В этой истории не будет злодея, и не станет героя

Софи и могла бы ему поверить, если бы подобное не было так ей знакомо. Она поняла всё тогда, когда увидела висящий на ветке обрывок ткани, вытянувшийся в верёвку. Его одежда была ещё влажной. Деми сорвался, и Кали его поддержала. Не дала разбиться и сохранила его слабое тело в своих бурных водах. «Он должен благодарить её за то, что она дала ему выбраться на берег. Да и ему повезло, что рядом не оказалось настоящей верёвки. Иначе бы всё вышло. Возможно, для него неумение вязать узлы даже к лучшему. Такие водятся лишь в столице». Софи неожиданно вздрогнула. Те лоскуты, которые он дал ей для обработки ожога, до этого могли быть привязаны к его шее. Она бы не сказала, какое из применений было для них лучше, потому что то чувство, что тревогой крутило её желудок и щипало нервы, говорило об одном. «Теперь от следа не избавиться. Это метка».

– Как твоё плечо? – продолжил парень, понимая, что в тишине лучше ему не станет. У него не хватало смелости признаться в слух, но он ценил то, что Софи ещё не ушла.

– В порядке.

– И боли нет? – Софи отрицательно мотнула головой. Её короткие ответы начинали его настораживать. – Ты же понимаешь, что так быть не должно?

– Мне без разницы, – добавила она, но и это парня не устроило. – Я не врач. Судить не могу. Может, это просто шок.

– У тебя ожог второй степени, но ты была на солнце, и он тебе не мешал. Это странно. Его нужно было сразу обработать антисептиком и перевязать. И делать так дальше, пока не пройдёт, – на одном дыхании проговорил он, понимая, что последует за его откровением.

– Раз ты знал всё это, то почему не сказал раньше? – Софи почти удивилась, но тут же поняла, что на тот момент они были квиты. В новом мире не каждый оставался способен на безвозмездную поддержку. Она задумалась, но ей в голову не пришло ничего лучше простой благодарности. Софи и так уже сделала для него слишком многое. – Спасибо за информацию. На этом всё?

Деми сидел на земле, пытаясь сообразить, что ещё стоит сказать для того, чтобы задержать её. «Не хочет оставаться наедине с Безумными. Догадываюсь почему. Я почти такая же».

– Чем ты здесь занимаешься? – спросила она, не понимая его пути. Раз Деми не знал её Безумных, значит, шёл от Центра к нижним Кольцам, и то расстояние, что он преодолел, было небольшим. Странная и не ясная ей траектория, потому что сама Софи шла в совершенно противоположном направлении. И её темп был быстрее. «Я куда живее его». – У тебя есть цель?

– Цель? – повторил Деми, сразу давая понять, что ему ещё не приходилось об этом задумываться. Он был бледен, но уже перестал трястись. Софи могла бы сказать, что следующая встреча с Безумным пройдёт легче, но так запугала бы его ещё больше. Деми надеялся, что подобный ужас больше никогда с ним не повторится. – Кажется, нет.

– Как ты выжил?

– Мне просто повезло, – ответил он то, что Софи и ожидала услышать. «Ну конечно, как же иначе. Центральным всегда везёт». – А ты? – спросил он, сам не понимая зачем. Ему и без того всё было прекрасно понятно.

– Я? – Её этот вопрос удивил не меньше, чем его. – Просто посмотри. – Софи протянула ему ладони, полные ещё не заживших порезов и старых шрамов. – Этот от моего первого выбитого окна. – Она показала на тот, что засел у неё на запястье. – Здесь на меня наставили нож, но у меня вышло сбежать. – Теперь Софи развернула ему своё предплечье. – Несколько недель назад я нашла консервы, но на них не было открывашки, как и консервного ножа в доме. Я справилась обычным. – Она показала ему несколько пальцев, на которых раны из её прошлой жизни почти полностью скрылись за новыми. – Нож сломался, а банка взорвалась и вырвала мне несколько ногтей. Тогда мне пришлось бежать, потому что меня чуть не пристрелили. Но одна пуля всё-таки порвала мои джинсы.

Деми опустил глаза и заметил шов на её бедре. Было очевидно, что Софи шила всё на себе. Даже сейчас она не была точно уверена в том, что иглой не задела собственной кожи. Всё это было мелочами, и она была ещё жива лишь благодаря тому, что не тратила на них своё время. Она в принципе не уделяла его ничему, кроме выживания. И это был её способ.

