Торговец счастьем

– Крит хочет, чтобы я убивал за него? – спросила Коул, глядя то на меч, то на браслет.

– Верно.

– Поэтому меня учат сражаться?

– Да.

– Не так я себе представлял своё будущее, – призналась Коул.

– Не всё даётся так просто, – хмыкнул дом. – Что-то отдаёшь, что-то получаешь. В данном случае, твоя плата не так велика – муки совести. Я надеюсь, ты не станешь горевать по этому поводу?

Коул испугалась, поняв, что совсем не жалеет Алекс. Она несправедливо убила человека, но в глубине души Коул ничего не чувствовала. Никаких угрызений совести или сожаления! Именно это и напугало её… Дом был прав, констатируя лишь факты, и Коул, как бы ей не хотелось, была с ним согласна.

Коул задалась вопросом: поступила бы она так же, зная всё заранее, или рассказала бы правду Криту, лишившись в итоге богатства? Коул вдруг стало противно от самой себя.

Она снова посмотрела на окровавленные руки. Те всё ещё дрожали.

«Я – монстр, – признала про себя Коул. — Я – убийца. Это ужасно. И я… ничего не чувствую».

– Ещё кое-что, – сказал дом, нарушив долгую тишину. – Эту вещицу тщательно искал Крит. Я её спрятал.

Картина указала на журнальный столик возле кресел. Рядом с бутылкой бренди лежала маленькая книжка.

– Прочти на досуге, – посоветовал инсулом. – Дневник Феликса Марса.

Взяв старую книжку, Коул медленно побрела в спальню людей, чью дочь убила несколько минут назад. Руки её вскоре перестали дрожать.

Глава 10

Её сын бежал по зелёной траве и радостно смеялся. Она следовала за ним, отступая на несколько метров и грозясь защекотать. Вдали тянулась линия реки, название которой стёрлось из её памяти. Весеннее солнце приятно грело кожу. Она была счастлива и надеялась, что эта незатейливая жизнь продлиться ещё долгие годы. Её сын должен был вырасти, когда-нибудь жениться и подарить ей внуков. А она вместе с мужем состарилась бы и по вечерам рассказывала им сказки на ночь. Она обожала мужа, но с любовью к сыну эти чувства нельзя было сравнить. Все девять месяцев беременности она молилась богам, чтобы с её ребёнком всё было в порядке. А когда он родился, она не выпускала его из рук и даже мужу вручала крохотного младенца с большой неохотой. Между ней и бежавшим впереди мальчиком тянулась неразрывная связь. Замечавший это муж временами даже шутил, говоря, что ревнует к сыну. Не было ни дня, чтобы она отлучалась от своего ребёнка надолго.

Память – странная штука. Она искажается со временем. Целые годы жизни превращаются в короткие фрагменты и сцены.

Мальчик бежал и смеялся, а мать остановилась на месте, сказав, что устала. Она огляделась. Внезапно подул прохладный ветер. Весеннее солнце неестественно быстро скрылось за серыми тучами. Настали сумерки. Женщина позвала сына, но тот продолжал бежать. Она последовала за ним, но тот был слишком далеко. Горизонт за рекой потемнел. Что-то надвигалось.

Кера резко открыла глаза и поняла, что лежит на каменном мосту в измерении Жнеца. Вместе с кашлем из её рта выплеснулась и речная вода. Ей было холодно, мокро и невероятно больно. Имморталистка несколько раз моргнула, вспоминая последние события. Голод предал её. Погоня. Клыки. Рёв. Выстрелы. Чудовище искусало и выкинуло её в реку. Кровь. Удар о водную гладь. Призрачные силуэты. Тьма. Она утонула. Кто-то утащил её.

Кера попыталась пошевелиться, но не смогла. Раны на плече были ужасающими. Вытекающая из них кровь смешалась с водой.

