Фараон. Книга 3. Полководец поневоле

– Показалось, мой царь, – кивнул он, – именно поэтому он и предстал перед твоим величеством в том виде, в каком предстал.

Я хмыкнул. Хопи был прав, ругать его не за что.

– Молодец, – кивнул я, – теперь он и его приближённые точно будут следить за языком, особенно если рядом находятся легионеры.

Центурион склонил голову и занял своё место в углу.

– Рехмира не видел?

– Общается с какими-то купцами, – ответил он, – прибыли из Фив, судя по говору и норову.

– Интересно, какие новости он нам принесёт, – заинтересовался я.

– Позвать его, мой царь? – поинтересовался он.

– Пошли кого-нибудь, пусть он заглянет, когда освободится, это не срочно, – добавил я.

Хопи отправил одного из охраны, и вскоре Рехмир был в комнате, даже запыхавшись.

– Мой друг, – скривился я, – я же сказал, что это не срочно, я не хотел тебя отвлекать.

– Мой царь, новости, которые я получил от тех купцов, с которыми раньше имел дела в обеспечении продовольствием поместья, заслуживают того, чтобы их услышал царь как можно скорее, – быстрой скороговоркой проговорил он.

– Говори.

– Мой царь помнит наш разговор о том, что ремесленникам не поступало больших заказов? – поинтересовался он и, когда я кивнул, предчувствуя неладное, продолжил: – Мои знакомые подтвердили это, а также то, что никаких больших закупок материалов, которые могли вызвать колебание цен на рынке, не было.

Я стиснул зубы.

– Судя по твоему лицу, это не все плохие новости на сегодня.

– К сожалению, да, мой царь, – повинился он, – есть известия, что царь Хатшепсут получила от четырёх богатейших фиванских семейств большие дары в золоте, невольниках и драгоценностях. Также большие подношения получил от них храм Амона.

В тишине комнаты послышался скрип моих зубов. Информация, конечно, была ещё непроверенная, доверять ей сто процентов не стоило, но зато она давала ответы на некоторые интересующие меня вопросы.

– Что ещё рассказали твои знакомые? – держа себя в руках, поинтересовался я.

– Очень много глав семейств, которые не участвовали в сделке с твоим величеством, хотели бы получить такие же привилегии, – грустно ответил он.

– С этим ко мне уже приходил твой дядя, – ответил я, – и после сегодняшних новостей я склонен их не принимать.

– Твоё величество хочет сам этим заняться? – спросил он. – Это прибыльное, но очень хлопотное дело.

– Кто ещё занимается невольниками? – поинтересовался я. – С кем ни за что не станут говорить ни Хатшепсут, ни купцы, ни жрецы.

– Финикийцы и… – тут лицо Рехмира перекосило, и он даже от отвращения сплюнул на пол, – проклятые иудеи.

– Иудеи? – в моей памяти быстро прокрутилось всё, что я знал о Библии и Христе, – а они уже ушли из Египта?

– Да, мой царь, ещё при царе Яхмосе, их вместе с гиксосами-завоевателями прогнали прочь из Египта, – ответил он, снова скривившись в гримасе отвращения.

– Если ты так их ненавидишь, значит, кто-то всё же остался? – поинтересовался я.

– Проклятые ростовщики и торгаши, мой царь, – согласился он, – но их так все ненавидят, что только совсем отчаявшиеся возьмут у них в долг.

На моём лице расплылась улыбка, от которой он вздрогнул.

– Найди мне их, я хочу поговорить с ними, – попросил я его.

– Нет, мой царь! – оскорблено воскликнул он. – Эти шакалы недостойны даже дышать рядом с моим царём!

– Рехмир, найти мне самых известных иудейских торговцев, – настойчиво попросил я, – если с ними никто не хочет иметь дел, для меня это просто прекрасно.

– Хорошо, мой царь, – было видно, как ему неприятно даже само упоминание названия этой национальности, а это значило, что если и другие были о них такого же мнения, то для моих планов они могли точно пригодиться.

Рехмир ушёл, а вечером прибыл номарх вместе со своей семьёй и был ужин, на котором и правда он с женой и детьми пробовали еду, которую затем подавали мне. Особого разговора у нас не задалось, обсуждали текущие новости, вот и всё, сразу после этого разойдясь по своим помещениям.

***

Через четыре дня вернулся Бенермерут, вместе с Небуави. Первый виделся с визирем и подтвердил, что никаких больших закупок не велось, заказов ремесленникам не поступало, а в остальном визирь подтвердил, что всё похоже на то, что меня кинули. Главы озолотившихся на продаже рабов фиванских семейств после окончания моего похода и прекращения поставки рабов быстро поменяли сторону и купили благословение от царя Хатшепсут и жрецов Амона, не собираясь выполнять обещания, ранее данные мне. И плевать они хотели на подписанный перед лицом богов контракт. Хатшепсут заверила их, что слово, данное такому нечестивцу, как я, забывшему о богах, ничего не стоит. Поэтому они могут принести богатые жертвы ей, в храм Амона и на этом всё, никаких претензий богов к ним не будет. Что они с удовольствием тут же и сделали.

Бенермерут, смущаясь, сказал мне также, что Усерамон сообщил ему о моём желании наградить его, поэтому после долгих раздумий воспитатель остановился на небольшом поместье для своей семьи. Бумагу на владение им Усерамон передал с ним, и мне оставалось лишь недовольно нахмуриться из-за того, что Усерамон лишал меня возможности делать подарки от своего имени, а потому перевручил Бенермеруту дарственную на поместье, которую он отдал мне секунду назад.

– Тебе нужно время? Чтобы всё там наладить? – спросил я, видя, как тот снова мнётся.

– Да, мой царь, – он упал на колени, – но я понимаю, что не могу оставить твоё величество сейчас, когда от тебя ушли все.

– Сколько тебе нужно времени на это? – спросил я, хмуро посмотрев на него. Я отлично понимал, что сам обещал ему царский подарок, так что не время было высказывать своё недовольство, как бы мне этого ни хотелось.

– Не больше двух-трёх месяцев, мой царь, – склонил он голову.

– Хорошо, бери повозку, охрану у Хопи, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось по дороге, – распорядился я.

– Мой царь! – на его глазах показались слёзы благодарности, но я отмахнулся.

– Я обещал Бенермерут, что за спасение жизни награжу тебя, поэтому бери свою награду и вступай в права. Пару месяцев я без тебя точно продержусь.

Мужчина поднялся на ноги и низко мне поклонился.

– Подойди к Небсению, скажи, я распорядился дать тебе сто шетит на дорогу, – сказал я, когда он выходил из комнаты. Бенермерут ещё больше стал благодарить и наконец вышел, оставляя меня одного с охраной.

Я почесал нос, как-то внезапно вокруг меня не осталось никого из тех, с кем я пошёл в этот поход.

«Никого, кроме своей армии, – хмыкнул я про себя, – а уж с остальным я как-нибудь разберусь».

Закончив разговор с Бенермерутом, поскольку со жрецом он обещал быть более длительным, я велел позвать Небуави. Когда тот вошёл, низко кланяясь мне, я с каменным выражением на лице пригласил его встать рядом со мной.

– Приветствую тебя, Небуави, – обратился я к нему, – каков был твой путь? Не чинили тебе обид? Что сделал ты из того, что я велел?