Погоня за судьбой

– Я советую тебе не забивать голову ерундой. Возвращайся к своим делам.

– Почему вы мне не верите?

– Потому что этого не может быть! Никто на такое не пойдёт, тем более Травиани. За одну только мысль об этом Комендатура его живьём сожрёт.

Мною овладело раздражение.

– А если вы на минуточку представите, что я права? Что тогда?

– Если даже предположить, что ты права… – он задумчиво поскрёб щетину, – здесь должны быть замешаны очень большие деньги или власть. Травиани, конечно, жадный и ушлый тип, но не до такой же степени, чтобы так рисковать собой… Кстати, а почему ты пришла именно ко мне? Не боишься, что я сдам тебя?

Я скептически покачала головой.

– Вы производите впечатление порядочного человека. К тому же вы врач, наверняка же давали клятву Гиппократа – не навредить людям… А ещё, мне больше не к кому обратиться. Охрана, старшие ребята… Очень многие кормятся с рук директора.

– Ясно. Мой тебе совет – не нагнетай обстановку и не носись наперевес с этими идеями. Сейчас я должен уехать – меня ждут в полевом госпитале. Вернусь, скорее всего, завтра вечером, поэтому у тебя будет время подумать над своими фантазиями.

Хадсон открыл ящик стола, вытащил оттуда какую-то папку, после чего щёлкнул замком ящика, подобрал ключи со столешницы и жестом предложил мне покинуть кабинет. Я закипала внутри, но ничего поделать не могла. Что мне оставалось? Кричать и бить его? Я вышла из кабинета, он – следом за мной. Заперев дверь, он решительным шагом вышел в дверной проём центрального входа под солнечные лучи и скрылся за углом.

Я стояла и размышляла над тем, что можно было бы предпринять. Чувство беспомощности навалилось на меня, как вдруг краем глаза я заметила какое-то движение. Повернув голову, я встретилась взглядом с одной из дежурных по лазарету. Эвелин из старшей группы стояла у самой лестницы на второй этаж, облокотившись спиной на поручень и скрестив руки, и сверлила меня недобрым взглядом из-под бровей. По моей спине побежали мурашки. Неужели она всё слышала? Неужели она тоже замешана во всём этом? Стараясь унять дрожь в коленях, я проковыляла наружу. Завтрак был безнадёжно упущен, поэтому я отправилась прямо в цех. Мне вдруг захотелось оказаться среди людей…

Глава IX. На волоске

… – Котёночкина!

Я вздрогнула и обернулась. Девочки вокруг затихли. Со стороны входа ко мне шёл высокий плотный Маккейн в сопровождении пары ребят помладше.

– Тебя хочет видеть директор. Пойдём, мы тебя проводим.

Аня и Вера молча провожали меня непонимающими взглядами, пока я в сопровождении ребят ковыляла к выходу. Остальные делали вид, что ничего не замечают, старательно проделывая очередную строчку в полотне.

Было жарко, время близилось к полудню. Корпус администрации и охраны располагался ближе к въездным воротам. Перед ним на небольшой площадке на высоком флагштоке ветер трепал флаг Комендатуры Каптейна – сине-красное полотнище с бараньей головой анфас. Пройдя по площади, мы вошли внутрь здания. Чистые ухоженные коридоры были увешаны картинами и заставлены огромными горшками с зеленью, что резко контрастировало со спартанским бытом в бараках. Прежде я здесь не была, поэтому, пока мы шли по светлым коридорам с высокими потолками, с интересом разглядывала полотна, пытаясь отвлечься от дурных мыслей, скопом лезущих в голову. Визит к директору не сулил ничего хорошего. Я почти наверняка знала, что это прямо связано с моим утренним разговором. Значит, Эвелин тоже состоит в этой группе…

Наконец, мы подошли к резной дубовой двери. Маккейн заглянул внутрь, и я услышала:

– Директор, Котёночкина пришла.

– Спасибо, Гарри, пусть войдёт.

Маккейн открыл передо мной дверь, и я вошла в кабинет директора. Приглушённый тяжёлыми шторами свет падал на огромный роскошный стол с глобусом Каптейна-4, красивые пейзажи в огромных рамах висели на стенах, а в углу возвышалось двухметровое чучело какого-то страшного дикого животного. Толстый и низкорослый директор Травиани стоял у окна, заложив руки за спину. Он повернулся ко мне, изобразив некое подобие улыбки, и вслед за этим изящным жестом предложил мне сесть в кожаное кресло напротив стола:

– Прошу вас, садитесь, юная леди.

Я покорно опустилась в кресло, в котором тут же утонула. Директор медленно прохаживался по кабинету, а я ждала, что будет дальше. Наконец он заговорил:

– Могу я звать вас Лизой?

Я пожала плечами. Меня терзали нехорошие предчувствия, хотелось поскорее уйти.

– Прекрасно. Вы не случайно оказались здесь, и я буду предельно откровенен с вами, Лиза. Мне сообщили, что вы распространяете всяческие… слухи, которые могут навредить атмосфере нашего воспитательного учреждения. Вполне допускаю, что вы ослышались или приняли чьё-то враньё за чистую монету. Такое может случиться с каждым, правда же?

Я не ответила. Он подошёл к столу и грузно опустился в свое кресло.

