Флот и Фолкленды. Схватка за острова. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года

Оставалось пять секунд до попадания. Он рванул на себя трубку связи с ЦКП:

– Ракетная атака! Укрыться!

Последнее было адресовано в большей степени членам ходовой вахты, которые, следуя его команде, быстро попадали на палубу, каждый выбирая себе в качестве укрытия тумбу устройства помассивнее. Все, кроме двух младших лейтенантов, Якову и помощника вахтенного, которые завороженно уставились на неумолимо сокращавшую расстояние ракету, и только в самый последний момент последовали примеру остальных. Объявить по громкоговорящей связи боевую тревогу или включить ревун уже не сложилось. «Я дважды крикнул в трубку связи с ЦКП: „Укрыться!“ – вспоминает Уолпол, – и хотел перейти на место помощника боцмана, чтобы включить общекорабельную трансляцию, но так и не дошел, и в момент удара лежал на палубе».

«В этом состояла одна из военных ироний, – насмехается аргентинский исследователь Диего Зампини, – один из самых современных кораблей Королевского флота только криком был предупрежден о ракетном ударе».

Старшему матросу Кристоферу Перселлу, который только поднялся на мостик, побывав на камбузе, где попросил заварить чай, приближающаяся ракета показалась большим огненным шаром. Услышав команду укрыться, он нырнул за снарядный ящик и ощутил глухой удар в борт корабля. Через несколько секунд верхняя палуба покрылась черным дымом, а тех, с кем он недавно разговаривал на камбузе, уже, очевидно, не было в живых.

В командирской каюте удар «Экзосета» пришелся просто как хлопок, «совсем не впечатляющий». «Было похоже, – вспоминал Сэм Солт, – как будто 20-мм орудие „Эрликон“, расположенное как раз над моей каютой, открыло огонь. После одиночного выстрела я подумал: либо его заклинило, либо это не „Эрликон“. Потом погас свет, и… вы знаете то необычайное чувство тонущей подводной лодки, когда перестает работать вспомогательное оборудование, вы получаете полную тишину и понимаете, что случилось что-то катастрофическое… Я сразу же бросился на мостик. К тому времени, когда туда добрался, мы потеряли пятьдесят процентов электроэнергии, почти всю связь, и корабль погрузился в темноту. Дым начал подниматься прямо к мостику. Все в считанные секунды…, и мы не могли оповестить команду о происходящем».

Большинство членов экипажа «Шеффилда» поначалу даже не поняли, что корабль поражен противокорабельной ракетой. Многие посчитали, что это НУРС. Попадание было воспринято как сигнал боевой тревоги. Моряки бросились занимать места по боевому расписанию, а когда видели, что их боевые посты уже охвачены или отрезаны пламенем, включались в тушение пожара и другие мероприятия по борьбе за живучесть.

О судьбе второй выпущенной ракеты трудно сказать что-то определенное, кроме того, что она не попала в цель и, согласно британскому официальному отчету, упала в море в полумиле от левого траверза «Шеффилда». Комментарий в приложении «H» к отчету гласит, что такой вывод сделан на основании показания единственного свидетеля и не является окончательным. Действительно, у моряков «Шеффилда» после попадания ракеты было достаточно забот, кроме того, как вглядываться, что сделалось со вторым «Экзосетом». Но в пользу данной версии также говорят наблюдения радиолокационного поста эсминца, что одна отметка эхо-сигнала шла прямо на корабль, а другая отклонялась к югу, хотя в качестве южной отметки могли выступать «Супер Этандары», совершавшие маневр выхода из атаки. Существует и другая версия – что вторая ракета прошла севернее «Шеффилда» и упала в воду, израсходовав топливо и не долетев до авианосца «Гермес». Она подкрепляется докладом сигнальщиков находившегося в 14 милях к NO от «Шеффилда» фрегата «Ярмут», утверждавших, что видели пролетавшую мимо «ракету с оранжевыми стабилизаторами». Аргентинцы не красили стабилизаторы боевых ракет в оранжевый цвет, но такое впечатление могла создать реактивная струя. Впрочем, здесь нужно учитывать, что в британском соединении «Ярмут» держал непререкаемое первенство по количеству ложных контактов, в связи с чем неоднократно склоняется в мемуарах Вудворда. Резюмируя, можно заключить, что с головкой самонаведения одной из ракет явно было что-то не так.

