Пеликен

– Это вряд ли, ему нужно будет знать, откуда инфа.

– Почему ты не сделаешь это сама через левый аккаунт? Скажешь, чтобы заплатил, а если нет, то материалы будут выложены в открытый доступ. Не пойму, зачем в этой схеме я?

– Все сложнее, дорогой. Вальберг уверен, что с силовиками у него все схвачено, и не станет выполнять требования, если за противником никто не стоит, только лишь из-за угрозы разглашения. В наше время любой компромат легко объявляется фейком. Особенно если нет желающих доказывать обратное. Он пойдет на уступки, только если поймет, что опасность реальна – его самого и все его активы могут арестовать, империю разрушить. Он должен поверить, что против него пошла система. Сейчас от этого никто не застрахован.

– Я стану для него воплощением системы? Ты себя слышишь?

– Ты ее маленький винтик. Но раз у тебя в руках такие материалы, то значит, их передал тот, кто движет всем механизмом, имеет нужный ресурс, желая остаться в тени. Вот что он поймет. Я изучила ход его мыслей. При всем величии он страшный параноик. На этом можно сыграть.

– Но все эти преступления совершены не на моей территории, даже теоретически я не смогу возбудить дело. И Вальберг не может этого не понимать.

– Ошибаешься. Может, ты невнимательно смотрел. В одной из схем по отмыванию денег замешана «Незабудка», а это твоя вотчина. Если ты возбудишь дело по одному эпизоду, сможешь присоединить и остальные. Как видишь, я подкована. Ты ведь не думаешь, что адвокаты Вальберга глупее меня? Начать можно с малого – ты же фотки на прииске делал, когда в смерти какого-то работника разбирался. Вот и покопайся снова, чем не официальный повод?

– Откуда вообще у тебя эти материалы?

– Со временем все узнаешь. Сейчас сказать не могу. Извини, – она отпила из фужера на высокой ножке красное вино. В глазах появился блеск хищника. – И еще. Надо, чтобы Вальберг приехал лично.

– Это еще зачем?

– Пусть понимает, что все серьезно: если вздумает брыкаться, его закроют прямо здесь, обратно за границу не выпустят. Ну и действовать он будет не на своей территории, вне зоны комфорта. Так на него будет легче надавить. Кстати, для него из Алькумэя вывезли одну реликвию – статуэтку Изгнанника, найденную при строительстве парка. Вальберг поймет, о чем речь, выставлял в запрещенной сети, хвастался. Пусть захватит ее с собой.

– Статуэтка-то при чем? Извини, но все, что я слышу, смахивает на полный бред.

– Это будет твой подарок для меня лично. Я прочитала, что Изгнанник приносит удачу, у него есть интересная легенда…

– А когда он поймет, что никто за мной не стоит, меня твой Изгнанник тоже спасет?

– Пока Вальберг разбирается, мы будем уже далеко. Я закажу тебе билет на Кипр, документы подготовлю. Мы будем вместе, Денис, наконец-то. И с огромными деньгами на закрытых счетах, я подчищу следы цифры, уведу в офшор.

Денис не сразу понял, что предлагает ему Вероника, но, если отбросить лишние слова, – шантаж, и не просто кого-то, а основного владельца «Нордикса» Марка Вальберга. Олигарха, вращающегося в самых верхах, со своей службой безопасности, укомплектованной лучшими бывшими сотрудниками спецслужб, сворой дорогих юристов. Наверняка имеющего выходы на таких людей, которых в новостях показывают. И кем? Районным следаком из далекого захолустья, он и банки оленины ни с кого ни разу не получил. А тут… Да его сотрут в пыль, не дадут доехать до камеры.

– Вот твой кусок, – сказала Вероника, и в опустевшем чате возник новый файл. Увидев цифры, Денис непроизвольно протер глаза ладонью, машинально хотел сделать скриншот, но в приложении это было запрещено.

Такие деньги – ключ от всех дверей. Целое состояние на следующие сорок лет безбедной жизни и плюс еще немного на дорогие траты. Получив их, он автоматически вошел бы в круг избранных, о которых говорят с завистью, скрывая осуждение. Если лишь на секунду представить, что это реальность, дальше жить без этого ощущения невозможно. Ему всегда казалось, что рано или поздно с ним случится нечто подобное, он читал о золотоискателях у Джека Лондона, грезил большим кушем с детства, но все эти мечты давно исчезли в рутине будней. Это его шанс, он мог бы рискнуть, была первая мысль. Вторая, что его шанс – преступление. Моментально сработал внутренний блок.