«Это конец», – подумала Кера и попыталась ухватиться за призрачные воспоминания прошлого. Она посчитала, что умереть, вспоминая сына, лучше, чем с мыслями о клыках мерзкого монстра. Жнец был бесшумным. Его птичий череп склонился над ней. Кера закрыла глаза, не желая видеть Жнеца.

Мальчик не поверил её словам, не понял, что впереди опасность. Он продолжал бегать, заливаясь смехом и не замечая изменения в погоде. С другой стороны реки появилось нечто чёрное и большое. Издали казалось, что это дым.

Жнец низко склонился над ней и ткнул когтистым пальцем прямо ей в лоб.

Кера закашляла и застонала от боли. Было также темно, однако холоднее. Кера поняла, что лежит в воде. Рядом кто-то кряхтел.

– Ничего! Ничего ценного! – рявкнул кто-то гнусавым голосом. – А вот это можно продать!

Кера попыталась поднять голову и снова застонала от боли.

– Что?! – удивился незнакомец и, шлёпая босыми ногами по воде, подошёл ближе. – Живая?! Как?

Мерзкий рыбоголов напоминал прямоходящую жабу с разъехавшимися глазами и кривым ртом.

– Живая? – переспросил он, наклонившись над Керой. – Исправим.

Он положил склизкую ладонь на лицо Керы и стал её топить. Та не могла сопротивляться, слишком слабая, пребывающая в полубредовом состоянии. Над лицом Керы появились пузырьки воздуха. Вода быстро проникла в лёгкие. Кера дёргалась около минуты и застыла.

Мальчик не хотел слушать мать. Заметив черноту на другом берегу реки, он замер. Эта странная тьма продвигалась слишком быстро. Женщина знала, что происходит. Но было уже слишком поздно. Мальчик повернулся к ней и сделал шаг. Оставались считанные метры до него, когда пелена тьмы захватила всё вокруг. Ужасающий вой оглушил женщину. В этой странной тьме они с сыном были не одни. Кто-то выл, кто-то смеялся и кричал. Рядом проносились призрачные очертания скрюченных существ с длинными конечностями. Из мерзкого гогота, воя ветра и лая мерзких хищников она уловила голос сына. Он плакал и звал её.

Кера вновь открыла глаза и увидела перед собой череп Жнеца. Он склонил свою голову набок и протянул к ней руку.

Имморталистка снова оказалась в воде. Над ней по-прежнему нависал омерзительный рыбоголов и удивлённо таращился на неё.

– Опять жива?! – прокряхтел он и опять стал топить её.

Кера сразу же выдохнула весь воздух в надежде, что в этот раз умрёт окончательно.

Бойцы Хай-Бора были ещё большими ненавистниками солнечного света, чем неживые Киддера. Они всегда напускали сначала пелену тьмы, дезориентируя противника и ломая его моральный дух. Сами они, скрываясь в тени, могли не беспокоиться, что кто-то даст им отпор. Верхом на мерзких существах, напоминающих громадных лысых крыс, они улюлюкали и смеялись над страданиями и страхом женщины. Она же шла вперёд, выставив руки вперёд, надеясь, что с сыном её всё будет в порядке. Оставалось совсем немного. И вдруг мальчик перестал её звать. Женщина закричала от отчаяния и побежала. Ребёнок пропал, а рядом с криками и смехом проезжали захватчики. Впереди их ждала целая деревня невооружённых и слабых людишек, полные крови и жизни.

Открыв глаза, Кера увидела Жнеца. Он ткнул её пальцем.

Открыв глаза, Кера увидела рыбоголова. Он стал её топить.

Кера умирала и возрождалась. Появлялась на мосту, перед вратами Жнеца и снова возвращалась в грязную канаву, где её убивал злобный рыбоголов. А в промежутках между жизнью и смертью перед глазами Керы появлялись сцены из того далёкого дня, когда её сын был убит, а она сама превратилась в имморталистку.

