аугусто Бедакаррац: «РЛС „Агава“ была спроектирована как станция управления оружием с обзором в переднем секторе самолета. Нас проинструктировали включать ее всего на несколько секунд[54 - «Несколько секунд» в данном контексте было довольно растяжимым понятием. Фактически бортовая РЛС включалась на 20—30 секунд.], чтобы не тревожить электронные системы противника… Достигнув заранее условленной дистанции, мы увеличили высоту и включили РЛС, но на экранах наших радаров ничего не появилось. Через несколько секунд мы выключили нашу аппаратуру и, снизившись менее 100 футов [30 м], продолжили полет на предельно малой высоте… Я решил пролететь еще 25 миль в полном радиомолчании. С момента радиосвязи с морским патрульным самолетом в 10:30 я ни разу не переговаривался со своим ведомым. Мы поднялись еще раз и повторили поиск, и теперь с помощью обоих радаров обнаружили корабль среднего размера впереди по курсу и крупный корабль на 30° правее него, а также два меньших близко к нему. Мы быстро совершили доворот вправо, снизившись, чтобы завершить финальный этап атаки.

Достигнув установленной дистанции пуска, я скомандовал по радио лейтенанту Мажоре запустить ракету, и сам сделал то же самое. Он не услышал этой команды, поэтому, наблюдая, как мой „Экзосет“ отделился и заработал его стартовый двигатель, переспросил меня. Я повторил команду, и он выпустил свою ракету на пять секунд позже моей. Было ровно 11:04. Затем мы совершили отход, сохраняя максимальную скорость и летя так низко над водой, насколько было возможно, около 50 футов [15 м]. Отдалившись на расстояние, которое сочли достаточным для того, чтобы избежать возможного перехвата „Си Харриерами“, мы начали набор высоты и взяли курс на Рио-Гранде».

Армандо Мажора: «На соответствующей дистанции мы сделали первый подскок и включили радар, ничего не было обнаружено, поэтому мы выключили его и снова вернулись к маловысотному полету. Мы преодолели еще 20 миль и снова поднялись. На этот раз я действительно увидел отметки на экране радара, на дистанции 35 миль, курсовой угол 20°. Это выглядело как большой эхо-сигнал с двумя меньшего размера по бокам. Я сразу же услышал в наушниках голос ведущего, подтверждающий обнаружение и приказывающий атаковать крупную цель. Мы завершили последние процедуры подготовки „Экзосетов“ и в 11:02 запустили обе ракеты. Я видел, как ракеты опустились на высоту полета над морем и оба ракетных двигателя зажглись. После пуска ракет мы выполнили разворот на курс отхода с максимальной скоростью».

Двухминутное расхождение времени пуска «Экзосетов» в описаниях летчиков, очевидно, следует списать на то, что сверка часов не входила в регламент предполетной подготовки. Хронометраж Мажоры более согласуется с британскими данными. Корабли, попавшие в поле зрения БРЛС «Агава»: «цель среднего размера» впереди по курсу – эсминец УРО «Глазго», атакованная «цель большого размера» – эсминец УРО «Шеффилд». В некоторых русскоязычных описаниях действия аргентинской авиации в этот день ошибочно именуются операцией «Бланко Гранде», хотя на самом деле el ataque a un «Blanco Grande» – это просто атака на «большую цель», которой «Шеффилд» казался из-за того, что был больше развернут бортом к атаковавшим, что увеличивало эффективную площадь рассеяния. Две отметки малого размера – по всей вероятности, корабли из состава ближнего охранения авианосцев. Сами авианосцы обнаружены не были.

Имеются также противоречия в описании метеоусловий. По рассказам А. Мажоры погода неистовствовала не только на маршруте, но и в районе нахождения цели; непосредственно перед пуском ракет самолеты прошли сквозь ливневый шквал, из-за чего пилот не расслышал приказания ведущего о пуске ракеты. Однако по сводкам ВВС Аргентины погода на театре военных действий в тот день была «облачной, с хорошей видимостью и редкими дождями», британцы же и вовсе применяют такие эпитеты, как «хорошая погода», «необычно спокойное море», каковым они считали волнение в четыре балла.

