Кхаа Тэ

Над поляной, промелькнула тень. Огромный ворон бесшумно опустился на свободное плечо девочки, стараясь когтями не разорвать шерстяную ткань короткой накидки.

Вернувшись к Ребекке, Годфри с опаской взглянул на птицу. Юноше казалось, что желтые глаза пернатого с презрением наблюдают за ним. Стоит держать ухо востро с новоиспеченным питомцем подруги, а иначе, не успеешь глазом моргнуть, как странная пичуга огреет тебя по лбу мощным клювом.

Темная бездна, словно разъяренное чудовище, бушевала за краем отвесной скалы. Волны набрасывались на берег, безжалостно вырывая обломки камней из твердой породы, беспомощно взирающей, как кромсают ее тело, обрекая на гибель. Свинцовое небо заволокла бурая пелена, через которую с трудом проглядывался диск умирающего солнца.

Он стоял на краю обрыва, устремив свои темные глаза за сумеречный горизонт. Порывы ветра истязали магическую ткань плаща и трепали его черные, словно сажа, волосы. Шрам на щеке доставлял нестерпимую боль, как будто, вновь его лицо обожгло магическим снарядом, брошенным с ненавистью отчаявшейся демонессой.

Аромат пшеничных полей и терпкой хвои донесся до него. Она была рядом, как и прежде… Ноэл облегченно вздохнул, словно ощутил благословение Создателей внутри себя и, не удостоив гостью взглядом, протянул ей десницу в кожаной перчатке. Она послушно вложила хрупкую ладонь в его сильную руку. Он крепко сжал ее.

– Не отпускай меня… – произнес умоляюще аскалионец, с трудом выдавливая из себя слова. Ветер стремился уничтожить все звуки, что издавал маг.

– Я вечно во снах твоих останусь, – услышал он ее тихий голос, такой родной и знакомый. Сквозь кожу перчатки, он чувствовал тепло ее ладони, согревающее не только тело, но и сердце.

– Не позволяй мне ступить за край пропасти. Останься со мной…

– Хранить покой и гнать кошмары… – далеким эхом отозвались слова в пучине, разгневанного моря.

– Моя надежда, мой светоч в безднах Тени, не отдавай меня Дероде… – Визиканур чувствовал, как горло сдавили невидимые пальцы, мешая говорить. Он стал задыхаться, как рыба, выброшенная волнами на раскаленный песок.

Один резкий порыв ветра и твердая скала под ногами растворилась, и ледяные воды окружили его. Бездна поглотила чародея, затягивая на дно, словно огромный булыжник. В глазах темнеет, воздух не поступает в легкие. А бесчувственное солнце с каждой секундой уменьшается в зените. Тьма увлекает жертву в смертельный капкан.

Нет! Он еще не готов провести вечность в постели Темноликой! Он должен завершить последнюю миссию! Подлинно важную миссию в его жизни! Разорвать стальные оковы, сжимающие грудь и горло! Направить остаток энергии на один рывок! Один, но самый отчаянный! Тягучая трясина с ворчанием разошлась в стороны, толпой перед шествующим монархом. Выбиваясь из сил, демон, эльф и маг достиг поверхности, судорожно глотая воздух, насыщенный ароматом тлена.

Соленая вода, подобно кислоте, нестерпимо жгла глаза. Но чародей, превозмогая боль, устремил свой взор на берег, где еще мгновение назад была Она. Теплый луч света в палатах вечного мрака! Теперь клубы тени обнимали ее силуэт, закрывая от Ноэла плотным плащом. Тьма неспешно, словно насмехаясь над волшебником, уводила его надежду в незыблемые смоленые дали. Мрак, принявший формы исполинского существа, обнимал Ее за хрупкие плечи, лаская золото шелковых волос.

– Не оставляй меня!!!!

Его крик – песнь отчаянью! Он выплевывал горькую жгучую воду, что щипала его угольные глаза и сдирала кожу с застарелого рубца. И вновь волны нещадно накрывали его с головой, пытаясь утопить в безжалостном океане.

