Полёт японского журавля. Я русский

Варя родила точно в срок, который высчитал Михаил, ориентируясь на тот самый последний день их совместной жизни, когда они ещё были вместе. Он часто вспоминал ту последнюю ночь, прокручивая в памяти слова и мысли, которыми делились они, сидя напротив окна. Было странным, как память могла сохранить всё до мелочей из прошлого, которое на самом деле было совсем недавно, но в то же время казалось бесконечно далёким, словно происходило в другой жизни. Какой могла быть их будущая встреча, Михаил ещё не знал, но твёрдо верил, что жизнь его в самом начале, и эта мысль была наиболее странной и удивительной. Он столько прожил и пережил в этой жизни, и казалось, что ничего нового она не преподнесёт, но Вязов оказывался прав, жизнь только начиналась.

Его самым большим удивлением было то, что Варя родила двойню, двух мальчиков. «У тебя пацаны, ты слышишь, балда ты стоеросовая! – Кричал в трубку Вязов. – Двойня! Двух парней родила для тебя». Михаил слушал, голос держа перед собой трубку, и плакал, повторяя в сотый раз имя Вари. В эти мгновения он впервые в жизни был счастлив, и когда возвращался с переговорного пункта, почему-то видел перед собой не только её, но и Ядвигу, и Йошико. Они были перед ним такие, какими он помнил их в той прошлой жизни, и которая пролетела перед ним как одно мгновение, и вылилась в эту неожиданную радость.

Он бегал на переговорный каждый день, выпытывая у Вязова все подробности. Тот, разумеется, скоро психанул, и пригрозил бросать трубку, если Михаил будет так несдержан и сентиментален. Однако дал добро на поездку, и сообщил когда можно приезжать за Варей. План её переезда в Дальний был разработан самим Вязовым, и разумеется, держался в строгой тайне.

– Не волнуйся, всему своё время, – успокаивал в трубку Илья Ильич. – С Варей всё хорошо. На работу ещё не вышла… Сидит с малышами… Устаёт? А как ты хотел? Да у неё там целая бригада тимуровцев, двадцать пять помощников. Ты что, забыл, кем она работает? Ей даже подержать их не дают. Там даже график составлен, и очередь расписана на месяц вперёд. Не волнуйся, дети уже взрослые, это же седьмой класс. Лучше тебя и меня знают как детей пеленать. Ладно, всё, давай приезжай.

План Вязова был прост. Михаил брал личную машину Вязова, ту самую, на которой его когда-то вёзли в аэропорт во время китайской командировки. И на ней он должен был как бы перевезти Варю с детьми на новую квартиру. Конечно, для Вари это была неожиданность, и сам приезд Михаила вызвал у неё лишь смущение и тревогу, но стремительность и уверенность в действиях не дали ей усомниться, что за всем этим кроется подвох. Варю выселяли из общежития, где по уставу не разрешалось проживать с детьми. К этому обстоятельству Вязов разработал целую операцию, и даже показал Варе, как старый сослуживец её бывшего мужа, её новое место жительства. Это, конечно, было цинично, обманывать молодую женщину, но Вязов оправдывался тем перед своей совестью, что коммуналка, куда предполагалось вселить Варю с детьми, была тесной и неудобной, без ванны, хотя и с санузлом, но ужасными соседями и шумной улицей за окном. А выбирать Варе не приходилось.

Когда Михаил грузил вещи в машину, Варя молча стояла на пороге, покачивая коляску, где посапывали два толстощёких карапуза, Петя и Михаил. Отличить их было невозможно. Варя ревностно оберегала детей, лишь один раз, перед кормлением, позволив Михаилу взять их на руки. Оба, словно две капли воды, напомнили ему о том, кто он есть на самом деле – чужак с другой планеты, кого судьба забросила далеко от родных берегов, но подарила этих замечательных детей. Конечно, это были его дети, роднее которых на этой земле, пусть чужой, у него не было, и наверное, не будет, и Вязов оказывался прав, когда сказал, что теперь его Родина здесь, и пора перестать грезить о прошлом. Михаил ещё не знал как сложится их прерванные с Варей отношения, но был уверен, что дети всегда будут при нём, чтобы не произошло. Топливный бак автомобиля был залит доверху, и когда Варя села на заднее сидение, обложив себя детьми и вещами, Михаил глубоко вздохнул, и как однажды в далёкой юности, тихо произнёс – всё будет хорошо, положись на меня.

Варя опомнилась только когда они выехали из города; всё то время, пока они курсировали по наполненным городским улицам, она спала.