Какая из двух ПКР попала в цель, и вовсе, по-видимому, останется навсегда неизвестным. Сами аргентинцы для себя четко решили, что это была ракета, выпущенная Бедакаррацем, а ракета Мажоры навелась на фрегат «Ярмут», но оказалась дезориентирована пассивными помехами и упала в море[66 - На самом деле в описываемом эпизоде фрегат «Ярмут» не производил постановки пассивных помех против ПКР.]. Значки силуэта поверженного корабля, к которому позже прибавились и другие, стали красоваться на фюзеляжах обоих принимавших участие в атаке «Супер Этандаров». Аналогичной символикой был отмечен и осуществлявший целеуказание самолет «Нептун».

Молчание «Шеффилда»

В то время как на пораженном «Экзосетом» эсминце уже отчаянно боролись с последствиями ракетного попадания, на других кораблях британского соединения силились понять, что произошло. Как ранее отмечалось, три эсминца радиолокационного дозора обменивались сведениями по УКВ-радио и в коммуникационной системе «Линк-10». «Ковентри», находившийся дальше всех на севере, получив оповещение с «Глазго», тоже произвел постановку ЛЦ. Из трех дозорных кораблей бережливость в отношении боезапаса комплекса выстреливаемых помех, похоже, проявляли только на одном «Шеффилде». Причем сам он на некоторое время выпал из радиообмена. Затем в эфире прозвучал взволнованный голос его радиста: «В нас попали!» После этого «Шеффилд» погрузился в молчание и ни на какие запросы больше не отвечал.

Первыми, кто выяснил, что там случилось, был экипаж вертолета «Си Кинг» 826-й эскадрильи, осуществлявшего противолодочное патрулирование. Увидев, что дозорный эсминец окутался черным дымом, он подлетел ближе, а затем, зависнув над кораблем, опустил на него с помощью лебедки оператора ГАС. Поднявшись обратно, тот сообщил командиру вертолета о причине и характере повреждения, о чем в 11:12 (14:12Z) было доложено на «Гермес».

В штабе ПВО на «Инвинсибле» все еще считали, что «Шеффилд» подвергся атаке из-под воды. В результате все дежурившие в воздухе противолодочные вертолеты были направлены искать вражескую подводную лодку. Так продолжалось, пока по инициативе лейтенант-коммандера Найджела Уорда истребители воздушного патруля не слетали на разведку, обозрев поврежденный корабль с предельно малой высоты.

«В момент атаки „Супер Этандаров“ я вместе с командиром авиагруппы находился на посту управления полетами, – рассказывает Уорд. – Прошла информация, что „Шеффилд“ был торпедирован… Я завладел радио и связался с Мортимером, который только что приступил к боевому дежурству в воздухе: „Мортс, это босс. Отправляйтесь, посмотрите на „Шеффилд“ и сообщите нам, какие повреждения ему нанесены, выше или ниже ватерлинии. И скорее!“ Через пару минут Мортс вышел на связь с кораблем: „Он продырявлен над ватерлинией, босс. Либо это очень умная торпеда, либо „Экзосет“, а дыра точно на высоте „Экзосета“. – „Вас понял“. Проблема была решена».

Авианосец «Гермес» готовился поднять самолеты для нанесения авиаудара по Гуз-Грину, когда стали поступать донесения о случившемся с «Шеффилдом». Взлет «Си Харриеров» был отложен до выяснения обстановки, чтобы иметь возможность при необходимости задействовать их для противовоздушной обороны. Ожидалась вторая волна аргентинской воздушной атаки, которая, однако, так и не последовала.

«Я обсуждал на ФКП с офицером штаба план действий на вечер, – вспоминает Вудворд, – когда несколько минут спустя после удара по „Шеффилду“ мы получили первое сообщение, без каких-либо деталей. „На „Шеффилде“ взрыв!“ и более ничего определенного. Время 14:07Z.

Взрыв? Он мог быть следствием многих причин: пожара, взрыва газа, неисправности систем оружия и так далее. Причин не счесть. Могла быть торпеда и даже ракета. Мысли проносились в моей голове. Но тогда почему нас на флагманском корабле не оповестили?

Я терпеливо ждал и только спросил:

– Связь с „Шеффилдом“ есть?

