Пеликен

Вырывающегося Абдурагимова запихали в автомобиль. Денис дождался дежурного адвоката и тут же в салоне, на откидном столике, достав из папки бланк протокола и ручку, приступил к допросу.

Абдурагимов утверждал, что со вчерашнего дня находился в съемной квартире, смотрел фильмы, играл на приставке. Час назад прочитал в канале городских новостей о смерти Семагиной и кинулся в спорткомплекс. Светлана примерно год назад стала его любовницей, а недавно потребовала, чтобы он ушел от жены. Разрушать семью в его планы не входило. По этому поводу две недели назад они поссорились. В отместку Светлана скинула в сеть его интимные фото и видео, которые он ей отправлял. Из-за разразившегося скандала жена его прогнала, в Департаменте спорта потребовали написать заявление по собственному – тренер с такой репутацией им не нужен. Однако он продолжал Светлану любить и, несмотря на ее выходку, собирался вернуться к ней, увезти подальше, чтобы начать новую жизнь.

– То есть вот так взял и простил человека, который перечеркнул карьеру, разрушил семью? – с иронией поинтересовался Денис.

– Разрушил семью я сам. Я должен был уйти сразу, так было бы честно. А с тем, что вы назвали карьерой, давно хотел покончить, готовился начать свой бизнес. Так что Свету я не виню.

– Кто может подтвердить, что со вчерашнего дня ты не покидал квартиру?

– Я был один. Но можно же проверить, где находился мой телефон, просмотреть видеокамеры с отделения банка напротив подъезда.

– Обязательно проверим. Только на улицу можно выйти и без телефона.

После того как Абдурагимов поставил подпись, следственная группа направилась к нему в квартиру. Однако обыск ничего не дал. Как и в доме, где остались жена и дети.

Черные стрелки на висящих над дверью кабинета круглых часах с гербом Алькумэя – в виде плывущих в лодке морских охотников на фоне восходящего солнца – показывали пять дня, когда у окон следкома, куда привезли Абдурагимова, начала собираться толпа, жаждущая расправы над «нелюдем». Полицейские выстроились в цепь и теснили людей от здания, требуя разойтись.

– Если задерживать не будете, клиент может идти? – нервно поинтересовался адвокат.

Денис встал с кресла и приподнял жалюзи.

– Сначала посмотрите, какую теплую встречу готовят вашему клиенту жители. Я бы посоветовал не спешить.

Увидев, что творится за окном, адвокат достал платок и протер лоб, на котором выступили капельки пота. Абдурагимов заерзал на стуле, его челюсти еще плотней сжались, взгляд затравленно уперся в пол.

– Подождите здесь, пока не уляжется.

Адвокат принялся кому-то звонить. Денис как бы между прочим поинтересовался у Абдурагимова, откуда у Светланы кольцо на руке, и показал его фото на телефоне. Тот, кажется, искренне удивился. Сказал, что никогда у нее такого не видел.

Пришло сообщение от Крайнова. Он писал, что ждет в кабинете Жигалова. Денис вышел, оставив тренера и адвоката под присмотром двух оперов.

Он тянул время, еще не решив, задерживать тренера или нет. У Абдурагимова прямой мотив для убийства, нет алиби, он не сдержан, в порыве гнева вполне мог проявить крайнюю жестокость. Вот только с конкретными уликами сложнее – свидетелей нет, орудия убийства у него не обнаружили, а похожее на кровь пятно на рукаве его рубашки может оказаться не кровью Семагиной, да и не кровью вообще.

Денис зашел в кабинет к Жигалову, прервав их разговор с Крайновым. Хотя Алексей и уверял, что назначение для него неважно, отказ переживал болезненно, наверное, втайне винил в этом Дениса. Вот и сейчас Алексей дежурно пожал руку и отвернулся.

