Рабочее самоуправление в России. Фабзавкомы и революция. 1917–1918 годы

Там же. С. 110, 112-113.

Там же. С. 94.

Панкратова А. М. Фабзавкомы России в борьбе за социалистическую фабрику. М., 1923. С. 248.

Октябрьская революция и фабзавкомы. Часть IV. С. 441.

Исторический архив. 2004. № 1. С. 219.

В этой связи интересно отметить одно обстоятельство. Прения по вопросу о взаимоотношениях двух рабочих организаций затянулись очень надолго, поэтому баллотировка резолюции проводилась, когда все делегаты уже очень устали, часть из них потянулась к выходу. Поэтому резолюция принималась как бы в общем, за основу, голосовались её основные принципы. Некоторые участники конференции пытались было возражать: «Нам подают немасленную булку и пихают её в рот, – заявил один из недовольных. – Я не доверяю никаким организациям, а только себе. Когда мы разберём по пунктам, мы будем твёрдо и решительно надеяться на данную резолюцию». Но скептиков никто слушать не стал, под предлогом необходимости предварительно обсудить положение резолюции на местах было решено не откладывать принятие резолюции и не вдаваться в некоторые содержавшиеся в ней тонкости.

Октябрьская революция и фабзавкомы. Часть IV. С. 441-442.

Впоследствии оно будет продублировано специальной резолюцией II съезда профессиональных союзов, состоявшегося полгода спустя в начале 1919г., что говорит о той роли, которую отводило ей профсоюзное руководство.

Цит. по: Фин. Я. Профдвижение СССР от возникновения до наших дней. М., 1928. С. 47-53.

Революционный этатизм: между практикой и доктриной

К самовосприятию революции: выбор элит

1. Формирование идеологии «огосударствления»

В судьбах рабочего движения революционной поры есть вопрос, о котором прежде не любили писать отдельно, но который напрямую выводит на проблему послереволюционного кризиса органов фабрично-заводского представительства рабочих. На судьбы рабочего самоуправления в русской революции 1917 г. важное влияние оказывали не только сами революционные процессы, но и то, как они воспринимались участниками событий. В частности, многое зависело от позиции революционных партий и от того, на каких принципах они готовы были строить свои взаимоотношения с рабочим классом. Особенно возросла роль этого фактора после Октября, ведь большевики были обязаны своей победой именно самостоятельному рабочему движению. Теперь многое зависело от того, как определят победители свои взаимоотношения с рабочими организациями: будут ли они строить их на принципах сотрудничества или посредством чиновничьего вмешательства в прерогативы рабочего самоуправления?

Учитывая, что в последующие годы в нашей стране установился жёсткий, централизованный строй, некоторые исследовали склонны полагать, что большевики изначально взяли курс в этом направлении, следуя своим утопическим постулатам. С подобных позиций уже в те годы выступали такие известные деятели, как К. Каутский

. В наши же дни эту точку зрения в той или иной степени разделяют такие отечественные авторы, поднимавшие в своих публикациях проблемы революции 1917 г., как М. Капустин, Д. Волкогонов, а также такие зарубежные авторы, как Р. Пайпс

.

Многие постулаты большевизма и в самом деле могут как бы служить подтверждением некоторых взглядов этих авторов. Но идеология большевиков в сфере государственного строительства, тем не менее, не была столь прямолинейной.

К. Маркс, а вслед за ним и В. И. Ленин, действительно, считали, что переход к социализму должно обеспечивать государство диктатуры пролетариата. При этом В. И. Ленин придавал государству особенно важную роль, полагая, что в России, которая в социально-экономическом развитии отставала от передовых капиталистических стран, именно государственная власть поможет обеспечить торжество нового строя. Государство должно было «доделать» то, что не успело совершиться естественным ходом развития страны

. Однако, перед самым приходом к власти В. И. Ленин пишет одну из своих ключевых работ «Государство и революция», которая строилась на идеях безгосударственного коммунизма, что свидетельствует о неоднозначности его подходов. Что же касается идей государственного строительства на ближайшую перспективу, то считалось, что новое государство не будет прикрытием господства меньшинства. Наоборот, социалистическое государство мыслилось как власть большинства над меньшинством. Этим насилие оправдывалось, хотя слово «диктатура» в понятии «диктатура пролетариата» не носило эмоциональной нагрузки и в теории означало лишь власть трудящихся над своими прежними угнетателями

.