Кто-то схватил её за волосы, подтянул к себе. Тощая рука налётчика оказалась невероятно сильной. Женщина закричала от боли и страха. В ответ захватчик лишь рассмеялся. Женщина поняла, что лежит на горбу уродливой твари, которую использовали в качестве ездового животного. Наездник одной рукой держал поводья, а другой шарил под юбкой женщины. Она тщетно пыталась выбраться, спрыгнуть с крысоподобной твари, но налётчик каждый раз возвращал её на место и гоготал.

Тогда и сейчас Кера оказалась беспомощной. Она скакала между жизнью и смертью не в силах сделать что-либо. Её лёгкие наполняла вода, тело ныло от отвратительной боли, в голове звенело от болезненных воспоминаний. Морда рыбоголова и уродливый череп Жнеца слились в одно целое. Ей хотелось прекратить всё это. И вдруг наступила тишина. Кера забылась.

Было по-прежнему холодно и мокро. Рядом, тяжело дыша, сидел рыбоголов. Он, казалось, совсем вымотался.

– Проклятая баба! – рявкнул он. – Не хочешь умирать?! Тогда… тогда… я тебя продам! Точно! Кому нужна бессмертная баба?! Точно! – глаза рыбоголова на какое-то мгновение сошлись на одной точке. – Торговец счастьем! Он любит всякие странные штуки! Продам тебя за радость!

***

Принцип Альмар никогда не любил Ночь. Здесь витал особый запах порока и разврата. В Ночи не было никаких запретов, главное, чтобы в карманах имелось достаточно марок. Всякий, кто являлся в этот район, казалось, проваливался в иной мир, забыв о моральных нормах. Память восстанавливалась, как только гости Ночи выходили из его вечной темноты. Сюда приходили за утешением, за острыми ощущениями, с желанием познать все крайности похоти, раскрыть себя или просто спустить пар. Желающий мог найти себе женщину или мужчину на любой вкус и цену. Многие жители столицы хотя бы раз посещали Ночь, но старались помалкивать об этом. Скрыв лица масками или капюшонами, добросовестные господа и дамы, клерки, учителя, рабочие и студенты бродили по злачным улочкам, выбирая нужный бордель.

Принцип Альмар сидел за рулём старенького «Бокля» и смотрел на подсвеченную большими лампочками вывеску «Алая роза». Шестиэтажный бордель выделялся на фоне остальных подобных заведений своими крупными размерами и давней историей. Этим местом управляла грозная Мадам Жало, правая рука самого Папы Принца. И именно сюда Совет масок отправил хрупкую сестру Принципа с особо важной миссией. Молодой человек крепко сжал руль и в очередной раз проклял свою мать. Она сломала его, превратила в хладнокровного убийцу ещё в подростковом возрасте, а теперь отправила в змеиное гнездо единственного ему близкого человека. Принцип даже думать не хотел, что пережила его сестра-близнец за последние недели в этом проклятом месте! Когда он узнал о решении Совета, было слишком поздно. Тильда уже отправилась в Ночь, готовая на всё ради идеалов матери. Она была единственным добрым и честным человеком, которого знал Принцип…

Вскрикнув от злости, Принцип ударил приборную панель и руль несколько раз. Он должен был защитить её! Должен был держать подальше от матери и Совета масок! Но сестра ничего не хотела слушать и успокаивала его, говоря, что обязана выполнить волю Совета. Принцип возненавидел Совет, свою мать, себя и даже сестру за её глупую покорность.

«Я должен это прекратить, – сказал себе Принцип Альмар. – Сборище сумасшедших стариков не заслуживает такой жертвы! Я прикончу их всех. Заберу сестру и уеду из этого проклятого города! Но что скажет Тильда?»

Принцип знал ответ, и от этого он чувствовал себя беспомощным. Несмотря на глупость, жестокость и безграничную фанатичность матери, Тильда любила её и была готова исполнить любой приказ. Она бы никогда в жизни не согласилась с планом Принципа. Он не видел другого выхода, кроме уничтожения Совета масок, но был связан по рукам из-за чувств сестры

Молодой человек низко надвинул на глаза кепку, вышел из машины и направился к «Алой розе».