– Да, сэр, – ответили мне.

По крайней мере, это хороший признак. Но корабль молчит. Я внимательно слежу за действиями кораблей и самолетов в районе событий.

„Эрроу“ и „Ярмут“ начинают двигаться к „Шеффилду“. Мне кажется это разумным. Поступило сообщение от „Глазго“. Он оставил свою позицию в дозоре и полным ходом следует к „Шеффилду“. Теперь мы знаем – произошло нечто очень серьезное, хотя все еще неясно, что именно.

Мы видим спешащие на помощь вертолеты. Картина проясняется. Единственное, о чем я думаю: „Если это была ракета, то следующая в любой момент может поразить и нас“. Направляю сигнал „Глазго“: „Занять позицию для прикрытия „Шеффилда“. Другое приказание „Эрроу“: „Окажите помощь „Шеффилду“. В вашем подчинении „Ярмут“ и вертолеты“.

Через несколько минут мы, наконец, получаем донесение от поврежденного эсминца: он действительно был поражен вражеской ракетой. И теперь от „Инвинсибла“ идет оповещение по кораблям: „Атака „Этандаров“. Подтверждаю, атака „Этандаров“. Вероятно, с применением „Экзосетов“».

Полное понимание произошедшего пришло только полчаса спустя, после того как на палубу авианосца «Гермес» сел улетевший с горящего эсминца вертолет «Линкс»[67 - Корабельный вертолет «Линкс» № XZ721 (в официальном отчете ошибочно указан номер 731) поднялся с взлетно-посадочной площадки «Шеффилда» в 11:40, доставил пассажиров на «Гермес», обратным рейсом привез на «Шеффилд» двух медиков, затем участвовал в эвакуации с эсминца раненых и тушении пожара. В конце концов, нашел временное пристанище на борту «Гермеса», а 7 мая перелетел на фрегат «Бриллиант».], который доставил на борт флагмана офицеров управления оружием «Шеффилда» лейтенант-коммандера Бато и лейтенанта Толли. Их доклад был безотрадным. «Один из моих офицеров штаба, – пишет Вудворд, – воскликнул: „Адмирал, вы должны что-то сделать!“ Но я достаточно вежливо ответил: „Нет, оставьте это“. Я не хотел отдавать поток детальных распоряжений, находясь в двадцати милях от бушующего огня, который угрожал, если достигнет ракетного погреба ЗРК „Си Дарт“, взорвать эсминец вместе с экипажем».

«Оставить корабль!»

Ракета «Экзосет» врезалась под углом сорок градусов в правый борт «Шеффилда», продырявив его на уровне второй палубы, примерно в двух с половиной метрах выше ватерлинии, между камбузом, носовым отделением вспомогательных механизмов и носовым машинным отделением, и, не встречая на своем пути серьезных препятствий, прошла вглубь корпуса. Во внешней обшивке образовалась рваная пробоина размером 4,5?1,2 м. Боевая часть ракеты не взорвалась, однако повреждения, вызванные ударной волной, распространились вверх, вплоть до нижнего яруса надстройки. На корабле погас свет, были обесточены многие электросети, вышла из строя система внутрикорабельной связи. Однако один дизель-генератор обеспечивал подачу электроэнергии. Управление рулем с мостика не действовало, но сохранялась возможность делать это из румпельного отделения. Газовая турбина «Тайн» правого борта вышла из строя сразу, турбина левого борта продолжала работать, но без возможности управлять ею.

Главным бичом при борьбе за живучесть стал сильный пожар. Тут сыграло роковую роль сочетание трех факторов:

1. Наличие на корабле большого количества быстровоспламеняющихся и легкогорючих предметов и материалов (изоляционных, отделочных, лакокрасочных и др.); тем более что приказ командующего по пути следования в Южную Атлантику по максимуму избавиться от пожароопасных элементов на эсминце был выполнен без особого рвения.

2. Командир эсминца и старший помощник командира не имели достаточного опыта службы на надводных кораблях и сравнительно недавно приняли должности на «Шеффилде», поэтому плохо знали матчасть и оказались не готовы эффективно осуществлять руководство борьбой с пожаром.

3. ПКР «Экзосет» благодаря свойству твердотопливной смеси гореть без доступа кислорода непрерывно до полного выгорания явилась практически идеальным «зажигательным снарядом».

