Трёхглазая рыба минога

При этом она любила Риту, поэтому не на шутку испугалась, когда застала её такой: тихой и сосредоточенной.

– Смотри. – Рита указала куда-то в угол окна пальцем в резиновой перчатке.

Майя ожидала увидеть всё что угодно, но не чёрное пятнышко плесени под подоконником. Из-за этого вся паника?

– Не знаю, откуда оно, – Рита одёрнула занавески. Плесень ползла вниз от окна до плинтуса и скрывалась в углу. Да, некрасиво, но не смертельно. Вечно весёлая Рита выглядела настолько напуганной, что Майя ожидала увидеть за занавеской как минимум труп. Майе не полагалось этого знать, но в истории отеля было и такое.

Рита кашлянула.

– Надо Жанне Андреевне сказать, – вот оно что. Мать любила пронестись по этажам, если подозревала, что работа идёт слишком медленно. Если она узнает, что Рита уже минут двадцать копается в одном номере, влетит всем. Про мать ходили всякие слухи, но в основном все побаивались невысокую полноватую женщину именно за её нервозность и непредсказуемость. Она могла созвать всех горничных без предупреждения и отчитывать их целый час за неправильно свернутые полотенца, а потом вручить всем по шоколадке совершенно без повода. Впрочем, Майе шоколадки не полагались. Но и уволить её не могли.

Поэтому она хотя бы знала, чего ожидать от матери: если вкратце, то ничего хорошего.

– Маме ничего не скажем. Помоги мне. – Майя взялась за стенку шкафа и начала рывками тащить его к окну, намереваясь закрыть пятно.

– Я всю прошлую неделю этот этаж убирала, ничего тут не было! Может уксусом протереть? – Рита подошла с другой стороны и стала подталкивать шкаф к окну.

– Ага, и потратим ещё полчаса на то, чтоб он выветрился. Весь этаж надо сдать до трёх, а у тебя ещё сколько номеров?

– Четыре, – Рита работала быстро, у Майи на её этаже оставалось ещё номеров шесть, и это не считая кабинета отца, который было дозволено убирать только матери, но эта обязанность иногда передавалась и Майе по странному наследству.

– Не нужно, чтоб было чисто. Нужно, чтобы выглядело чисто. – поделилась Майя местной отельной мудростью и сердито рванула шкаф на себя. Дверца со стороны Риты резко раскрылась, заставив ту отшатнуться.

– Эй! Давай ты с другой стороны потолкаешь, я сильнее, буду тянуть – Рита ловко поймала дверцу на полпути и мягко закрыла её с негромким щелчком. Майя снова почувствовала гнетущий гул за рёбрами. Как можно быть такой красивой и при этом такой хорошей? И так грациозно делать абсолютно всё?

Майя подошла к другой стенке шкафа.

– Раз, два, взяли! – Красивая, хорошая, сильная и ловкая. Не то, что она. Сжав зубы, Майя зло толкнула шкаф плечом. Рита вскрикнула.

Бам!

Дверца шкафа снова открылась, в этот раз прилетев Майе ровнёхонько по лицу.

Больше никаких звуков не было, поэтому Майя не сразу поняла, что произошло. На пушистый бордовый ковёр бесшумно приземлились осколки зеркала из шкафа, на ворс упали и без следа впитались капельки крови. Рита молча пялилась на Майю, прикрыв рот рукой в зелёной перчатке. Это было настолько похоже на кадр из чёрно-белой мелодрамы с какой-то леди-актрисой, что Майя расхохоталась.

– Ты леди в перчатках, а я нет! – Майя громко высморкалась в руку. На ладони осталась кровь. Болел нос, верхняя губа онемела. Майя потыкала зубы пальцем и почувствовала, что в брекетах образовался зазор, видимо слетело несколько замочков. Это рассмешило её ещё больше.

– Мать это… ха-ха! С катушек слетит, – Майя осела на пол, продолжая хихикать. Рита опомнилась и побежала в ванную за полотенцами.

– Маме ничего не скажем, ничего страшного ведь не случилось, правда? Ничего не случилось, только маме не говори.

4

– И матери родной ничего не говорит! – Жанна Андреевна громко шептала за дверью, периодически переходя на визг и не догадываясь, что Майя подслушивает.

– Жанна Андреевна, я правда не знаю, что произошло. – Хорошо врёт, точно актриса мелодрамы.

– Твой этаж был.

– Понятия не имею, что она на нём делала.

– Она здесь живёт и может ходить, где хочет. – Это отец. Она опять не услышала, как он подошёл. Майя любила угадывать людей по шагам, и обычно ей хватало дня-двух, чтобы научиться узнавать постояльцев, чего уж говорить про мать и персонал отеля. Братки и партнёры отца звучали все одинаково: широкие, тяжёлые шаги, как те, что Майя слышала сегодня утром, а вот отец ступал бесшумно, словно сливаясь с другими звуками отеля и всегда появлялся там, где его не ждали.

Все трое столпились у двери. Мать конечно же прилетела через минуту и стала виться у номера словно комар. Майя успела запереться в ванной и теперь тихо рыдала от страха, оперевшись спиной на дверь. Ссора в номере вообще не помогала ей успокоиться, поэтому на вопрос отца «Что случилось», она могла только икать в ответ.

