Бардо

– Нет, правда. Я больше боюсь жизни, чем.

– Ну смерть – это тоже часть жизни, нет? Ты так не думаешь?

– Нет, я думаю.. не знаю… Смерть – это все-таки конец, а не.. часть.

– То есть конец – это не часть? То есть и конец какого-нибудь фильма – это не его часть, так получается?

– Не знаю.. да, часть, но… Смерть?

– Ну хорошо, я понял. Знаешь, я. Чем бы она ни была, что бы там ни было, я туда не хочу.

– А чего ты хочешь?

– Ну как? Вопросы, конечно, у тебя-ха-ха. Ну, я хочу быть здесь. С тобой.

– И все?

– И все. А что, это мало?

– А у жизни есть продолжение? Ну, как ты думаешь?

– Думаю, нет.

– Это страшно.

– Да было бы еще страшнее, если бы оно было.

– В смысле? Почему?

– Ну в смысле, блин!

Теперь уже Роман улыбается.

– Ты не хочешь, чтобы жизнь продолжилась?

– Хочу, но ты представь себе… Вот ты попадаешь к Богу, как все говорят. И где Он? Сказать легко: “Попадаешь к Богу”. А это жесть какая-то.

– Почему жесть?

– Ну вот, прикинь, твоя «душа» без глаз, но видит. И видит как? Что видит? По-моему, это очень жутко. Этот другой мир. Как он выглядит?

– Не знаю. Может, человек видит себя, воспоминания…

– Человек? Человека уже нет. Не, мне представляется, что это такой какой-то необъятный масштаб, необъятный охват чего-то черного. Космос без звезд. Бесконечных масштабов. Черная дыра, кроме которой нет ни-че-го. Представила?

– Да.

– И не жутко?

– Жутковато.

– Но на этом же все не заканчивается. Это невероятно страшно. А еще страшнее, когда я представляю, что оттуда я попал сюда. В этот мир, в это тело, в кровать. Тебя вижу. Из какого-то огромного страшного Ничего. Притом, что меня в нем вообще не было. Как я мог попасть оттуда сюда, если там меня не было? Это пугает. Но идем дальше. Идея того, что я попал сюда из другого мира еще не такая страшная, как идея, что я попаду в другой. Люди, по-моему, вообще не понимают, о чем говорят, во что верят и чего на деле хотят. В самом что ни на есть прямом смысле они уверяют тебя, что тело умрет.., да? Но то непонятное, неизвестное, невидимое нечто, которое они называют душой, попадет в “другой” мир. ДРУГОЙ МИР. Что может быть страшнее? Да это же ужас просто. Притом, ты понимаешь, ничто из того, что человек способен придумать, вообразить себе, это не “другой” мир. Понимаешь? Вот тебе же будет тревожно, если ты попадешь в другую страну?

– Ну не знаю, наверно.

– А теперь представь, как тебе будет страшно, если ты попадешь в другой мир. Одна. Совсем. Так страшно, что даже слово страх потеряет смысл. Так страшно, что ты не сможешь бояться, потому что у тебя тела не будет. Так еще и к кому? К Богу. К тому, кто создал все это здесь. То есть к тому, кто создал все, что мы называем страшным. Создал боль, смерть, горе. Ни для кого не секрет, что мир жесток. Так каким же тогда должен быть его создатель? Да Он какой-то маньяк и изверг. Либо еще и мазохист, если Он сострадает нам. И с Ним надо непонятно как встретиться в одиночку в другом мире.

Роман выдерживает паузу.

– Нет, ну, конечно же, я бы согласился на это.

Вера смеется. Роман улыбается навстречу ее смеху.

– Нет, ну, че ты смеешься?

– Я знала, что ты так скажешь.

– Ну естественно. Интересно же встретиться со своим создателем. Может, Он нас и правда любит, не знаю. Но вообще лучше просто умереть и все, и исчезнуть. Потому что странная это какая-то любовь получается. И ведь мы все равно Его любим, не важно, есть Он или нет, нам же нужен отец. Всем нужен отец.

Вера застывает в немоте.

– Прости… Прости, пожалуйста, я не хотел. Не подумал.

Романова рука обнимает одинокие Верины плечи.

– Подумай вот над чем, мы же и так каждый день с Ним встречаемся. Если Он все создал, значит, Он и есть всё.

Последнее Мгновение

«К востоку от этого Круга появится и воссияет божество, называемое Земной Обладатель Знания, цветом белое, с лучезарной улыбкой на лике, в объятиях Белой Дакини, Божественной Матери, держа серповидный нож и череп, наполненный кровью, танцуя и сотворяя мудру очарования пальцами правой руки, поднятой вверх.»

«Пусть не привлечет тебя тусклый голубой свет мира животных; не будь слабым. Если он привлечет тебя, тебя унесет в мир животных, где царит глупость, и ты испытаешь безграничные муки рабства, тупости и глупости. И пройдет долгий срок, прежде чем ты сможешь выйти оттуда. Не испытывай влечения к тусклому голубому свету. Доверься яркому, ослепительному пятицветному сиянию. Сосредоточившись, направь свой ум на божества, Завоевателей, Обладающих Знанием. Думай, сосредоточившись, так: «Эти Обладающие Знанием Божества, Герои и Дакини явились из священных райских сфер, чтобы принять меня; я молю их всех: до сего дня, хотя Пять Семей Будд Трех Времен являли лучи своей милости и сострадания, тем не менее я не был ими спасен. Увы мне! Пусть Обладающие Знанием Божества не позволят мне опуститься вниз еще дальше, но удержат меня крюком своего сострадания и приведут в священные райские сферы».

Бардо Тхёдол. Тибетская Книга Мертвых.

Глоток пива. Роман обессилил и склонил голову. Рука вновь тянется к сигарете. Одна за одной. Мини-огнепад и трезвый табак скрашивают молчание неба. Жадно поедая дым, Роман таращится во тьму двора.

Рукоять пистолета давит на руку, сильно жмущую ее. Давит на выбор. Металлическая мысль. Железное решение тяготит карман. Тяжелый и холодный выбор в Романовых руках. Зачем ее искать? Хочет ли она быть найденной?

Выбор, что еще никогда не был столь тяжелым и холодным. Не прилегал так близко к теплым ребрам. Вечный выбор, перед которым был и будет поставлен каждый, кто выбирал и выбирает. Лишь надавить немного на курок, и нет курка, и выбора не стало. Одно мгновение, последнее, и нет мгновения. Не вынесший себя вынесет выбор. Я больше не могу. Хва.

Все напряглось. Каждая клетка, каждая мысль, как скотч на губах того, кто кричит. Дыхание. Дыхание. Дыхание. Время тянется и липнет, как жвачка или расплавленная пластмасса, буйная и встревоженная, все медленнее, уверенность крепнет и рукоять, сжимаемая все сильнее. Пальцы дрожат. Ноздри. Воздух. Еще мгновение: одно, последнее, и…

– Молодой человек! – очёсывает спину чей-то голос.

Романа передергивает всего, как затвор. Кажется, кара решила наказать Романа.

– Молодой человек!