– Я память прошлых сновидений… – донес ветер прощальные слова…

Приграничье встретило ночных путников сухим и жарким воздухом. Не прошло и получаса, как одежда Годфри полностью высохла, и лишь ледяное дыхание Дероды жгло его кожу, просачиваясь через бархат плаща. Прикосновение Темноликой исходило от мертвого эльфа, безвольно покоящегося на плече барона. И пусть легенды и травница утверждают, что у остроухих смерть иная, юноша чувствовал, что Собирательница душ бродит где-то рядом, пытаясь утянуть в мрачные чертоги погибшего Нейвиса.

Незримое присутствие Дероды, наводило Годфри на мрачные мысли. Да, они с Ребеккой миновали стену без приключений, но им предстоял путь обратно. Смена караула, рано просыпающиеся храмовники, переправа через Зарницу и восхождение по простынному канату в родные покои, все это беспокоило паренька.

«Kaharo s’he to… Kaharo ne vel…» шептали тихо деревья приграничья, удрученно шелестя темно зеленой листвой, что в свете луны казалась вырезанной из малахита. В унисон балладе древ звучали протяжные трели ночной птицы, и свирели скорбящих сверчков.

Годфри сбавил шаг, тревожно прислушиваясь к мистическому гулу, нарастающему с каждым мгновением. Никогда ранее барону не приходилось бродить в ночи по эту сторону стены. Отроду он не слышал песни леса, такой печальной и пугающей.

«Lak tamuero alve… Sorta’to ono norlse pald’n …»

Ребекка же на этот раз не ощущала страха. Она смело шла вслед за другом, водрузившим на плечо тело погибшего эльфа. Ее взгляд блуждал по вечнозеленым кронам магического леса, словно она желала увидеть того, кто нашептывает незнакомые слова.

Карро, как только ребята оказались за пределами Мендарва, покинул златовласку и теперь, парил над парочкой, зорко наблюдая с высоты. За его долгую жизнь он посетил много земель Нирбисса, но до этого года не бывал ни в Мендарве, ни в приграничье Круана. Его терзало любопытство, но в тоже время, он проявлял осторожность. Ноэл ему строго наказал беречь эту деревенщину, особенно, если она решит влезть в гущу неприятностей. Ворон внезапно отметил, что норов и у Визиканура, и у златовласки весьма схож. Оба упрямы и прут на рожон, забывая про собственную безопасность. Будь Карро таким напористым, как эти двое, он бы не дожил до почтенного возраста, а его кости бы тлели, где-нибудь в лесах Красски или покоились на дне Дроу.

Узкая тропа, проворным ужом, петляла среди могучих древ, завлекая путников в непроходимую чащобу. Внезапно, девочка остановилась. По правую руку от нее, среди кружев высоких кустарников, она заметила голубые и зеленые искры, кружащие в воздухе. Незримые нити тянули к таинственной поляне, молчаливые голоса призывали откинуть растительный полог и оказаться в царстве света и покоя.

– Годфри, постой, – тихо обратилась Ребекка к другу.

Барон непонимающе глянул через плечо, и прекратил отмерять шагами тропу. Златовласка, не дождавшись отклика и ничего не объясняя, нырнула в заросли, растворившись в океане темно-зеленой листвы.

– Бекка!– юноша с беспокойством окрикнул нерадивую спутницу. Но ответа не последовало.

Годфри, выругался в сердцах на златовласку, которая опять своевольничала, взял покрепче за ноги хладный труп, дабы тот не соскользнул неожиданно с плеча и, хмурясь, стал пробираться через густые дебри. Девчонка Лангренов неистово жаждет свести его с ума неосмотрительным поведением!

Тысячи бирюзовых огоньков кружили в воздухе небольшой прогалины, где высокая трава, серебрящаяся в лучах ночного светила, была прорежена огромными белыми цветами, с множеством тонких лепестков. Казалось, звездное небо снизошло с божественных высот на землю, и растелилось мифическим ковром по плодородной почве.

Сердце юного барона сжалось от тревоги и удивления, когда он узрел посреди поляны, танцующую подругу. Девочка выглядела иначе, совершенно не напоминая деревенскую простушку. Она была, подобно фее, что описывали Странники, разведывающие для Тивара и церковного ордена просторы Нирбисса. Волосы Ребекки мерцали в лучах то ли светлячков, то ли неведомых цветов, то ли холодной луны. Ее кожа, невзрачное платье и шерстяная накидка, казались сотканными из тонких нитей магического света. Летающие огоньки облепили одежду, как драгоценные камни украшают платья дворянок, готовящихся к королевскому балу.

