Четыре сна, а после станет ясно,
Тебя я, может быть, не сберегу,
А может… Не надейся понапрасну.
Читай, как я болею и дышу,
Как ночи за стихами сна не знают,
Как медленно на ушко малышу
Я что-то монотонно напеваю.
Снимаю одинокий лепесток,
От чайного отбившийся бутона,
Готовлюсь как незрелый педагог
К занятиям, и Чехова Антона
Читаю между прочим, пью компот –
Любимый кураговый – за обедом
И верю в замечательный исход,
Вот только даже Богу он неведом…
***
Среди случившейся зимы
Я со вчера понять пытаюсь,
Зачем метет, слегка шатаясь,
Снежок подвыпивший калмык.
Выходят люди по работам,
Наевшись хлеба и яиц,
И, распластавшись с криком ниц,
Клянут беспорую погоду.
С внезапной горки малыши
Скользят до самого забора,
Потерян бот и бок распорот,
Но это шкетов не страшит.
Они смеются. Зол родитель,
Зовет румяного на суп,
И он – растрепан и беззуб –
Идет сопливый на обиде.
А дома – клюквенный кисель,
Тарелка щей и мамин сочник,
Горизонтальный позвоночник
И день с каналом Карусель,
И белый шум – и спит малыш,
А я пишу об этом строчки,
Невыдающиеся точно,
Но ты по-своему решишь…
***
Расхохорится январь
В моем дворе, в твоем дворе,
Заснежит заспанный бульвар
На угасающей заре,
И утром чистое стекло
С венком из радужных гирлянд
Покроет северный циклон,
Забьется в подпол по щелям.
Остынут боты и ковер,