О результатах авиаудара в Аргентине узнали из вечернего новостного выпуска Би-би-си, но летчики и без того были уверены в своем успехе. По плану на обратном пути им предстояла еще одна встреча с самолетом-заправщиком. KC-130 подполковника Пессаны дожидался, барражируя в назначенном районе. Однако топлива оказалось и так достаточно, чтобы долететь до базы. Поэтому Бедакаррац по радио поблагодарил экипаж воздушного танкера и сообщил, что не нуждается в его помощи. «Геркулес» запросил, была ли атака успешной, и, получив утвердительный ответ, сразу же доложил об этом в Рио-Гранде. Поэтому по совершении посадки Бедакарраца и Мажору ждала торжественная встреча.

«Прием пилотов был потрясающим, – пишет аргентинский автор Альберто Манфреди. – Их встретили летчики военно-морских и военно-воздушных эскадрилий, а также гражданский и военный персонал базы. Некоторые бежали за самолетами, кричали и размахивали флагами, другие ждали возле ангаров. Летчики отошли от своих машин и обнимали коллег, десятки рук пытались одобрительно похлопать их по спине, голове и плечам; кто-то делал снимки на фотокамеру, пытаясь улучить момент между аплодисментами, смехом и воздетыми руками. Хотя еще отсутствовало подтверждение со стороны противника (который сделает это через несколько часов, признав потерю эсминца), было очевидным, что по крайней мере одна из ракет поразила цель».

Никакого продолжения наступательных действий не последовало. Хотя справедливости ради следует отметить, что для контроля результата атаки и возобновления контакта с противником из Рио-Гранде был выслан еще один базовый патрульный самолет. Это задание было поручено экипажу командира морской разведывательной эскадрильи капитана 3 ранга Х. У. Переса Роки. Его «Нептун» №2-P-111 поднялся в воздух в 12:10, за пять минут до возвращения «Супер Этандаров». Однако по прибытии около 13:25 в назначенный район там обнаружилась большая радиолокационная активность противника, а флотская радиотехническая разведка предупредила, что «Си Харриеры» воздушного патруля получили приказание оператора управления истребителями перехватить аргентинский самолет. Поэтому «Нептуну» было приказано скорее убираться оттуда. Пара «Даггеров» вылетела ему навстречу, чтобы защитить от преследовавших британских истребителей. Эта мера была излишней. Никто не пытался гнаться за аргентинским разведчиком. Но, как отозвался находившийся за его штурвалом Хулио Перес Рока, «хотя „Миражи“ [так в тексте] не вступили в боевой контакт с самолетами противника, сам факт попытки защитить 2-P-111 оказался похвальным отношением и огромной поддержкой для товарищей, сражавшихся в очень трудных условиях». Результаты этого разведывательного вылета окончательно убедили командование аргентинской морской авиации, что на сегодня повоевали уже достаточно и пора переходить к празднованию славной победы.

В оперативную группу ВВС «Юг» разведданные о развертывании морских сил противника к юго-востоку от Мальвинских островов, очевидно, так и не попали. Ее ударные самолеты в эти сутки остались на аэродромах, несмотря на вполне летную погоду и изобилие целей в пределах их тактического радиуса действия. В итоге ракетный удар пары «Супер Этандаров» остался единственным ответом на британский вызов. Так что в историю Англо-аргентинского военного конфликта кроме несостоявшегося морского сражения 1—2 мая можно вписать еще и несостоявшееся противовоздушное сражение 4 мая 1982 г.

Корабль Ее Величества «Шеффилд»

Вечером тех же суток весь мир узнал, что эсминец Королевских ВМС «Шеффилд» был поражен ракетой «Экзосет», выпущенной аргентинским самолетом. Координаты его местоположения в момент атаки – 52°50? ю. ш. 57°14? з. д. Занимавший позицию на юго-западном краю противовоздушной дозорной линии, корабль курсировал галсами со скоростью 12 уз, задействовав две газовые турбины экономического хода «Тайн» и поддерживая турбины полного хода «Олимпус» в режиме ожидания. Экипаж находился в боевой готовности №2 (Defence stations, 2Y). Наблюдение за окружающей обстановкой велось с помощью радиолокационных станций Тип 965R и 992Q, гидролокатора Тип 184M и станции радиотехнической разведки UAA-1. Кроме того, три дозорных эсминца обменивались сведениями по УКВ-радио и в коммуникационной системе «Линк-10», а также поддерживали связь со штабом противовоздушной обороны на «Инвинсибле».