Ребекка улыбалась, кружась на одном мести и подняв к небу руки, пытаясь поймать юркие огоньки и впитать в себя очарование сказочных бликов. Ее узелок пропал, как и ворон. Юноша пробежался взглядом по поляне, но так и не обнаружил следов ни птицы, ни шкатулки. Не нравилось ему это место, хотя видимой опасности здесь не было.

– Ты предлагаешь нам здесь схоронить эльфа? – пробурчал Годфри, стараясь обратить на себя внимание девчушки, которая его совершенно не замечала. – Я думал, мы поищем место с рыхлой почвой, дабы соорудить хоть какую-нибудь могилу. А здесь трава по колено. Мы руки изотрем в кровь, если начнем рыть яму.

Ребекка звонко рассмеялась, все еще прибывая во власти колдовства поляны. Она широко распахнула глаза, глядя в сияющую бездну ночного неба и с радостью в голосе пропела.

– Магический лес так прекрасен! Он поет, подобно трелям лиры, он ласкает душу пряным ветром, он зовет…

Годфри с предубеждением оглядел еще раз лесную прогалину, затем покачав головой, и обратился к обезумевшей девчушке.

– Ты удивишься, но Нирбисс кишит дивными местами. Вот только у нас нет времени обсуждать географию континента, мы должны похоронить Нейвиса, отдать котомку, кому-нибудь в приграничье, и до рассвета, вернуться домой.

Улыбка златовласки стала еще шире. Неужели юноша не чувствует этого? Как волшебство наполняет каждую клеточку организма, как печаль уходит? Как травы нашептывают колыбель эпох, а звезды сияют подобно бесценным алмазам?

Видимо все причины, оглашенные бароном для девчушки, в данное мгновение, были незначительны, раз она не изменила поведения. Годфри тяжело вздохнул и аккуратно положил тело эльфа на траву. Ладно, если Ребекка жаждет насладиться сказочным лесом, он даст ей пять минут. А после, он уведет ее из этого странного места, даже если ему придется применить силу.

Стараясь игнорировать танцующую подругу, юноша присел на траву и стал кропотливо осматривать свой плащ, которым покрыл плечо под трупом. Крови не было. Наверно, она вытекала из Неивиса еще в Дубраве. Это было благим известием. Значит, Годфри не придется никому объяснять в замке, где он так измазался. Воды Зарницы маловероятно смогли бы отмыть бурые пятна, а болтливые прачки, бесспорно, донесут матери, что одежда Годфри носит следы кровавых разводов. Обернись дело, таким образом, не избежать ему расспросов и подозрений со стороны родителей, которые, упаси Создатель, еще подумают, что их единственный наследник либо убил кого-то, либо сам был ранен в бою.

Тень нависла над юношей. Он от неожиданности вздрогнул и обратил взор на мерцающий силуэт. Это была Ребекка, которая прекратила плясать под звездами и решила видимо отдохнуть. Девочка опустилась рядом с мертвым эльфом, положив черноволосую голову себе на колени и взяв за ледяную руку. Годфри ошарашенно смотрел на подругу, которая с каждой минутой все больше чудила и пугала его. Златовласка закрыла глаза и, покачиваясь из стороны в сторону, стала напевать какую-то мелодию, тихую и совершенно незнакомую для юного аристократа. Тоскливая песнь, срывающаяся с уст Ребекки, пронизывала душу острыми иглами, заставляя трепетать от мурашек и задыхаться от нахлынувших слез. Плач девчушки подхватил шепот магических древ. С каждым мигом ода Круана становилась все явственней, рождая в шелесте незнакомые слова.

Goro tamoero alve.

Oro lehoto ono parladen khero.

Goro tamoero alve.

Re’irtan Inairl’an art’odo oro.

Goro tamoero alve.

Kaharo s’he to. Kaharo s’he vel.

Goro tamoero alve.

Sorta’to ono norlse parladen.

Erisalsen tamoero alve.

Goro tamoero alve.