– Куда ты меня везёшь? – властно и сухо спросила она, разглядывая пейзаж за окном: там уже тянулись поля и перелески.

Михаил долго молчал, подбирая правильные слова, опасаясь, что это может вызвать истерику, на которую его бывшая жена была вполне способна: – Не волнуйся Варя. Мы едем ко мне. Ты же не сможешь представить, чтобы я допустил твою жизнь в той мышиной норе, которую тебе предоставила твоя школа.

– Ты всё это подстроил? – так же сухо, но уже без ноток тревоги, спросила Варя.

– Нет, что ты Варя, я бы до такого не додумался. Правда есть один мудрый человек… Очень давно, наверное в другой жизни, один человек мне сказал…

– Ну, что же ты замолчал? – Варя по-прежнему была сдержана, голос её был тихим, но холодным. – Кто ты, скажи хоть сейчас. Что ты за человек?

Михаил понял, что скрывать себя уже не может, и время его прошлых тайн закончилось. – Я работаю в органах госбезопасности.

Варя долго молчала, разглядывая бывшего мужа в зеркало заднего вида:

– И как давно?

– Всегда.

– Это государственная тайна, я полагаю, – с долей иронии произнесла Варя, всё так же сверля его своими большими глазами, в которых неожиданно стали появляться отголоски той далёкой Вари из прошлого.

– Это тайна, разумеется, – спокойно и с облегчением выдохнув, произнёс Михаил. – Прости, что не сказал сразу. Так было надо.

– И ты прости, – безучастно произнесла Варя после недолгой паузы, и отвернулась. Из её слов Михаил вдруг понял, что прошлого им не вернуть, как не старайся, но на руках у неё и у него были дети, и этого было достаточно, чтобы видеть будущее светлым и радостным.

Уже затемно они въехали в посёлок, делая по пути короткие остановки, чтобы перекусить и перепеленать детей. На удивление Петька и Мишка в дороге вели себя достойно, как и подобало сыновьям разведчика, и почти не плакали. Варя пообещала молчать о том, с какой целью Михаил переехал в Дальний, а он пообещал, что не будет мешать её личной жизни, если она появится, с условием, что дети будут их общей заботой. Варя согласилась. Пунктом прибытия была отдельная квартира на углу школы, где Варе предстояло жить первое время, и работать в должности завуча. К этому приложил усилия сам Вязов, который уже ждал у порога школы вместе с директором, с большим букетом полевых цветов. После недолгой церемонии вступления Вари в новую жизнь, он отвёл Михаила в сторону, чтобы попрощаться, и вручить ему новый документ. Это было удостоверение внештатного сотрудника милиции, и корочки машиниста мотодрезины. С этого момента Михаил Ван Куан Ли уже был не фотографом, а горняком, который в свободное от работы время, обязан был следить за порядком. Жизнь продолжалась.

Последнее задание.

Командировка была на Курильские острова, на Кунашир. Ради этого пришлось взять отпуск за свой счёт, оставить дела, которых всегда было невпроворот, забыть о браконьерах. Дело было необычным, и если бы не его дружба с Володькой, который теперь работал на Курилах, то, скорее всего, нашли бы кого-то другого. Но Изаму категорически настоял, чтобы прислали именно его.

До Курил летали самолёты, но их движение всегда затрудняла непредсказуемая погода на островах, отчего рейсы часто откладывали. Поэтому Михаил решил добираться по воде из Находки. Сухогруз, на котором для него было зарезервирована каюта, уже стоял под погрузкой. На острова всегда было что везти, и ждать окончания погрузки пришлось несколько часов. В порт Михаил приехал загодя и, чтобы не терять времени даром, оставив в каюте вещи, решил прогуляться по берегу, не удаляясь слишком далеко от своего теплохода. День был солнечный, но слегка ветреный. У моря было много гуляющих, люди кидали в воду камни, пугая вездесущих чаек, рыбаки, в основном мальчишки, ловили мелкую рыбу у самого берега. Михаил купил конфет и с удовольствием поедал их, наслаждаясь беззаботным временем. Что его ждало на Кунашире или Итурупе, он про это думать не хотел и по привычке наблюдал за происходящим, и радовался хорошей погоде. Вскоре его внимание привлекла и даже удивила группа людей. Недалеко от берега столпились несколько человек с восточной внешностью. Когда Михаил проходил мимо, то краем уха уловил знакомую до боли, и в то же время резанувшую по уху речь. Это были японцы, группа туристов, и встречать их раньше в Находке ему не доводилось. Михаил остановился и стал подслушивать их разговор. Как не странно, говорили о том, где находится туалет. Это было вполне естественно для любого человека, тем более для иностранца. И речь японцев, и их непривычный, немного растерянный внешний вид разволновали Михаила. За столько лет он первый раз вот так, с глазу на глаз, столкнулся со своими земляками. Один из туристов, молодой мужчина, пытался говорить по-русски, останавливая прохожих, и у него это неплохо получалось. Скорее всего, это был любитель языка или студент, и всё же, его речь вызывала у прохожих лёгкое недоумение и смех. Но слушать его было интересно и даже забавно, хотя сам говорящий не видел себя смешным и был предельно серьёзным. Первой мыслью Михаила было подсказать ему нужную фразу, но его опередили. К группе подошла невысокая темноволосая девушка необычной внешности, – именно это бросилось в глаза Михаилу. Он догадался, что она переводчица этих туристов, – её правильный японский это выдавал. Конечно, она говорила с небольшим акцентом, но без явных ошибок.

