Кое-что особенное

Он погладил меня по щеке, кончиками пальцев зарылся в волосы, а я поймала его ладонь и накрыла своей, прижимая к лицу. А потом он поцеловал меня, и я подумала, что дела и вправду могут подождать, и что я успела соскучиться за какие-то несколько часов.

9.3.

К вечеру небо над Той Стороной прояснилось, и тишина сменилась перекличкой и трелями множества птичьих голосов. Будто таинственные существа за рекой радовались, что чужаки ушли и наконец-то оставили их в покое. Начинался закат. В золотистом вечернем свете все казалось ярче и красивее. На том берегу распустились какие-то фиолетовые цветы, ветер доносил их горьковатый пряный запах.

Мы сидели на старой кованой скамье возле берега и смотрели на реку. От созерцания вечернего пейзажа в душе невольно разливалось спокойствие и умиротворение, заставляя позабыть обо всех хлопотах, которые занимали нас целый день.

– И все же почему ты велела избегать встреч с градоначальником Сёлванда? – одной лишь фразой Евгений умудрился развеять созерцательное настроение без следа. – Прости, но я прямо-таки сгораю от любопытства и не успокоюсь, пока не расскажешь об этом человеке.

– Догадываюсь, – вздохнула я. Ну что с ним поделаешь! – Видишь ли, господин Гротт тоже… изменился под влиянием Той Стороны. Я не знаю наверняка, на что он способен, достаточно того, что он слышит мысли собеседника так ясно, как если бы тот выкрикивал их во весь голос. Вот и решай, стоит ли встречаться с таким господином.

Он взял мою руку и положил к себе на колено, переплетая свои пальцы с моими, исследуя линии на ладони. Я искоса взглянула на его лицо – он все так же безмятежно смотрел, как солнце готовится опуститься за реку. Длинные ресницы отбрасывали тень на щеку, губы изогнулись в полуулыбке.

– Мне нечего скрывать, – отозвался он беспечно. – Третье отделение пока не доверило мне ни единой государственной тайны, а личные дела…

Евгений осекся и вдруг посерьезнел. Посмотрел на меня пристально, кивнул каким-то своим мыслям. Снова взял мою руку, коснулся губами ладони и отпустил.

– Я представлял себе это совершенно иначе, но… Не желаю, чтобы о наших отношениях сплетничали как о чем-то неприличном. И пробираться в твою комнату украдкой порядком надоело. Конечно, я не самая удачная партия, но…

– Не стоит говорить то, о чем можешь потом пожалеть, – перебила я, чувствуя, как сердце едва не выскочило из груди от волнения. – Это крайне легкомысленно с твоей стороны, ведь мы знакомы без году неделя. К тому же, сейчас для тебя все ново и интересно, но со временем особенности некоторых жителей города начнут причинять определенное неудобство. Каково знать, что я в любой момент способна забраться в твои мысли, да еще повлиять на них?

– От тебя мне точно скрывать нечего! – рассмеялся он. – Чем дольше я тобой любуюсь, тем сильнее влюбляюсь. Еще немного – и я просто не смогу прожить без тебя ни дня, так почему бы не подстраховаться прямо сейчас?

– Ты способен хоть к чему-то относиться серьезно?

– Я абсолютно серьезен. Не хочу торопить события, мы ведь можем просто заключить помолвку. Я готов ждать, сколько потребуется, но… Мне важно понять, что я для тебя что-то значу. И называть своей невестой на законных основаниях, пусть все об этом узнают, – он встал со скамейки, поискав глазами, сорвал цветок с клумбы с бархатцами и опустился передо мной на колено. – Уна Соммер, вы выйдете за меня?

Выглядел он несколько комично, и мне стоило большого труда не улыбнуться, глядя на это представление.

– Я подумаю, – ответила я строго, принимая цветок из его руки. – Не стоило пачкать брюки, встань, пожалуйста. Мне неловко.

– Нет в тебе ни капли романтики, – притворно проворчал он, усаживаясь на прежнее место. – Я буду задавать этот вопрос каждый день, пока не ответишь согласием.

– Или пока на клумбах вокруг гостиницы не кончатся цветы, – парировала я. – Кстати, в качестве приданого за мной убыточное предприятие. Ты хорошо подумал?

– Увы – мое жалование пока что не позволит нам жить в роскоши, но ни капли не сомневаюсь: вместе мы справимся.

– Вместе… – эхом повторила я, до сих пор слабо представляя, каково это, делить жизнь на двоих.

– Вместе, – сказал он уверенно и поцеловал меня в переносицу. – Если ты этого хочешь, конечно.

– Ох, Евгений… Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был рядом, но…

– Никаких “но”, умоляю. “Но” вечно все портит. Давай просто проводим закат, а этот разговор продолжим как-нибудь потом, когда у тебя не останется возражений.

В действительности у меня их вовсе и не было, напротив, я начинала осознавать, что его поспешное и немного нелепое предложение – не шутка и не забава, все всерьез. Он и вправду собирается провести со мной рядом всю жизнь, понимая, что она будет долгой-долгой. И мы будем приходить сюда в ясные дни любоваться закатом снова и снова, и через год, и через десять лет, кто знает – может, и через сотню.