Невыработанное топливо ракеты вызвало сильные пожары в отсеках, через которые она прошла. Температура в эпицентрах горения достигала 1000 °С. Стальные конструкции раскалялись докрасна. Площадь возгорания стала быстро разрастаться. Хотя использование пресловутых алюминиево-магниевых сплавов, которые начинают плавиться при температуре 600 °С, а при более высокой – гореть так сильно, что потушить практически невозможно, в конструкции кораблей Тип 42 было сведено к минимуму, на борту «Шеффилда» нашлось достаточно легковоспламеняющихся отделочных материалов, синтетических красок и пенных наполнителей тепловой изоляции для создания горючей среды. Их горение сопровождалось обильным выделением высокотоксичных газов, что сильно затрудняло действия боровшихся с пожаром. Огнеупорные костюмы не выдерживали высоких температур, пропускали жар, в результате чего одежда моряков, изготовленная из синтетических тканей, плавилась, прилипая к телу и вызывая сильные ожоги. Корабль быстро наполнился плотным удушающим черным дымом, который распространился по всем прилежащим к местам возгорания внутренним помещениям, включая пост энергетики и живучести (располагался на 2-й палубе над кормовым машинным отделением) и центральный командный пункт, откуда пришлось эвакуировать личный состав, верхней палубе, а потом дошел и до ходовой рубки.

Тушение пожара сразу столкнулось с множеством сложностей и велось недостаточно организованно. Пост энергетики и живучести из-за сильного задымления перестал функционировать вскоре после попадания ракеты. Некоторое время руководство действиями аварийных групп осуществлялось с мостика, однако едкий дым добрался и туда, заставив находившихся в ходовой рубке сначала перейти на крылья мостика, а затем эвакуироваться. После этого никто не пытался организовать новый центр по тушению пожара и борьба с огнем велась спонтанно, хотя и с большим мужеством и напряжением сил. Пламя, бушевавшее в средней части корабля, разгородило «Шеффилд» надвое, разделив людей в кормовых и носовых отсеках. Связь между ними была потеряна, а попасть на корму можно было только по раскаленной верхней палубе левого борта.

Главная пожарная магистраль перестала действовать практически сразу. Повреждение электросетей препятствовало применению для борьбы с огнем стационарных средств пожаротушения, а переносные оказались малоэффективны. Из четырех основных пожарных насосов ни один не запустился, а из пяти задействованных вспомогательных насосов (включая доставленные с других кораблей) только один работал с полной отдачей. Некоторые члены экипажа в отчаянии пытались бороться с огнем ведрами, черпая воду из-за борта. Ощущалась нехватка изолирующих противогазов и регенеративных патронов к ним.

Вертолетами с других кораблей на горящий эсминец были доставлены переносные газотурбинные водяные насосы и другие противопожарные средства. К «Шеффилду» подошли фрегаты «Эрроу» и «Ярмут», пытаясь струями воды из пожарных стволов сбить пламя. «Ярмут» поливал с правого борта, а «Эрроу» – с левого, также с него передавались на «Шеффилд» пожарные рукава, однако они оказались слишком короткими для эффективного использования во внутренних помещениях эсминца. На фрегатах прилагали все усилия, но фактически их роль сводилась к тому, чтобы охлаждать снаружи раскалившийся корпус корабля. Морякам «Ярмута», находившегося со стороны горящего борта эсминца, приходилось особенно трудно. Также была задействована надувная моторная лодка «Джемини», с которой в пробоину лили из шланга воду, подаваемую с помощью установленного на баке эсминца погружного насоса.

Возможно, помощь «Эрроу» и «Ярмута» могла быть более весомой, если бы их участие в тушении пожара не прерывалось ложными противолодочными тревогами. В 12:26 «Ярмут» приступил к преследованию предполагаемой вражеской субмарины, отстрелявшись по ней из бомбомета. Через некоторое время он вернулся к «Шеффилду», оставив «подводную лодку» подоспевшим вертолетам «Си Кинг» и своему собственному «Уоспу», который до того занимался эвакуацией раненых. Охота на воображаемую подлодку, для участия в которой время от времени отлучался и фрегат, продолжалась два часа. «В какой-то момент, – пишет Вудворд, – гидроакустикам „Ярмута“ показалось, что они слышат шум торпеды. Прекратив спасательные работы, „Ярмут“ начал поиск субмарины. Это повторялось снова и снова, девять раз. Девять торпед! Впоследствии мы поняли, что это были за „торпеды“. Это были шумы маленькой надувной спасательной лодки, жужжащей вокруг „Шеффилда“ и помогающей бороться с огнем». Чтобы прекратить «излишне нервозные действия» фрегата, адмиралу пришлось, как он выразился, послать по радио «очень строгий сигнал».