– Вы переводчица? – спросил Михаил на японском, улучив подходящий момент. – Не знал, что у нас готовят таких хороших специалистов. – Конечно, он мог сказать эти слова и на русском, но ему хотелось произвести впечатление. Девушка немного растерялась, как впрочем, и стоящие рядом туристы.

– Вы японец? Вы говорите на японском. Вы из какой группы? – откровенно удивилась девушка.

– Я сам по себе, – перешёл на русский Михаил, тем самым подразнивая своих соотечественников. – У меня нет национальности, – немного смутился Михаил. – Хотелось произвести эффект на хорошенькую переводчицу. Я жду теплохода.

Девушка звонко рассмеялась и закивала. – А… Вы прекрасно говорите, у вас нет никакого акцента. А ну, рассказывайте, кто вы, – шутливо потребовала она, машинально поправляя чёлку.

– У вас тоже неплохо получается, – ушёл от вопроса Михаил, откровенно любуясь девушкой. – Вы, правда, хорошо говорите, приятно слушать ваш голос.

Они некоторое время молча смотрели вдаль, словно именно там вместо чаек летали их вопросы друг к другу.

– Первый раз вижу у нас туристов из Японии, – произнёс Михаил, понимая, что пауза слишком затянулась, а у него есть что спросить. Как видно и у девушки были вопросы к незнакомцу.

– Что вы. Мы уже не первый год работаем с Японией. Мы живём в семидесятых.

– Это верно, – кивнул многозначительно Михалыч. – Ну и как? Хорошо себя ведут?

Девушка рассмеялась. Её внешность действительно была необычной. С виду она казалась русской, но приглядевшись, в ней можно было различить что-то восточное. Незаметная горбинка на небольшом аккуратном носике, слегка раскосые, но довольно большие глаза, и едва различимая припухлость верхнего века говорили о том, что в ней текла восточная кровь.

– У вас среди родителей никого нет? Я имею в виду… – Михалыч глазами указал на двух молодых японских женщин, стоявших неподалёку, и не скрывавших своего любопытства.

– Вы про японцев? – Девушка рассмеялась и закивала. – Да. А разве не заметно? Мне все говорят про мою внешность. Меня и в университет взяли, можно сказать без конкурса.

Девушка снова рассмеялась, элегантно поправляя свои роскошные темные и длинные волосы.

– Откуда вы? – спросил неожиданно для себя Михаил. – Ваше лицо мне кажется знакомым.

Переводчица как-то странно посмотрела на него, словно заподозрила в чём-то, и не на долго ушла в себя. Было заметно, что вопрос заставил её переживать.

– Мой отец. Он был японским военнопленным. Не знаю, зачем вам всё это рассказываю. Странно, не правда ли? Я вас не знаю и вы меня, и такие вопросы.

Горячая волна прошла по телу Михалыча.

– И что с ним? Он жив?

– Нет, он умер.

– Но ваша мама русская? – спросил он. – Я не ошибся?

– Нет, не ошиблись. Моя мама полька.

– Что с ней? Она жива? – спросил Михаил, стараясь держаться как можно спокойнее. Он сжал зубы, чтобы не сказать лишнего.

– Она умерла. Меня папа воспитывал, не родной.

– Он жив?

– Да, жив.

К ним торопливо шёл молодой человек:

– Аня! Ну что же вы? Ваша группа расползлась по всей Находке, а вы болтаете неизвестно с кем.