Написанному – верить. Мне – не нужно.
Какие нехорошие ветра –
Влезают в подберетовый наушник,
Как гнусная речная мошкара,
Разносят все осмысленное к черту,
Срифмованное будто б хорошо,
Особенные гамбургские счеты
Не примутся в общественный расчет.
Я умер. Ты привыкла к умиранью,
Не плачешь по поэту без лица,
Сама сверлишь, подкручиваешь краны,
Подкармливаешь даже мертвеца.
Читаешь верлибристов-мазохистов,
Подолгу разуваешься, молчишь
И носишь каждый день одно монисто,
Как вросший в щитовидную фетиш.
Гуляешь в декабре. Декабрь стужит,
Кантуется под трубами, как ир.
Написанному – верить [если нужно],
Как верить в этот дивный новый мир…
***
Переживется ночь – глазастый сыч,
Угрюмая, нахохленная птица,
Как среднестатистический москвич,
Час-пиком окольцованный в столице.
Как белая эмалевая брошь,
В грошовую заброшенная кайстру,
Как этот надоевший крепко дождь,
Размывший прошлогодние кадастры.
Как я тебя любивший до вчера,
Доставший недобродскими стишками,
Как эти грозовые вечера,
Серебряными мелкими стежками
Прошившие фанерные листы
[Как старая модистка] оверлоком.
Как мир, который верил, но остыл
До срока…
***
Что было там, за тысячью дорог,
В нехоженых широтах и долготах?
Что смог ты или, может быть, не смог,
Работая, как все, вполоборота?
На пятницу надеялся? Спешил
В костюмах недешевого покроя
Туда, где их в подвале кто-то шил
Под вывеской легальных зон запоя?
Взрослел, менял подружек, хорошел –
И выпрямились вечные зигзаги,
В двухкомнатном элитном шалаше
Кастрюли забряцали и дуршлаги.