Крайнов рассказал, что удалось установить на этот момент. Видеокамера на спортшколе была повреждена выстрелами почти сразу после того, как баскетболисты разошлись по домам. Завхоз спортшколы, который выдал видеозапись, оказался странным типом. Тараторил, что на записи видно, как стреляет какой-то Артем – парень, который у них в качалке занимается. Но, когда запись посмотрели в отделе, ничего не разобрали – такое качество, что даже силуэт почти не видно, непонятно, мужчина или женщина, опознать невозможно. Артема Вострецова проверили, мальчик из хорошей семьи. Он с Семагиной даже не был знаком, мотива нет, в общем не при делах. Родители подтвердили, что в вечер убийства он был дома и никуда не выходил, после разговора с его отцом у Дениса не осталось сомнений, что завхоз принял за воротник и что-то напутал.

Подъезд в доме, где Абдурагимов снимал квартиру, в обзор видеокамеры не попадал, он мог свободно передвигаться, не опасаясь попасть на видеозапись. Его телефон действительно находился в квартире, впрочем, Абдурагимов не взял бы его намеренно, тем более что сразу и заговорил об этом. Конфликт у Семагиной был только с тренером, так что причина желать ей смерти имелась лишь у него.

«А вот здесь самое интересное», – Крайнов положил на стол распечатки телефонной переписки Семагиной и Абдурагимова.

Прочитав, Денис вернулся в свой кабинет. Подвинул листы с распечатками Абдурагимову.

– Как это объяснишь?

Абдурагимов вперился в подчеркнутые красным строки: «Кровью плакать будешь», «Ты об этом пожалеешь», «Опозорила меня, слезами умоешься».

Тренер заметно занервничал.

– Сначала я действительно вспылил, потом успокоился, даже просил прощения.

Допрос прервал звонок эксперта. У Семагиной оказалось вырезано сердце, преступник забрал его с собой.

– Я не мясник! – почти закричал тренер на вопрос следователя, куда он дел внутренний орган убитой.

– Вы задержаны, гражданин Абдурагимов, – официально объявил Денис, и его пальцы застучали по клавиатуре.

Придя домой, Денис сразу же полез в шкаф. Несколько раз просмотрел все полки, но безрезультатно. Шкатулка с кольцами пропала.

1997 год, Алькумэй

В тот год отец осунулся и сразу весь поседел. Все навалилось – сначала крушение страны и развал в партии, которой он преданно служил, потом пропажа всех заработанных накоплений. Беспомощность, невозможность помочь заболевшей супруге и, в конце концов, ее смерть окончательно сломили его. Отец любил ее до безумия, звал Дитя снега свою белокожую чунганку. Мама была младше отца на десять лет, и никто не ожидал, что в мир теней она уйдет первой.

Отец Дениса забросил все, перестал выходить на работу, подолгу сидел на диване, смотрел невидящим взглядом перед собой, бормотал что-то несвязное о возвращении в мир прошлого, про озеро Изгнанника. Там, мол, духи, что терзают людей, мстят за забвение, и от них невозможно спастись. Отец опустился, стал похож на бомжа, которых все больше появлялось в городке, не стирал и не менял одежду, не убирал в доме. Однажды утром Денис обнаружил его сидящим на полу в нарисованном яркой желтой краской круге. За «спасительную линию» его смогли переместить лишь приехавшие на скорой санитары. Так отец навсегда покинул дом.

Прошло много месяцев, прежде чем отцу стало лучше и Денису разрешили его навестить. Папа узнал их с дедом, хотя говорили, что в бреду он забывал даже себя, утверждал, что он отшельник, древний дух, скиталец и владелец тундры, что ему должны поклониться народы. Вопреки этим рассказам, выглядел отец вполне ничего, даже поинтересовался, как дела, но потом, с опаской оглядываясь по сторонам, сказал, что келе продолжают приходить к нему и он вынужден бороться за разум и тело. Денис стыдливо отвел глаза. А дед понимающе покивал, достал из кармана тряпицу, развернул. Внутри оказалось металлическое кольцо с гравировкой: круг, по центру – полукружие. Дед отдал кольцо сыну.