– И знаешь, в чём мой секрет? – Голос звучал до того низко и грубо, что Деми показалось, будто Софи хочет, чтобы он извинился за всё с ней случившееся. – Я занимаюсь этим с самого рождения. Потому что никто не помогает тем, кого поселили за пределами Центра. К нам приехали позже, чем ко всем остальным. Мы должны работать больше, чтобы дотянуться до чего-то хорошего. Мы должны быть лучше, пока вы можете просто быть.

Стоило ей закончить, как парень тут же опустил голову. И дело было не в том, что в своей речи она причислила его к тем из столичных, кто действительно занимался этим – жил, пока другим то было не позволено. Такому мнению он совсем не оскорбился, ведь всё это было правдой. Истиной, за которую ему становилось стыдно. Именно Деми, а не кому-то другому. Он готов был признать своё происхождение, но лишь в том случае, когда оно обещало ему уважение. Теперь же он хотел от него отказаться.

– Какой толк от твоей именитой фамилии, если теперь она ничего не значит? – Софи понимала, что теперь они оба были равны, но пережитое стало вновь мучить её тогда, когда ей пришлось помочь тому, кого она принимала за врага. И гнев рос в ней всё больше вместе с тем, как Деми молчал. Но он просто не знал, что можно возразить на её правду. – Единственное, что ты предпринял, когда увидел больного – пришёл за мной. Хочешь скажу почему? Потому что я уже прошла всё то, что ты боишься даже представить.

Деми сидел всё так же тихо, а Софи смотрела на него так, словно пыталась разгадать его тайну. «Почему он смог дожить до нашей встречи?» – спрашивала она сама себя и всё так же самостоятельно отвечала: «Потому что у него не было верёвки, чтобы всё закончить. Пока я пыталась выжить, он думал о том, как от своей жизни избавиться».

– Ты говоришь лишь о том, что как плохо тебе, – наконец решился заговорить парень, – но ведь и мои дни просто ужасны. Сейчас мы в равных условиях, но от того, что раньше я жил лучше, теперь мне сложнее привыкнуть. – Пытаясь не встретиться с ней взглядом, он накрыл глаза ладонью. – Потому что со мной всегда носились, и я не знал, что может быть как-то иначе. Ты во всём права. Я совсем ничего не могу, но в чём моя вина, если я не выбирал, где мне родиться?

– И я не выбирала, – сказала Софи сама себе. У Деми была своя правда, и она не нравилась ей во всех тех местах, где пересекалась с её. «Никому не должно быть так же тяжело, как мне. И уж точно ни один человек не вынесет, если всё будет ещё хуже».

– Знаешь, мне кажется, что до всего этого я даже не ел консервов, – неожиданно заявил парень и, будто бы вновь предупреждая вопросы, дополнил: – Это ещё одна моя плохая черта. Я и не думаю этим гордиться.

– А я не пробовала настоящего мяса. Только сою, – сообщила она, взглянув на него со снисхождением. Деми отнял от лица руки и поднял голову. По какой-то причине Софи захотелось добавить: – Но я собой горжусь.

Он решил, что ослышался, но стоило ей выдать удивление из-за собственных слов, как Деми вдруг засмеялся. Почти бесшумно. Так незаметно, как смеются, когда оставляют что-то в секрете от целого мира. Например, то, что они оба всё ещё живы.

Софи замерла, не понимая, что ей стоит предпринять. Попросить его замолчать или позволить ветру унести его смех к водам Кали? Потому что Безумные даже не улыбались. Река унесёт их разговор в Центр и там точно будут знать, что за пределами его стен помимо мародёров есть ещё люди. И их как минимум двое. Первый, который решил, что услышал шутку, и второй, говоривший совершенно серьёзно. Тот, что пришёл с нижних колец, чтобы попасть в столицу, и другой, сбежавший от влияния Центра.

– У меня есть предложение, – произнесла Софи всё тем же ровным тоном.

– И какое же? – Он улыбнулся, окончательно её сломав. Деми вёл себя слишком непринуждённо. Так, словно с болезнью в его мире ничего не изменилось. «Будто для него жизнь всегда была мукой».