Как представляется, здесь следует учитывать и то обстоятельство, что на такой консервативный социальный институт, как государство, не могут оказать решающего воздействия такие преходящие факторы, как колебание идеологических настроений; на развитие взаимоотношений государства и общества могут влиять лишь более фундаментальные общественные процессы в экономике и на уровне доктринальных систем, вне зависимости от их идеологических и политических мундиров

.

В этом смысле, как представляется, более оправданным с научной точки зрения, чем подход Р. Пайпса, Д. Волкогонова и др., является подход, учитывающий два принципиально важных обстоятельства совершенно иного рода. Во-первых, ряд авторов отмечают тот факт, что начало XX века вообще ознаменовано поворотом к усилению государства и соответствующих государственнических идеологий. Применительно к тому периоду мировой истории идею регулируемого государством народного хозяйства можно без преувеличения считать центральной, определяющей основные направления политической и экономической мысли

. Затем важно учитывать то влияние, которое на формирование государственных институтов и настроений в обществе, в том числе на большевистскую идеологию, оказала Первая мировая война

.

На наш взгляд, именно война, в силу своей паразитической функции в сфере экономики

, явилась мощнейшим фактором ограничения в России демократических свобод и настроений. Достаточно сказать, что милитаризация труда (не единственный, но существенный элемент огосударствления), как панацея от хозяйственной разрухи выдвигается ещё в 1915 г. Впервые «ходатайствовать… о милитаризации рабочих» было решено Петроградским обществом заводчиков и фабрикантов уже 26 июня 1915 г., а всего через несколько дней, 9 июля 1915 г., принимается решение добиваться «всеобщей милитаризации» работающих на войну предприятий через государственные учреждения. Аналогичные требования, по настоянию П. Рябушинского, принимаются 6 июля 1915 г. и Московским областным ВПК

.

Планы милитаризации общества явились как бы составным пунктом более широкого замысла, по крайней мере тенденции, формирования в России буржуазного государства западного типа. Один из сторонников этих планов, приват-доцент Сторожев, историк, отмечал, что ныне, особенно в условиях «великой европейской войны», торгово-промышленный класс становится ведущей силой, перед которой «должны склониться… демократические задачи нового времени»

. Об этих далеко идущих проектах милитаризации труда довольно точно писал А. Шляпников, сохранивший стойкий иммунитет против подобных «экономических методов» и позже, когда уже сам оказался в кресле министра: «Организация заводов по казарменному типу, награждение ставленников капитала офицерскими полномочиями над рабочими, с арсеналом наказаний и наград в руках дирекции – вот идеал космополитического капитала»

.

Одновременно государство форсирует усиление собственного контроля над экономикой. Первым шагом, по мнению современников, сделанным в этом направлении, стал указ от 17 февраля 1915 г., наделявший провинциальную администрацию правами устанавливать предельные цены на хлеб и фураж, а также запрещать вывоз продукции за пределы своей губернии

. В случае необходимости, к особо упорствующим против поставок фронту могли применяться реквизиции. Принятию этого указа предшествовало мощное движение в общественных и управленческих кругах, отразившее тенденцию к централизации. Поэтому вскоре последовали и другие шаги в этом направлении

. Важнейшим из них стало подписанное 29 ноября 1916 г. управляющим Министерством земледелия А. А. Риттихом распоряжение о хлебной развёрстке.