– Знаешь, я рада, что ты остался, – тихонько проговорила я, не отводя взгляда от огненно-золотой дорожки на воде. – Безо всяких “но”.

Остаток вечера мы не расставались, а утром снова проснулись вместе. Точнее, Евгений проснулся первым и попытался осторожно встать, чтобы меня не потревожить, но я поймала его за запястье и открыла глаза.

– Еще только рассвело, спи, – шепнул он и нежно провел ладонью по моим волосам. – Я отправлю телеграмму и вернусь.

– Почему так рано?

– Чтобы скорее закончить и больше времени побыть с тобой. Не провожай меня, отдыхай.

Он так ласково поцеловал меня на прощание и так уютно накрыл одеялом, что я не смогла себя заставить подняться. Решила немного понежиться в постели, но не заметила, как провалилась в сон. Неизвестно, сколько бы он продлился, если бы в дверь не постучали.

Я отозвалась сонным голосом, натянув одеяло до подбородка, и в спальню заглянула взволнованная Бриджит.

– Простите, госпожа Соммер, но господин Ларс… он вроде как очнулся! – выпалила она, глядя на меня круглыми от испуга глазами.

– С ним что-то не так? – спросила я и вскочила, не обращая внимание на выглянувшие из-под одеяла голые плечи – сейчас не до приличий. – Он… не в себе?

– Не знаю, сиделка велела позвать вас, послала за врачом и тут же выставила меня вон! – пожаловалась Бриджит. – Позвольте я помогу вам одеться, и пойдемте скорее – вдруг им нужна помощь.

Наскоро облачившись в домашнее платье, я поспешила на второй этаж, бегом преодолела последний пролет лестницы и без стука влетела в номер Ларса. Сиделка вышла навстречу из спальни, бросила неодобрительный взгляд за мою спину, где любопытная горничная пыталась заглянуть в комнату, и дверь захлопнулась.

– Где он? – воскликнула я, оглядывая пустую гостиную.

– В спальне. Я дала ему сильного успокоительного, так что он немного вялый, а в остальном… Впрочем, можете сами взглянуть, тем более он звал вас.

Ларс сидел на краю разобранной кровати, одетый в темно-серый стеганый халат, небрежно наброшенный поверх пижамы. Голова его была наискось перевязана бинтом, полностью закрывавшим поврежденный глаз. При виде меня он вскинулся, запахнул полы халата и виновато улыбнулся.

– Простите, что вынужден принимать вас в таком виде, – голос его звучал немного сипло, наверное, от того, что он долгое время провел в молчании. – Я был чересчур взволнован и позвал вас прежде, чем привел себя в порядок.

– Пустое, – отмахнулась я, пристально его разглядывая. – Я рада, что вы очнулись, и, кажется, ваш разум не пострадал. Как вы себя чувствуете? И почему наложили повязку? Болит? Слишком яркий свет?

Он мотнул головой, посмотрел на меня с отсутствующим выражением, потер заросшую щетиной щеку. Я заметила, что скулы его заострились – за время болезни Ларс похудел. Ничего. Теперь все будет хорошо. Я распоряжусь, чтобы в ближайшие дни готовили исключительно его любимые блюда, и больше никаких каш и муссов.

– Не будем обсуждать мое здоровье, это не самая приятная тема. К тому же я чувствую себя неплохо, учитывая, как долго был без сознания… Кстати, сколько времени я отсутствовал?

– Чуть больше недели. Не волнуйтесь, Евгений отвечал на письма вашего начальства. По этому поводу его приняли в штат, – на это Ларс кивнул, как мне показалось, с некоторым облегчением. – А господин Фогг и Ханна уехали, просили передать вам наилучшие пожелания, когда очнетесь.

– Благодарю. Полагаю, их поспешный отъезд вызван новостями о закрытии Сёлванда?

– Да, но официально никто их не подтвердил. Но откуда вы знаете? – в голову закралась безумная мысль, что все это время Ларс за нами наблюдал, но он тут же ее опроверг.

– К этому давно шло, но у противников оказалась серьезная поддержка, – он сдержал зевоту. – Теперь, после гибели его превосходительства с дочерью, наверняка будет принято решение о введении особого режима.

– Вы устали, а я мучаю своими расспросами, – сказала я, поднимаясь. – Отдохните, еще успеем обо всем поговорить.

– Прошу вас, не уходите! – Ларс тронул меня за рукав. – Я слышал, как сестра послала за доктором, побудьте со мной до его прихода. Стыдно признаваться в таком, но… мне страшно, Уна.

Он смотрел на меня снизу вверх с выражением, которого я никогда еще не видела на лице этого холодного и сдержанного человека. Страх, смешанный с отчаянием. Наверняка он все понял, но еще надеялся, будто я скажу, что это можно вылечить.

– Вы ведь знаете, что со мной, не так ли?