– Не мой уровень, – ответил он коротко.

– Какой уровень себе отмерил, на таком и останешься. Вальберг – мошенник, который обманом присвоил госпредприятие в девяностых. А мошенников надо наказывать. По моральной части проблем не вижу. Или ты просто испугался? – подначивала Вероника. – Разве плохо злом отвечать на зло?

– Тут вход только в одну сторону. Для меня зло есть зло, – быстро ответил Денис. – Как там бишь у Толстого было: коготок увяз – всей птичке пропасть.

– Как хочешь, – Вероника вышла из сети.

Огонек над ее фото погас. Денис откинулся в кресле, запрокинул голову и закрыл глаза.

Часть II

2023 год, октябрь, Алькумэй

Ты вроде бы не хочешь спать и есть, а все равно спишь и ешь, как робот, биологический робот, а не человек. Пошли первые сутки, как Денис перестал проверять, не пришло ли сообщение от Вероники. Тяжелее всего было, когда он проснулся и собирался по привычке написать ей «доброе утро». Хотел услышать ее голосовые, как она сладко зевает, собираясь ложиться спать, ведь где-то там в Москве уже ночь. Всего лишь переписка, но он и не подозревал, что будет так тяжело ее прервать. Гонял в голове прежние вопросы: а правильно ли он поступил? Может, и стоило пойти против себя, против принципов. Ведь не случайно Вероника появилась в его жизни? Это был его шанс.

Тишина пустой квартиры сводила с ума, хотя стены были те же, мебель прежняя и так же падал свет из окна на постель – но теперь все казалось другим. Наваждение какое-то. Ночь не снимала усталости. Утро повторялось привычными ритуалами. Овсянка или творог, бутерброд с икрой – здесь не экзотика, а обыденность. Красные пузырьки лопались на языке. В белом тумане, среди снегов только они сияли, как красные капельки крови. Вероника не писала. Ве-ро-ни-ка, каждый слог, как маленький взрыв икринки во рту, разливался солью, блаженством и болью. «Нет, эта женщина не могла принадлежать мне, – понимал Денис. – Не могла стать моей и та жизнь, которую она обещала. Бабушка говорила: „Не по себе сук рубишь“. Не по себе».

Бабушка с дедом практически вырастили его – вскоре после смерти матери отец тяжело заболел, и они забрали мальчика к себе. Бабушка приехала в Алькумэй с материка еще в советское время и знала, что такое настоящие деревья и как можно рубить сук не по себе. Дедушка был местным, ему, как и внуку, не всегда были понятны ее поговорки. Когда Денис встретил Веронику, начал рассказывать ей про свое детство и как будто узнавал себя заново. Она вернула ему самого себя, ведь иначе прошлое не было повода вспоминать. Много лет он не думал о них, а теперь, вот те на, не мог унять картинки из юности, мелкие детали, обрывки разговоров всплывали в голове – только поделиться теперь не с кем. А очень хотелось. Не смотреть на ноутбук. Не проверять телефон.

С другой стороны, у этих отношений изначально не было будущего. Но он разморозил в себе надежды, давно утраченные. Он еще молод и может завести семью. Может любить. Ранний брак закончился, как и большинство таких союзов по статистике, мрачным периодом, затем разводом. Он не винил бывшую жену за то, что она выбрала лучшую жизнь, понимал, что она просто выбрала жизнь. Ведь с ним, вечно отсутствующим, даже когда он находился рядом – занятый, сосредоточенный на себе, закрытый, – ей жизни не было. С Вероникой он каким-то образом нашел в себе то, чего, как ему казалось, там не имелось – слова, чувства, эмоции.

Какой же он дурак! Думать так долго про девушку, которую никогда вживую не видел. Сдался ей этот Север и Мэйлмют Кид. Пришло время прощаться с иллюзиями, возвращаться к прежней жизни. Без надежды на изменения, без будущего, без семьи. Без детей, о которых он вдруг задумался, без внуков, которых рассчитывал увидеть.