Строительство эсминцев Тип 42 осуществлялось в 1970—1985 гг. тремя сериями. «Шеффилд» являлся головным кораблем. Он был построен на верфи «Виккерс шипбилдинг энд инжиниринг» в Барроу-ин-Фернессе, заложен 15 января 1970 г., спущен на воду в присутствии королевы 10 июня 1971 г. и вступил в строй 28 февраля 1975 г. Однако фактически его флотские испытания, выявившие множество проблем и неполадок в механизмах и системах корабля, перемежавшиеся с прохождением ремонтов, затянулись еще почти на три года, и к действующему флоту он присоединился только в начале 1978 года.

Эсминцы типа «Шеффилд» имели гладкопалубный корпус с наклонным форштевнем и хорошо узнаваемый силуэт благодаря наличию двух куполообразных обтекателей антенн РЛС Тип 909, а в конструктивном отношении представляли собой компромисс британской основательности при проектировании кораблей и стремления министерства обороны к экономии средств военного бюджета. Стандартное водоизмещение составляло 3500 т и полное 4100 т. Борьба за уменьшение размеров отрицательно сказалась на таких характеристиках, как мореходность, автономность, обитаемость и т. п. В штормовом море эти корабли сильно зарывались в волну, испытывая на прочность расположенное на баке вооружение. Тем не менее, в отличие от одновременно строившихся фрегатов типа «Эмазон» (Тип 21), в которых воплотилось тогдашнее всеобщее увлечение алюминиево-магниевыми сплавами, на «Шеффилдах» надстройка, занимающая три четверти длины корабля, была сделана из стали. Несомненным конструктивным достоинством являлась главная энергетическая установка: комбинированная газотурбинная, двухвальная. Четыре газовые турбины «Роллс-Ройс», две «Олимпус» TM3B полного хода и две «Тайн» RM1C экономического хода, были скомпонованы по схеме COGOG – на каждый вал гребного винта могла одновременно работать только одна турбина, высокомощная «Олимпус» или высокоэкономичная «Тайн». Скорость хода: полного – 29 уз, экономического – 18 уз. Вся энергетическая установка находилась в четырех смежных отсеках: в носовом машинном отделении – два ГТД «Олимпус», в кормовом машинном отделении – два ГТД «Тайн», а в располагавшихся в нос и корму от машинных отделений отсеках вспомогательных механизмов – по два дизель-генератора и вспомогательные котлы.

Вооружение корабля предназначалось для борьбы с воздушными целями (в первую очередь), а также надводными кораблями, подводными лодками и стрельбы по береговым объектам. Сбор, обработка и отображение данных о тактической обстановке и управление оружием осуществлялось при помощи автоматизированной боевой информационно-управляющей системы ADAWS-4. Радиоэлектронное и радиотехническое вооружение включало поисковую РЛС ОВЦ Тип 965R, РЛС ОВНЦ Тип 992Q, две РЛС УО Тип 909, НРЛС Тип 1006, подкильные ГАС Тип 184М и 162М, станцию РТР UAA-1, терминал спутниковой связи SCOT, КВ и УКВ радиостанции, а также буксируемый акустический охранитель Тип 182. Для защиты от противокорабельных ракет предназначался корабельный комплекс пассивных помех с двумя восьмиствольными 76-мм ПУ «Корвус». Средств активного РЭП корабль не имел.