Тем временем пожар охватывал все больше пространства, расправляясь с теми, кто пытался ему противостоять. Общие потери экипажа «Шеффилда» составили 20 убитых и 26 раненых и обожженных. Восемь человек персонала камбуза от попадания ракеты погибли сразу. Никто не спасся и из помещения ЭВМ, откуда, несмотря на загазованность, начальник оружейно-технической службы корабля лейтенант-коммандер Джон Вудхед вместе с саб-лейтенантом Ричардом Эмли и тремя старшинами до последнего пытался поддерживать работоспособность уцелевших корабельных систем. При попытке вытащить необходимое противопожарное оборудование из помещения носовой аварийной партии погиб, задохнувшись угарным газом, старшина Дэвид Бриггс. На нем, как и на двух его товарищах, старшинах Чиплене и Тэнкоке, был фильтрующий противогаз с гопкалитовым патроном, позволявший в дыму держать глаза открытыми, но не спасавший органы дыхания при высокой концентрации CO

. «Его вынесли, – рассказывает кэптен Солт, – но он был без сознания и не выжил. Он был очень храбрым человеком».

За проявленный героизм посмертно были награждены лейтенант-коммандер Дж. С. Вудхед – крестом «За выдающиеся заслуги», и петти-офицер Д. Р. Бриггс – медалью «За выдающиеся заслуги». Третьим награжденным стал медицинский ассистент петти-офицер Джеральд Мигер, удостоенный Медали Королевы за отвагу за самоотверженность при оказании помощи пострадавшим от пожара. Журналисты впоследствии допекали кэптена Солта предложениями прокомментировать, почему его имени нет в списке награжденных, на что он отвечал, что не видит оснований гордиться собой и не хотел бы награды за потерю корабля.

В 14:50, после почти четырех часов борьбы с пожаром, когда вышел из строя питавший корабль электричеством дизель-генератор, а огонь стал подбираться к погребу боезапаса ЗРК «Си Дарт», командир эсминца отдал приказ оставить корабль. Большая часть экипажа, 225 человек, перешла на борт фрегата «Эрроу». Вертолеты «Си Кинг» с «Гермеса» сняли еще тридцать пять человек, включая кэптена Солта, и еще шестеро уже находилось на борту «Ярмута». В дальнейшем раненых перевезли на госпитальное судно «Уганда», а остальных – на борт танкера «Бритиш Эск», доставившего моряков «Шеффилда» на о. Вознесения. Вудворд распорядился по завершении эвакуации добить «Shiny Sheffy» артиллерийским огнем, но в 17:15 отменил этот приказ. Тяжкая ирония заключалась в том, что после оставления экипажем эсминец еще больше пяти суток оставался на плаву, как будто нарочно демонстрируя, что не все возможности по борьбе за живучесть корабля были исчерпаны. Взрыва ракетного погреба не произошло, пожар к вечеру 5 мая, после выгорания нескольких центральных отсеков и частично корабельной надстройки, прекратился сам собой.

Военные тоже плачут

Доставленный вертолетом на авианосец «Гермес» кэптен Солт выглядел совершенно опустошенным, подавленным и не скрывал катившихся по лицу слез. «У меня возник ужасный комплекс вины, – скажет он позже в интервью. – Что я мог сделать лично? Почему меня не было на командном пункте? Смог бы я предпринять что-нибудь другое?» На борту флагманского корабля его ждал суровый прием (по британским меркам). Адмирал Вудворд встретил заплаканного командира эсминца словами: «Похоже, вы были очень небрежным, Сэм». А в качестве первоочередного наказания несчастный оказался взятым в оборот аккредитованными на авианосце репортерами. Вместе с тем командующий авианосной группой понимал, что потери на войне неизбежны, и постарался сконцентрироваться на том, что делать дальше.