Денис как будто отходил от долгой болезни – за время общения он изменился, жил от сообщения до сообщения. А сейчас чувствовал слабость, морок прошел. Ломка.

Теперь он пойдет на поправку. Книги и чай, долгие прогулки, музыка – он придет в себя. Но в голове звучало одно: бывших наркоманов не бывает. Бывших наркоманов не бывает. Ради чего он так старался, шел по головам на работе? К чему теперь это? Главное, настойчиво пыталась проникнуть в его сознание против воли скорбная и жестокая правда. Девушка изначально хотела найти здесь «лоха» для грязной работы, а как только он отказался – заблокировала потому, что он стал не нужен, а вовсе не потому, что обиделась. А казалось, что Вероника так близка ему по духу, у них синхрония, волшебство, космос. «Правильно, ключевое слово – „казалось“», – решил Денис.

* * *

Прошло почти полмесяца после того, как Денис согласился на должность зама, и вот сегодня Лузин наконец сообщил, что в Управлении принципиальных возражений против его кандидатуры нет. Осталось пройти проверку по линии собственной безопасности, но здесь проблем быть не должно. Начальник заговорщицки подмигнул и достал из шкафа бутылку элитного коньяка.

– Предлагаю по чуть-чуть за хорошие новости. Возражения не принимаются.

После нескольких рюмок под бутерброды с красной икрой и рассказ Лузина о том, каких усилий ему стоило убедить генерала и начальников отделов в том, что Сартанов достоин назначения, на столе появилась тонкая папка.

– По твоей части есть работа, не сомневаюсь, что справишься. Живет в нашем районе некий Беляев, заправляет перевозками. Мразь редкостная. Мало того что всех, кто помельче, под себя подмял, продыху не дает, так людей на деньги стал кидать, долги не возвращает, взятки сует направо-налево. Надо его проучить. По-серьезному. Понимаешь?

Денис кивнул, хотя не очень понимал, о чем речь. Лузин сунул папку ему в руки:

– Опера здесь кое-что накопали. Изучи и возбуждай дело. Нужна будет помощь – сразу обращайся.

Допоздна Денис разбирался с документами, переданными начальником. Все оказалось не так однозначно. Нужно будет самому заново провести опросы, а еще поговорить с Крайновым, это один из его оперов собирал материал. Займется этим в понедельник.

* * *

Утром в субботу его разбудил шум за стеной. Кто-то скребся большим когтем, рычал, сносил стены. Спросонья решил было, что в соседней квартире завелось дикое животное, потянулся к тумбочке за оружием, в руке оказался травмат. Затем остановил себя, прислушался. В двушке рядом никто не жил – периодически ее сдавали, но из-за слишком хорошей слышимости – нечасто. Мало кому нравился недовольный и лохматый «гражданин начальник» на пороге квартиры в четыре утра, когда праздник в разгаре.

Денис приходил домой поздно после тяжелого дня и ночью хотел отдохнуть. Вечеринок не терпел. А снимать соседнюю квартиру почему-то соглашались лишь молодые люди, которые по ночам предпочитали не спать, а кутить. Очередные соседи. «Ненадолго они здесь», – мрачно решил он. Понял, что больше не уснет, и оделся на прогулку.

Оказалось, в соседней квартире делали ремонт. В приоткрытую дверь виднелся новый ламинат, стены красили в белый. Владелец вышел и протянул руку, уже виновато, хотя не сделал ничего плохого. Денис никогда не спрашивал, заключает ли Колян договор с жильцами, а хозяин квартиры быстро выпроваживал квартиросъемщиков, если сосед начинал жаловаться на шум. Таков был негласный договор, который всех устраивал.

– Продаешь? – Денис кивнул в сторону квартиры. – Или сам переезжаешь?

– Нет, что ты, у меня же теперь свой дом, на кого его оставлю? Квартиранты въедут в ближайшие дни, вот, красоту навожу.

– Молодежь?

– Не извольте беспокоиться! Благонадежное семейство. Мать с двумя малютками.

– Что за ремонт?

– Стену снесли в кухне, гостиная-студия получилась, сейчас так модно. Молодая все же девочка и не чужая. Я с матерью ее дружен, помогаю чем могу, из моего родного села семья.