Максимальная дальность действия двухкоординатной обзорной РЛС Маркони Тип 965R, массивная вращающаяся антенная решетка которой располагалась наверху носовой надстройки перед фок-мачтой, по спецификации составляла 280 морских миль, однако фактически она обеспечивала обнаружение высоколетящих самолетов не дальше 110 морских миль. Для маловысотных целей эта величина ограничивалась дальностью радиогоризонта, а по сверхмалым высотам возможности станции стремились к нулю из-за сильной подверженности воздействию помех, возникающих при отражении луча от морской поверхности, особенно в штормовых условиях. Диапазон рабочих частот составлял 216—224 МГц – именно так, в 1982 году Королевский флот имел на вооружении радар метрового диапазона! Эта РЛС, служившая в разных модификациях с начала 1960-х, считалась устаревшей, однако британцы слишком затянули с доводкой создававшейся ей на замену РЛС Тип 1022, которой эсминцы Тип 42 стали оснащаться начиная со второй серии. РЛС обнаружения воздушных и надводных целей Тип 992Q с антенной на верхушке грот-мачты, работавшая в диапазоне 2940—3060 МГц, имела вдвое меньшую дальность действия, однако обладала гораздо большими возможностями по обнаружению низколетящих самолетов и противокорабельных ракет. Радиолокационные средства, работающие в активном, излучающем режиме, дополнялись станцией пассивной радиотехнической разведки UAA-1, которая по оценкам британских специалистов должна была обнаруживать излучения РЛС кораблей и низколетящих самолетов на дальности не менее 30 миль, радиолокационных ГСН противокорабельных ракет – не менее 20 миль.

Основной системой оружия являлся зенитный ракетный комплекс «Си Дарт», поступивший на вооружение ВМФ Великобритании в 1973 году под обозначением GWS-30 (впервые установлен на ЭМ «Бристоль» (Тип 82)). В его состав входила пусковая установка с двумя направляющими балочного типа и автоматизированная система управления огнем с двумя РЛС сопровождения и подсветки цели Тип 909, что позволяло одномоментно обстреливать две цели. Комплекс мог поражать воздушные цели в диапазоне высот от 30 до 18 000 м. Максимальная дальность действия составляла 40 морских миль (74 км) по высотным целям и 24 морские мили (44 км) – по маловысотным, а время реакции – 20 секунд. В походном положении ракеты находились в погребе боезапаса (вместимость 22 ЗУР), а при необходимости подавались на пусковую установку. Процесс зарядки (перезарядки) ПУ укладывался в 30 секунд. ЗУР «Си Дарт» была выполнена по двухступенчатой схеме. Ступени – разгонная и маршевая. Скорость полета превышала 2,5M. Наведение выполнялось при помощи полуактивной ГСН. Ракета оснащалась стержневой либо осколочно-фугасной БЧ, подрыв которой осуществлялся по команде инфракрасного датчика цели. Длина ракеты составляла 4,4 м, а масса – 550 кг. В ходе учений «Спрингтрейн» эсминец образцово отстрелялся ракетами «Си Дарт» по сверхзвуковой воздушной мишени, однако война предъявляет гораздо более суровый спрос, как к самому оружию, так и к тем, кто им управляет.

К прочему вооружению относилась одноорудийная 4,5-дюймовая (114-мм) башенная артустановка Виккерс Mk.8 (дальность стрельбы универсального орудия – 22 км, досягаемость по высоте – 12 км), действовавшая под управлением системы управления огнем GSA-1, два одноствольных 20-мм орудия Mk.7 «Эрликон», расположенных на палубе надстройки по обе стороны от ходовой рубки, с ручным наведением, относившиеся скорее к категории противокатерного и противодиверсионного, чем зенитного оружия, два 7,62-мм пулемета L7A2 на крыльях мостика, два трехтрубных 324-мм торпедных аппарата STWS Мk.1, а также вертолет «Линкс» HAS.2 с ангаром в кормовой части надстройки[55 - Приписанный к эсминцу корабельный вертолет «Линкс» HAS.2 № XZ725 был 22 апреля временно передан на фрегат «Бриллиант». Взамен «Шеффилд» получил вертолет «Линкс» HAS.2 № XZ721, оснащенный ракетами «Си Скьюа».].

Нельзя не отметить аскетичность боевого оснащения британского эсминца. Если сравнить его с близким по размерам советским БПК проекта 61, мы увидим, что последний нес большее количество систем оружия. Впрочем, натовцы в целом проявляли тенденцию не перегружать свои корабли вооружением, как из соображений уменьшения верхнего веса, так и проявления финансовой бережливости.

Кроме трех эсминцев Тип 42, входивших в состав TG 317.8, двумя аналогичными боевыми единицами располагал ВМФ Аргентины. Поэтому, отправляясь на войну, британские корабли получили хорошо различимые с воздуха и в перископ опознавательные знаки: широкую черную вертикальную полосу в средней части корпуса от ватерлинии до верха дымовой трубы и рисунок в виде британского флага на крыше ходовой рубки.