Во-первых, максимально извлечь уроки. Как сформулировано в его мемуарах: «Британский боевой корабль поражен крылатой ракетой. Это первое серьезное нападение на британский военно-морской флаг за последние десятилетия… Моя следующая задача состояла в проведении тщательного анализа этих событий не с целью поиска виновных, а всестороннего исследования произошедших событий и извлечения из них соответствующих уроков… Мы используем сложнейшую военную технику стоимостью в миллионы фунтов, но и она не помогла нам предотвратить удар аргентинской ракеты… Гибель „Шеффилда“ была жестоким уроком, из которого мы должны сделать правильные выводы». Двумя днями позже командующий TG 317.8 распространил по кораблям список из пятнадцати извлеченных уроков. Среди них было: «Если сомневаетесь, всегда предполагайте худшую ситуацию и реагируйте соответственно». После встряски 4 мая водогазонепроницаемые двери, люки и горловины в состоянии БГ №2 стали держаться задраенными в порядке «Z», т. е. как если бы корабль находился в БГ №1[68 - Стандартное сочетание боевых готовностей и состояния (material condition) водогазонепроницаемых и противопожарных закрытий в британском флоте: БГ №1 – Z, БГ №2 – Y, БГ №3 – X, но по отдельному приказу возможны иные сочетания.]. Еще одним важным уроком, хотя нелепо, что британскому флоту для понимания этого потребовалось потерять эсминец, явилось уяснение слабых возможностей ЗРК «Си Дарт» по поражению низколетящих целей. В дальнейшем эсминцы Тип 42 стали использоваться для борьбы с аргентинской авиацией совместно с фрегатами Тип 22, оснащенными ЗРК ближнего действия «Си Вулф».

Во-вторых, понять, как поступить с изувеченным кораблем. Здесь решение подсказали сами аргентинцы. Был перехвачен переданный по радио приказ командования подводными силами Аргентины подлодке «Сан Луис» перейти в район, где находился пораженный ракетой британский корабль, и потопить его. «Такой поворот событий, – пишет Вудворд, – был мне на руку. Я организовал своего рода „теплый прием“ для аргентинцев, если они вдруг решат прийти. „Шеффилд“ внезапно перестал быть нашей проблемой. Его новая роль состояла в том, чтобы стать необычным, сделанным из горящего металла „козлом на привязи“, только на плаву». Прилежащая акватория прослушивалась радиогидроакустическими буями и патрулировалась двумя противолодочными вертолетами. Однако тщательно расставленная ловушка не сработала. Отданный «Сан Луису» приказ найти и потопить «Шеффилд» был вскоре отменен, и лодка вернулась на ранее занимаемую позицию к северу от архипелага.

Состоявшийся в середине дня удар истребителей-бомбардировщиков 800-й эскадрильи по аргентинской авиабазе «Кондор» оказался во всех отношениях неудачным. Звено из трех «Си Харриеров», возглавляемое лейтенант-коммандером Гордоном Бэттом, в 12:46 поднялось с авианосца «Гермес» и, пройдя южнее Порт-Стэнли, атаковало аэродром в Гуз-Грине с юго-востока, со стороны Шуазель-Саунд. Удар наносился, как и 1 мая, с малой высоты кассетными авиабомбами BL755 и фугасными 1000-фунтовыми со взрывателем замедленного действия. Противовоздушная оборона, включавшая 3-й взвод батареи B 601-го зенитно-артиллерийского дивизиона сухопутных войск Аргентины с двумя спаренными 35-мм ЗАУ «Эрликон» с РЛСУО «Скайгард» под командованием мл. лейтенанта Клаудио Брагини, а также выделенные из состава 4-й батареи 1-го зенитного дивизиона военно-воздушных сил шесть спаренных 20-мм ЗАУ «Рейнметалл» с РЛС ОВЦ «Эльта», проворонившая предыдущий авианалет, в этот раз оказалась начеку. Аргентинские зенитчики сразу открыли огонь. Ведущий звена, обнаружив с помощью станции предупреждения об облучении захват вражеским стрельбовым радаром, совершил резкий маневр уклонения и сбросил пиропатроны с дипольным отражателями. Вторым на цель заходил «Си Харриер» лейтенанта Николаса Тейлора. Он не имел СПО, ее сняли, когда еще перед войной эту машину оборудовали для испытаний ПКР «Си Игл». Поэтому Тейлор не знал об облучении РЛС «Скайгард». Его самолет был поражен 35-мм осколочно-фугасным снарядом и развалился на куски. Третий «Си Харриер», пилотируемый флайт-лейтенантом Тедом Боллом, произвел бомбометание, но ни одна бомба не попала в цель.