Когда они вышли из больницы, дед рассказал об этом знаке на кольце. Луна в Солнце. Кольцо – амулет дедушкиного рода еще с тех пор, как люди жили в ярангах и поклонялись своим маленьким божествам, которых христиане называют теперь демонами. Действительно, не все божества были добрыми и часто требовали кровавых жертв. Иногда они выходили из себя, и тогда требовалось заточить их в камне или на дне озера. Так появлялись первые места культа. Шаманы из их рода защищали себя от разгневанных духов именно таким знаком.

– Но почему? Что означает этот символ? – спросил Денис про круг Солнца с линией Луны внутри.

– Точно не знаю. Твой прапрадед, когда отдавал мне кольцо, говорил что-то про влюбленную пару и про следование предначертанному. Мол, жили когда-то девушка Луна и мужчина Солнце. Он не мог быть с ней, но они встретились. Не помню, Денис. Да и не верю. Какой-то портал открывался и уводил демона на другой путь. Глупости. А вот мой дед очень дорожил этим знаком, говорил, что он защищает от зла. Вдруг поможет, тут ведь главное это, как его, самовнушение, – дед помолчал. – С дуру посоветовал Вите идти в пещеру Изгнанника, просить помощи от болезни ейной, матери твоей. Он после этого сдвинулся. Я виноват. Как могу исправляю.

На следующем свидании отец выглядел веселым, говорил, что духи оставили его в покое.

2023 год, ноябрь, Алькумэй

Однажды вечером в дверь Дениса тихонько постучали. Давно наступили сумерки, а свет он пока не включил. Нехотя поднялся с кресла, сунул босые ноги в тапочки и прорычал в коридоре: «Кто там?» Женский голос ответил, что ему нужна помощь. Не голосу, конечно, а женщине. На пороге стояла невысокая худенькая девушка, показавшаяся Денису знакомой. Она сначала улыбалась и все убирала попавшую на глаза прядь. За ней ярко горел свет в открытых дверях соседней квартиры. Затем ее глаза наполнились мраком, широкие брови нахмурились, она сморщилась и, не скрывая гнева, воскликнула:

– Это вы!

– А вы новая соседка? – недоумевая спросил Денис.

– Это все вы! – на крик из квартиры выбежали дети, маленький мальчик со светлыми вихрами, лет четырех, и девочка, может быть, первоклассница, с длинными, гладкими и блестящими, как у матери, темными волосами.

– Как же я хотела с вами встретиться! В глаза посмотреть! Вы сломали мне жизнь! И за что? А еще служитель закона! Дети, быстро домой.

Дверь за соседкой с грохотом закрылась. Денис постоял в нерешительности. Дома его ничего не ждало, кроме давящей тишины и сосисок в холодильнике. Он заинтересованно наклонил голову набок. Только что познакомились и уже сломал ей жизнь?

– Скрывать не буду, слышал такое от женщин часто, – он настойчиво стал стучать в дверь. – Но так быстро? Мой рекорд. Разрешите узнать, как мне это удалось?

Соседка открыла. Она, видимо, тоже все это время стояла в коридоре. Ноздри ее маленького аккуратного носа раздувались. Она чем-то походила на свою мать, но была гораздо красивее. Тусклый свет лампы подъезда скудно освещал ее лицо. Денис был на голову выше соседки и немного наклонился, чтобы разглядеть родинку на подбородке. Его как молнией ударило – он уже видел такую. Сразу вспомнил, откуда знает девушку.

– Алина Игоревна, это вы? Вы очень… изменились…

Конечно, тогда в кабинете, после изнасилования, она выглядела совсем не так. Девушка скинула килограммов десять, поэтому он сразу не признал потерпевшую, помнил ее совсем другой. На последнем допросе глаза у нее опухли от слез, лицо казалось полнее, когда она вертела головой, не желая признавать насильника по фото. Теперь исхудала, но ей шло. Тогда и волосы были спутаны, убраны в хвост, он не думал, что они такие длинные. Это была она – учительница из местной музыкалки.

Денис давно работал в следствии, но внутреннюю чуйку связывал не с этим, читать людей его учил еще дедушка. И на этой девушке лежала печать чего-то темного, запретного, потому он не мог поверить в то, что она ничего не помнит, и был тогда с ней гораздо жестче, чем мог бы. Но в чем его вина перед этой Алиной?