Командовал «Шеффилдом» 42-летний кэптен Джеймс «Сэм» Солт. Глядя на его фотографию, неизбежно возникает вопрос, как такого человека вообще могли поставить командиром боевого корабля? Легче представить его в роли почтового служащего или страхового агента. Однако у британцев во многом свои оригинальные взгляды на военное дело, благодаря которым они нередко побеждали, но также и терпели тяжкие поражения. Возможно, также сыграло свою роль, что он происходил из известной военно-морской семьи: его отец погиб в 1940 году, командуя подлодкой «Трайяд», а крестным был Роберт Райдер, награжденный Крестом Виктории за рейд на Сен-Назер. Как бы там ни было, Джеймсу Фредерику Томасу Джорджу Солту удалось сделать успешную военно-морскую карьеру и, несмотря на бездарную потерю эсминца, завершить ее в чине контр-адмирала. Как утверждается, «сослуживцы восхищались его лидерскими качествами, озорным чувством юмора и умением мотивировать окружающих».

До «Шеффилда» в послужном списке кэптена Солта значились командование ДЭПЛ «Финвейл» (1969—1971), должности старшего помощника на ПЛАРБ «Резолюшн» (1973—1974) и командира АПЛ «Дредноут» (1978—1979). В январе 1982 г. он принял «Shiny Sheffy» от кэптена П. Дж. Эрскина. В Королевском ВМФ назначение старших офицеров на командные посты не лимитировалось военно-учетной специальностью. В течение карьеры офицер мог занимать должности по различным специальностям и даже переходить из одного рода сил в другой. Этим обуславливалось, что эсминцем командовал бывший подводник. Его старший помощник коммандер Майкл Норман пришел из морской авиации. До назначения на «Шеффилд» он был штурманом вертолета и получил известность участием 31 декабря 1978 г. в спасении команды терпящего бедствие траулера «Бен Эсдейл». Хотя каждый такой карьерный поворот предварялся прохождением офицерами соответствующего учебного курса в военно-морском колледже, их квалификация была объективно ниже, чем если бы они служили все время на надводных кораблях.

Корабль Ее Величества «Глазго»

Ближайшую к «Шеффилду» позицию в противовоздушной дозорной линии занимал эсминец УРО «Глазго». Этот корабль являлся шестым и последним в первой серии типа «Шеффилд». Он был построен на верфи «Суон Хантер» в Уолсенде, заложен 16 мая 1974 г., спущен на воду 14 апреля 1976 г. и вошел в строй 25 мая 1979 г. До начала Фолклендской войны он успел отметиться в Баренцевом море столкновением (навал правым бортом) с советским БПК «Адмирал Исаков», произошедшим 27 мая 1981 г.

В рассматриваемом эпизоде «Глазго» отличился тем, что первым обнаружил приближение аргентинских самолетов и оповестил об угрозе ракетного удара другие корабли, а четкие и грамотные действия расчета его ЦКП и командира кэптена Пола Ходдинотта, тоже, кстати сказать, бывшего подводника, могут служить укором кэптену Солту и его подчиненным и одновременно хорошей иллюстрацией, что и как нужно было делать, чтобы избежать ракетного попадания. Описание, приводимое Сэнди Вудвордом в книге «Сто дней», немного расходится в деталях, по хронометражу и значениям пеленгов, со сведениями отчета комиссии по расследованию обстоятельств потери эсминца «Шеффилд»[56 - Loss of HMS Sheffield. Board of Inquiry Report. Далее по тексту главы – «официальный отчет».], однако дает наиболее полное представление о действиях эсминца во время аргентинской атаки.

«Я знал, – подчеркивает Вудворд, – что в случае любой опасности Ходдинотт будет редко, если вообще станет, покидать ЦКП. Я связывался с ним ранее этим утром, и он как раз высказал мнение, что аргентинцы сегодня нанесут удар с воздуха ракетами „Экзосет“. В своем дневнике он написал: „…Сегодня мы ожидаем решительного ответного удара. Наиболее опасным и неприятным с нашей точки зрения и наиболее привлекательным для них является удар „Супер Этандарами“ с ракетами „Экзосет“. Позже Пол сделал пометку: „Эти слова были написаны еще до рассвета 4 мая 1982 года“. Поскольку спутниковая система связи (SCOT) могла помешать обнаружению излучения радара „Этандаров“, он запретил ее использование в течение светлого времени суток».