– Ты можешь, – своя же мысль встала ей поперёк горла, и она закашлялась. Говорить о таком спокойно было просто невозможно, и потому Софи задумала как можно скорее от этого груза избавиться. Набрав в лёгкие побольше воздуха, она на выдохе произнесла: – Ты можешь пойти со мной в Центр.

– Это ещё зачем? – Парень резко поднялся и рукой опёрся о дерево. – Почему мне предлагаешь подобное ты? – он сделал такой акцент на последнем слове, что Софи смогла разобрать его намёк лишь одним образом. Деми ни капли не верил в то, что может быть ей хоть в чём-то полезен.

Душа так и тянулась разбить нависшее над ними тихое небо, и прокричать так, чтобы на звук её голоса сбежались все Безумные в округе: «Почему я зову тебя с собой? Идиот, да я сама этого не понимаю! Вот только причины должны быть. Если я чего-то хочу, они есть всегда», но заместо этого всё так же негромко и размеренно проговорила:

– Я ранена, а ты что-то в этом понимаешь. – Она ненароком посмотрела на своё плечо и заметила несколько вздувшихся на коже пузырей. Хоть воды Кали и были подобны кристально-чистым слезам великой Матери-Природы, они не были способны исцелять человеческие недуги. Софи срочно нуждалась в медицинской помощи, и они оба прекрасно это понимали. – И ведь ты сам почти из столицы. Благодаря тебе я смогу в неё попасть.

– На твоём месте я не был бы так в этом уверен. – Деми пытался её переубедить, вот только любая правда была на стороне Софи. «Парень ещё боится меня как огня». – Я могу быть из любого Кольца Ньюэры, даже из самого последнего.

– Ты из третьего. – Он попытался посмотреть на неё с сомнением, но у него ничего не вышло. Софи видела Деми вернее его самого. – Либо один из ближайших городов. Вествуд или Сафэкс.

– Я похож на того, кто за всё это время не смог далеко уйти?

– Всё верно. – Она вспомнила, как Деми бежал от Безумного, и уголок её губ дёрнулся в улыбке. Было очевидно то, что один он ни в жизни не справится. – Поэтому я нужна тебе. Чтобы выжить. Сидеть на месте больше не выйдет. Если эти больные попали в лес, значит, могут и другие. Без меня тебе конец.

– И ты думаешь, что со мной тебя впустят в Центр?

– Конечно. Всем плевать на нижние Кольца, но никак не на верхние. Пока это сотрудничество выгодно нам обоим, я за то, чтобы держаться вместе. Ты можешь уйти в любое время. Я не стану тебя останавливать. – Препирания парня её утомили, и Софи уже было хотела сдаться, чтобы вновь отправиться в путь, но последний аргумент окончательно его подкосил. Чёрные глаза Деми блеснули понятным им обоим согласием.

Софи остановилась, и он выдержал паузу. В точности такую, какая понадобилась бы ей, чтобы от него отвернуться. Казалось, Деми чего-то ждёт. Того, что она перестанет притворяться и назовёт уже известный ему секрет, который зачем-то скрывала. Но помысли Софи всегда были ясней слёз самой Ньюэры.

– И какой же у нашего сотрудничества срок? – наконец сказал он, всё ещё опасаясь к ней приближаться. И дело было не в ожоге. Деми смотрел на неё так с самого начала.

– Всё закончится либо тогда, когда мы доберёмся до Центра, либо в том случае, если кто-то из нас умрёт. – Она протянула ему руку, и парень не стал сразу её пожимать. В нём было что-то боязливое и ужасно брезгливое. – Смерть будет значить, что мы оба не справились.

– Значит, теперь я в одной лодке с тобой? – Деми лишь едва коснулся пальцев Софи.

– Как и я с тобой. Никто не стоит у руля. Его вообще нет. – Она не стала ловить его ладонь в темноте ночи. – Я прокладываю нам путь, а ты меня лечишь. Одно без другого невозможно. Ни один из нас не лучше и не хуже. Это тот уговор, от которого нельзя отказаться, потому что иначе мы оба не сможем протянуть до момента, как начнёт действовать новый «налог на жизнь». – Деми не понял её последних слов, и потому Софи добавила: – Так в нижних Кольцах называют вакцину. Теперь мы навряд ли её достанем. У нас есть не больше девяти месяцев.