Усиление экономической роли государства не встречало сопротивления общественности. Наоборот, создание Военно-промышленных комитетов и других экономических союзов также шло в русле укоренения в стране государственно-монополистического уклада. Неслучаен в этом смысле и последний шаг царизма по усилению административного регулирования экономики. Уже в ранге министра, на последнем заседании Думы, 25 февраля 1917 г. Риттих объявил о передаче продовольственного дела городскому самоуправлению. Это мероприятие отнюдь не означало отказа от централизации продовольственного снабжения. Наоборот, посредством общественности правительство предполагало ещё шире охватить своим контролем хлебный рынок. Процесс укоренения государственно-монополистических структур, тем самым, подстегивался и сверху, и снизу – со стороны предпринимателей, пытавшихся таким образом «врасти» в государство

.

Растущее вмешательство государства в народнохозяйственную жизнь и соответствующие реформы органов управления находили своих сторонников, адвокатов и пропагандистов

. Открыто или косвенно приветствовали «прямое огосударствление предприятий», как это тогда называлось, экономисты Б. Авилов, Н. Астров, Л. Кофенгауз, Г. Полонский, А. Соколов. Твёрдыми сторонниками государственного регулирования выступали такие представители торгово-промышленных кругов, как В. А. Степанов, А. И. Коновалов и многие другие

. Немалое количество людей, разделявших подобные позиции, встречалось и в органах власти. Среди наиболее ярких фигур здесь можно назвать начальника Главного артиллерийского управления А. Маниковского. Он прославился тем, что 2 ноября 1916 г. направил военному министру доклад за номером 165 392. Доклад этот был не чем иным, как развёрнутой программой государственно-монополистического переустройства России

.

После февраля 1917 г. ситуация усугубляется. Временное правительство склонно было использовать всё, чтобы удержаться у власти, в том числе планируя усилить госконтроль в экономике, другое дело, насколько соответствующие планы были эффективны и суждено ли им было сбыться

. Идеолог прогрессизма А. И. Коновалов объяснял необходимость огосударствления очень примечательным образом, – оно для него являлось ответом на прежнюю непоследовательность в этом вопросе царизма, которая привела к обострению недоверия между классами. Теперь же, следовало из его выступлений, только государственное вмешательство (арбитраж, регулирование, планирование, распределение) сможет предотвратить социальный конфликт

. Радикальную позицию в вопросах экономического регулирования занимал и министр труда Скобелев, высказывания которого победно цитировали большевики: «Мы должны, – утверждал он, – ввести трудовую повинность для гг. акционеров, банкиров и заводчиков, у которых настроение вялое, вследствие того что нет стимулов, которые раньше побуждали их работать. Мы должны заставить господ акционеров подчиняться государству, и для них должна быть повинность, трудовая повинность»

.

В общем русле проводимой политики огосударствления уже 25 марта министр земледелия Временного правительства А. И. Шингарёв, подталкиваемый экономистами Петросовета, подписывает закон о регулировании в области ценообразования и заготовок сельхозпродукции

. Отныне владельцы обязывались предоставлять всё количество хлеба, за вычетом необходимого для собственного потребления и хозяйственных нужд, в распоряжение государства. Инструкция же Министерства земледелия от 20 августа предписывала применять к утаивающим хлеб вооружённую силу. Несмотря на последующие изменения, этот закон стал одним из решающих на пути к будущему всеобщему огосударствлению рынка хлебов и введению государственной хлебной монополии

.

Другим актом Временного правительства становится учреждение Совещания по развитию производительных сил. Его создание было не чем иным, как данью господствовавшим тогда этатистским веяниям в идеологии

. Когда в июне 1917 г. на смену ему были созданы Экономический совет и Главный экономический комитет, в их функциях было определено: «Выработка общего плана организации народного хозяйства и труда», а также «разработка законопроектов и общих мер по регулированию хозяйственной жизни»

. Более того, в одном из своих заявлений правительство идёт на обещание «осуществлять систематический контроль над производством, транспортной системой, валютой, распределением товаров, а в случае необходимости… контролировать и организацию производства»