– Мне кто-нибудь объяснит, что произошло? – голос отца, как всегда был сух и спокоен.

– Я уро-о-од – икала Майя. Мать снова торопливо что-то зашептала. Рита переминалась с ноги на ногу.

Не понятно, кто из женщин был напуган больше, но отец чувствовал себя в этом звенящем облаке страха, словно рыба в воде:

– Ты, – это маме, – в холле никого, заезд через час. Со стойки опять исчезли все брошюры. Разберись. – что-то в его тоне подсказало Майе, что они сегодня уже успели поссориться. Из-за неё?

В комнате воцарилась тишина. Майя задержала дыхание, чтобы перестать икать и представила, как отец смотрит своим взглядом сначала на мать, потом на Риту. Как Рита хлопает ресницами, как мать опускает глаза, что-то шепча себе под нос, наверняка ругательства. Родители никогда не ссорились при Майе, но она могла расслышать отголоски битв в красноречивом молчании отца и в визгливых интонациях матери, когда она отчитывала горничных.

Её торопливые удаляющиеся шаги ни с чем не спутаешь. Мать ничего не ответила отцу и проиграла этот бой, а значит, сегодня достанется кому-то из персонала.

Майя чуть слышно выдохнула. С уходом матери из номера исчез этот напряженный звон. Отец с Ритой начали негромко переговариваться, наверное рассматривали ковёр и осколки.

– Вадим Сергеич, сюда с прошлой недели никто не заселялся, я девятого числа тут убиралась и всё закрыла. Не знаю, что произошло, я на этаже была.

– Ну да, – отец ответил очень нейтрально, чтобы не обидеть Риту, но Майя знала, что он не поверил. – Как закончишь этаж, убери тут всё.

– Но Жанна Андреевна сказала…

– Задержишься на пару часов. Или спешишь куда? – Зашуршала бумага. Деньги? Майя прижалась ухом к двери в ванную. – Плесень сможешь вывести?

– У нас отбеливатель в прачечной есть, им можно. – Снова шуршание бумажек.

– Вот и славно. Потом зайдёшь ко мне в кабинет.

Отец постучал костяшками пальцев по двери, по дереву резко царапнул перстень. Майя отшатнулась. Когда он успел подойти?

– Кончай реветь. Если всё так плохо, вызову тебе машину, поедешь в больницу. Если нет, умойся и выходи. Даю тебе – тонко звякнул металлический ремешок на часах – двадцать минут, а потом ломаем дверь.

Майя икнула. Она сидела в полной темноте, чтобы не видеть своё отражение в зеркале. Наощупь она добралась до раковины и включила холодную воду. Ноздри слиплись от крови, до зубов было не дотронуться, так они болели. И было странное чувство, что в итоге она осталась в дураках. Но Рита же так её умоляла.

От дверцы шкафа отвалилось зеркало, пол был залит кровью, номер был непригоден для въезда, как минимум сегодня, работа встала часа на два – мать могла уволить и за меньшее. И от неё всё равно бы влетело, поэтому Майя нашла логичным взять вину на себя. А ещё ей понравилось это ощущение маленькой власти над Ритой: теперь у них был общий секрет, и, конечно же, она Риту не выдаст. Но ведь может. Отец точно догадался, в чём дело, ну и ладно. На самом деле Майя была не виновата: не решаясь оставить вещи в прачечной, за которой неустанно следила мать, она развесила мокрую одежду в незанятом номере. Откуда ей знать, что плесень нарастёт за несколько дней?

Она думала, что неделю назад ей повезло – но её маленькая невинная тайна вдруг обернулась столькими неудачами сразу, которые наваливались одна на другую, и в итоге всё закончилось здесь – в тёмной ванной. Или ещё не закончилось?

Помимо школы Майе разрешалось ходить только на дополнительные занятия по химии и биологии к Софье Марковне. Которая позвонила на прошлой неделе и сказала, что отменяет все уроки на ближайшие дни. На вопрос «Почему?», она сухо ответила: «Уезжаю к племянникам». Ага, конечно. Майе было далеко до способностей отца, но она безошибочно распознавала фразу «Не твоё дело», как бы она ни звучала.

Говорить про отмену занятий родителям, конечно же, не стоило. Надавали бы ещё больше работы. В прошлом году в сентябре Майя бросила модельную школу, отказалась от курсов английского и перестала ходить на гимнастику, поэтому отец решил, что раз у неё так много свободного времени, то она может и поработать на благо семьи. И шляться не будет, где попало. Матери удалось уговорить Майю не бросать уроки у Софьи Марковны – своей бывшей учительницы, поэтому по вторникам, четвергам и пятницам у Майи было целых два часа вне школы и отеля. Значит всё это время пока Софья Марковна «гостит у племянников», Майя наконец-то может побыть одна.

В тот день ей повезло. На стойке регистрации никого не было, и, когда тренькнул телефон, Майя оказалась ближе всех.

«Ага, да, спасибо» – одним ухом Майя прислушивалась к звукам отеля: не раздадутся ли шаги матери, не подкрадётся ли отец.