«Кадры с кинорегистратора Теда, – вспоминает бывший пилот 800-й морской эскадрильи Дэвид Морган, – запечатлели самолет Ника Тейлора на заключительном этапе атаки, когда он пересек границу аэродрома. Сильный взрыв разрушил фюзеляж сразу за кабиной, и самолет мгновенно превратился в огненный шар. На протяжении того, как мы кадр за кадром просматривали пленку, фюзеляж стал рассыпаться и врезался в землю. Очевидно, выжить было невозможно».

«Си Харриер» № XZ450/50 стал первым потерянным британцами в Фолклендской войне. Тело пилота с полураскрытым парашютом было найдено солдатами 12-го пехотного полка недалеко от обломков самолета и с почестями захоронено аргентинскими военными на местном кладбище.

День 4 мая 1982 г. стал для британцев провальным, если не сказать шокирующим. Их авианосная группа испытала ощутимое падение боевого духа. Что до ее командующего, то еще больше понесенных потерь его грызла общая безысходность. «Я очень расстроен из-за тупиковой ситуации, в которой оказался, – записал он 6 мая в своем дневнике. – Я могу только канителиться в TEZ, которая полнится рыбаками, и все это полностью выходит из-под контроля. Я не могу ударить никого за пределами TEZ, я не могу рисковать, „Харриеры“ неспособны летать при такой погоде, и, если я не буду осторожен, меня разберут на части».

В последующие несколько суток активных действий не велось. Обменявшись тяжелыми ударами, «Бельграно» – «Шеффилд», враждующие стороны, тяжело дыша, разошлись каждая в свой угол ринга в ожидании продолжения схватки, а накрывший зону военных действий в последующие дни густой туман подобно бесстрастному рефери прервал бой до того момента, пока не прозвучит гонг к началу следующего раунда. Покинутый экипажем «Шеффилд» оставался где-то за горизонтом, изредка проведываемый вертолетами. Сутки спустя густой черный дым уже не окутывал его, однако эсминец по докладу пилотов выглядел «раскаленным докрасна от мостика до вертолетной площадки», однако уже вечером 6-го числа оказалось возможным высадить на его палубу, все еще ощутимо теплую, группу разведчиков для оценки состояния корабля и подготовки вывоза уцелевшего наиболее ценного имущества. Побывавшие на «Шеффилде» 6 и 7 мая специалисты отметили, что корабль вряд ли подлежит восстановлению, однако сохраняет плавучесть. Было принято решение буксировать его к границе 200-мильной зоны, где передать эстафету буксиру «Сэлвиджмэн», чтобы оттащил «Шеффилд» к острову Южная Георгия, и там уже окончательно решить, что с ним делать; как минимум снять все уцелевшее дорогостоящее оборудование. Большое значение имел морально-политический фактор – доведя «Шеффилд» до своей тыловой ремонтной базы на Южной Георгии, британцы могли объявить, что эсминец всего-навсего поврежден, а не потерян.

Ночью на 9 мая фрегат «Ярмут» приступил к буксировке и достиг в этом деле немалых успехов, но дальше вмешался разыгравшийся шторм. Следующей ночью пришлось убрать с корабля буксировочную партию. На свежей волне «Шеффилд» стал интенсивно черпать воду через пробоину надводного борта, что привело к критическому увеличению крена, который к четырем часам утра 10 мая достиг 25°. Буксировочный трос соскользнул, в 04:02 обгоревший эсминец был потерян из вида, а вскоре исчез с экрана РЛС. Вудворд в дневнике прокомментировал: «„Шеффилд“, по-видимому, наконец-то затонул, избавив нас от лишних хлопот. Буксировавший его „Ярмут“ доложил: „Затонул. Ищу подтверждения“. Не слишком убедительное утверждение. Как будто он не уверен, правда ли затонул! О Боже, борьба за информацию никогда не заканчивается и часто проходит почти безрезультатно».