День рождения Оливера

«Сегодня Оливеру исполнилось семь. Я достал заранее заготовленные конфеты, Мегги как могла накрыла стол, и мы подарили ему новый художественный набор. До того дорогой, что раньше мы бы не смогли позволить себе подобный. Точнее, я был не способен обеспечить свою семью настолько, чтобы у моего сына было всё то, о чём он мечтает. Ещё точнее – Оливер никогда многого и не просил. Он хотел лишь, чтобы мы были с ним рядом. Настоящий ребёнок своих родителей.

Мы славно посидели. Мегги сказала, что было бы смешно, если бы Оливер попросил у нас электрогитару. Я ответил, что у нас нет электричества, поэтому она не смогла бы работать. Как оказалось, в этом и была шутка. И правда забавно. Иногда мы с Мегги улыбаемся между собой, но чаще всего делаем это специально для Оливера. Так было и в этот раз. После я ушёл в свой кабинет и просидел над своими записями до самой ночи. Никак не мог успокоиться, потому что знал, что у Оливера, вероятно, никогда не будет никакой электрогитары. Но она могла бы быть раньше, если бы из-за меня Мегги не прекратила общение со своей семьёй. У них всегда были деньги. А я привёл жену и сына в квартиру, которую мне одолжила моя двоюродная тётя.

Пару дней назад Оливер спросил у меня, смогут ли его бабушка с дедушкой прийти на его день рождения. Он не упоминал ни друзей, ни воспитателей. Сказал лишь о моих родителях. И ведь я уже точно знаю, что они мертвы. Если от города с миллионным населением остались лишь мы и та малая группа, обосновавшаяся у одного из храмов, то об остальных городах в Кольце не может быть и речи. Я бы не сказал, что хоть раз вспоминал отца и мать до того, как Оливер мне о них напомнил. Я ни о ком, кроме него и Мегги, не думаю. Разве что иногда о себе, но лишь в том случае, когда мне нужно взять на себя ответственность. И теперь это случается даже чаще, чем раньше.

Я не стал ничего ему объяснять. Оливер ещё не готов к тому, чтобы воспринимать смерть не слишком близко к своему мягкому сердцу. Никто не готов, и я в том числе. Мне всегда было достаточно того, что я имел, но жизнь не спрашивает – она просто действует. Совсем как тогда, когда мы с Мегги оказались вынуждены принять нашего сына от погибших друзей. Мне понятно, что всё случилось непреднамеренно, но ведь и Мегги никогда не хотела детей. Она согласилась взять Оливера потому, что некому было его забрать. Я старался не настаивать, но она поняла всё без слов. Как и всегда. Удивительная, проницательная и добрая Маргарет.

Сейчас я думаю, что сам был не готов стать отцом, и то, что мы с Оливером были знакомы с самого его рождения, никак не облегчает моего положения. И потому, чтобы прекратить попросту беспокоить свой разум, мне определённо стоит больше внимания уделять делам насущным.

Припасов у нас достаточно, но я не знаю времени и места твоего появления. Возможно, это случится в далёком будущем, но, если она сказала, что нам по судьбе встретиться, то именно так всё и будет. У меня нет другого выбора. Осталось лишь дождаться и поразмыслить над тем, как в черте разграбленного города найти то, что поможет нам продержаться до твоего прихода. Вествуд давно опустел. В нём не осталось никого, кроме нас, Порочных и того отчаянного сборища, столпившегося под подрясником нового Отца. Даже если они предложат мне помощь, я откажусь. Многих из них уже не отличить от больных, а я всё ещё не знаю, как их “грех” передаётся. Среди прихожан ходят слухи, что происходит это воздушно-капельным путём. Даже просто записав эту мысль, я чувствую себя человеком неразумным. Вот почему их слова нельзя принимать на веру. Они совсем не понимают того, о чём говорят.

Чтобы не допустить эту же ошибку, теперь я стараюсь разговаривать гораздо меньше. И, конечно же, Мегги это заметила. Но всё, чем я занимаюсь, делается для того, чтобы смягчить тот удар, которым судьбе придётся добить нас. Если она будет знать меньше моего, то у неё не появятся ложные убеждения. Я должен помочь ей хоть чем-то. Вот только теперь у меня нет совершенно ничего. Ни силы, ни ума, ни воли.

В моей голове всегда есть она. Меня ни капли не удивит тот исход, при котором все мои воспоминания, связанные с ней, окажутся иллюзией воспалённого мозга. Даже если и так, то именно этого я и заслуживаю.