Здесь необходимо сделать пояснение. На кораблях британского флота местом, откуда командир руководит действиями личного состава, применением оружия и использованием технических средств, является оперативный зал (operations room) или, в отечественной терминологии, центральный командный пункт, расположенный на нижней палубе и сочетающий функции главного командного пункта (ГКП) и боевого информационного поста (БИП). В ходовой рубке же управляется вахтенный офицер вместе с помощником-стажером и рулевой вахтой. В отечественном флоте, равно как и у американцев, иначе: главный командный пункт – это ходовой мостик, а БИП функционирует отдельно, его назначение состоит в сборе, анализе и оценке данных о тактической обстановке, поступающих от средств наблюдения корабля, и обеспечении командира информацией, необходимой для принятия решений.

Первоначально БИП, появившийся на американских, а затем и британских кораблях еще в годы Второй мировой войны, располагался в носовой надстройке, рядом с ходовой рубкой. Следующей вехой, в начале 1960-х годов, стал его перенос в подпалубное пространство с целью защиты от оружия массового поражения. Попутно была предпринята попытка запрятать туда, убрав с мостика, и самих командиров, которая в итоге провалилась практически повсеместно, кроме британского флота. Ибо уберечься от воздействия ядерного взрыва все равно невозможно, никакого серьезного бронирования для защиты от конвенционального оружия такой командный пункт не имел, в лучшем случае противоосколочное, а бомбы и ракеты, как мы дальше убедимся, чаще попадали именно в район нижних палуб. Концентрация постов управления оружием и радиотехническими средствами в одном месте не способствует боевой устойчивости корабля. В советском флоте командирам удалось отбиться от обязанности по боевой тревоге занимать место в «бункере», и согласно корабельному уставу 1978 года статус главного командного пункта получил ходовой пост, а бывший ГКП, расположенный на нижней палубе, стал называться центральным командным постом, а позже – центральным командным пунктом (ЦКП). В американском флоте он именуется боевым информационным центром. Там распоряжается старпом. А вот британские командиры как примерные бойскауты взялись использовать командный пункт в корпусе корабля.

На эсминцах Тип 42 центральный командный пункт располагался под носовой надстройкой на 2-й палубе, отделенный от внешнего борта внутренними коридорами, переборки которых обеспечивали ему дополнительную защиту. Помещение было маленьким и тесным, а боевой расчет насчитывал три десятка человек. Посреди всего этого царства дисплеев, планшетов и сосредоточенных лиц в огнезащитных капюшонах на возвышении располагалось командирское крутящееся кресло. При нахождении корабля в боевой готовности №2 расчет ЦКП дежурит в режиме шесть через шесть (либо, как на «Шеффилде», 6—4—4—4—6) часов. Несение командиром и старшим помощником командирской вахты на ЦКП в то время еще не практиковалось. Командир должен был спускаться туда при объявлении боевой тревоги или услышав вызов по громкоговорящей связи, обязанности старпома в британском флоте практически целиком сводились к решению административно-хозяйственных вопросов.

Сама же концепция «ГКП на основе БИП» утвердилась в Ройял Нэйви в значительной мере благодаря специфике корабельной боевой организации, где бразды управления оружием и радиоэлектронными средствами сосредоточены в руках специально обученных офицеров-операторов, несших дежурство на ЦКП и ставших главной опорой, своего рода «тактическими помощниками», а часто и замещавших командира корабля при принятии боевых решений. На эсминцах типа «Шеффилд» предусматривалось наличие двух специалистов по надводной и противолодочной борьбе (principal warfare officers, сокр. PWO) и двух офицеров противовоздушной обороны (anti-air warfare officers, сокр. AAWO), несших боевое дежурство посменно и попарно. Причем с учетом противовоздушной специализации означенных эсминцев, AAWO на них были лейтенант-коммандерами, а оба PWO – обычно просто лейтенантами, в то время как на противолодочных фрегатах – наоборот. Командование расчетом ЦКП возлагалось на старшего из офицеров управления оружием.