– Я знаю, Лиза, как вы попали к нам. Я сам похлопотал – не забесплатно, конечно – о том, чтобы вас не выкинули в ближайшую канаву, а вернули вам возможность ходить… Жить… Наслышан о вас и о том, как вы боретесь с… Кхм… неудобствами. Вы очень целеустремлённый человек, и вы мне нравитесь.

Меня передернуло, но я старалась не подавать виду. Наконец, сказала:

– Спасибо, господин директор. Только… я пытаюсь понять, к чему вы клоните.

– Скажу прямо. Я хочу, чтобы вы возглавили швейный цех. Вас уважают и побаиваются, а это –главные признаки руководителя. Его должны уважать и бояться. Кроме того, я считаю, что мы отлично сработаемся и послужим на благо друг другу…

Его маленькие поросячьи глазки поблёскивали в полумраке, а губы были растянуты ухмылкой. Я вдруг ощутила волну ярости, нахлынувшую на меня. Он что, считает меня круглой дурой?! Чеканя слова, я процедила:

– Господин директор, я понимаю, вы бизнесмен. И задача ваша – минимизировать риски, правда ведь? Но давайте начистоту. Я месяцами копошилась где-то там, в своем бараке, и вдруг наступает сегодняшний день. Даже семилетний ребёнок может сопоставить это ваше предложение с доносом на меня. Вы хотите меня купить. Почему? Потому, что я опасна. Почему я опасна? Потому, что эти слухи – правда…

Меня трясло от нервного возбуждения, и я уже начинала жалеть о том, что сказала, но отступать было некуда. Улыбку как будто сдуло с его лица, и теперь он молчал и громко сопел. Наконец, прошипел:

– Как ты думаешь, девочка, благодаря кому здесь последние недели царит тишина, а? Ты слышишь стрельбу по ночам? Вы все спите спокойно только благодаря мне! Я договорился с мятежниками, и мы теперь мирно сосуществуем!

– Они не нападают, а что взамен? Поставки? Так ведь ими дело не ограничится, да? Вы же хотите сдать им всех нас? Аппетит приходит во время еды, а эти люди, наверное, очень-очень голодные…

Шумно выдохнув, Травиани встал и отвернулся к окну. Уже спокойным голосом он сообщил:

– Я не заключаю невыгодных сделок. Вот увидишь, все от этого только выиграют. А тебе, пожалуй, стоит отдохнуть в одиночестве.

– Что, решили меня в клетку посадить?

– Изолировать от остальных. Для твоего же блага.

Дверь кабинета распахнулась, на пороге возник Гарри Маккейн с приятелями. С трудом я поднялась и, расправив плечи, направилась к выходу. Я чувствовала какой-то неуместный задор, ведь я знала, что в этой схватке правда на моей стороне…

Карцер располагался в полуподвальном помещении главного корпуса, так что мы просто спустились на четыре пролёта вниз по широкой резной лестнице. Меня провели сквозь узкий коридор мимо полудюжины железных дверей к самой последней. За ней открылось небольшое помещение с серой низкой кроватью и ведром в углу. Сверху, из-под самого потолка, через узкое окошко в камеру пробивался свет. Гарри толкнул меня внутрь и буркнул:

– Обеда не будет. Вечером принесут ужин.

Дверь с лязгом захлопнулась, и я осталась одна взаперти. Былой задор куда-то испарился, а стены начали давить почти физически. Воздуха вдруг стало не хватать, в глазах потемнело, и я опустилась на топчан, переводя дыхание. Сколько меня тут будут держать? И никто не знает, где я, девчонки до сих пор на смене. Вечером они, конечно, хватятся, но кто же пойдёт меня искать по темноте?

Какой же всё-таки подлец этот директор… Настоящий делец, готовый обустроить собственное будущее на руинах чужих жизней. Всё схвачено, всё под контролем, а под ним – настоящая пирамида. Интересно, что он пообещал своим помощникам? Участие в дележе добычи? Может быть, рабов? А может, раздольную свободную жизнь бок о бок с разбойниками? Держу пари, многие были бы не прочь покинуть это прекрасное место хоть тушкой, хоть чучелом…

Я коротала время, вспоминая школьный курс математики. Формулы, уравнения, теоремы – во тьме и тишине карцера всё это очень отчетливо всплывало в мозгу, будто я только что вышла из школы с полным учебников рюкзаком, хотя с тех пор, как я в последний раз села в раскачивающийся на ветру школьный автобус, казалось, прошло три с половиной вечности…

Незаметно за окошком потемнело, под потолком загорелась тусклая лампочка, и вскоре безмолвная рука открыла маленький лючок у основания двери и поставила поднос со скудной трапезой. Есть не хотелось, но я заставила себя поужинать – хоть какое-то разнообразие и движение. Вернув поднос на место, я устроилась на топчане настолько удобно, насколько это было вообще возможно. Я лежала и глядела в никуда. Не знаю, сколько прошло времени, но сна не было ни в одном глазу, а ночь давно уже опустилась над интернатом.

Вдруг снаружи послышался шорох, за окошком мелькнула тень. Я уже знала, кто это, до того, как рама скрипнула, и раздался приглушённый голос Отто:

– Лиза, ты тут?

– Здесь, – поднявшись с кровати, полушёпотом отозвалась я. – Слушай, как ты меня нашёл?