Бардо

– Пропаже кого?

– Ммоейй ддеввушшки.

– Какой девушки?

– Я хххотттеллл ббы пподдатть ззаявленнние о ппрропаже.

– Пропаже кого?

– Ммоейй ддевушккки.

– Звонили в медицинские учреждения, вытрезвители, морг?

– Нннетт.

– В морг не звонили?

– У мммення ннетт нномерра мморрга, ттоллько номмеррр Ббогга, нно Онн ссо ммной нне гговвворит. Я сспрашшиваю Егго, ззачемм ввсе этто, нно Онн ввсеггда ттоллькко ммолччит вв ттрубку илли хихихихикает.

– Тогда чем я могу Вам помочь? Вы по какому вопросу?

– Ппроппал ччелловек.

– Человек! Ну Вы сказали! Человек никак не может пропасть. Он в руках Божьих.

– Ввы ддолжжны егго ннаййттти.

– Как же мы его найдем? Пути Господни неисповедимы. Чем я могу Вам помочь?

– Я ххотел ббы пподать ззаявление о ппропаже.

– Пропаже кого?

– Ммоей ддевушки.

– Мы не принимаем подобных заявлений.

– Нно ввы оббязанны пприннять. Ммоггу я уззннать ввашши ффамиллию, иммя иии оттчествво?

– Простите. Мои что?

– Ввашши ффамиллию, иммя иии оттчествво?.

– А Вас как зовут?

– Ммменннння? Ррроммманнннн. Иии яя хххоттттелл ббббы пппппппппподддддддддддддтттттттттттттт.

Никогде

«Твое собственное сознание, не сформированное ни во что, в действительности пустое, и разум, сияющий и блаженный, – оба они неразделимы. Союз их есть состояние Совершенного Просветления Дхармакайи.

Твое собственное сознание, сияющее, пустое и неотделимое от Великого Тела Сияния, не знающее ни рождения, ни смерти, и есть Неизменный Свет – Будда Амитабха.

Знания сего достаточно. Осознавать, что пустота собственного разума – есть состояние будды, и понимать, что это твое собственное сознание, значит пребывать в состоянии божественного разума Будды».

Бардо Тхёдол. Тибетская Книга Мертвых.

Только ночь. И бездушный взгляд луны. Лишь молчание неба. И бурление мыслей. Лишь поиск смысла. И совершенно бессмысленная ночь, прекрасная ночь, что дышит чистым и свежим воздухом.

Волшебная одинокая ночь, что встречает всё в каждом новом мгновении.

Что за тень на асфальте? Тянется одиноким метанием под фонарями. Это ночь.

Здесь она правит, сама себе конец, сама себе – начало. И одинокий шаг, и безмолвный крик. Тише, тише… Зачем же кричать так тихо? Где это мы?

Ночь. Вокруг ничего. По ничему идут шаги. Идут, проходят свой путь и пропадают в прошлом, навсегда пропадают.

Вопросы не устают. Никогда не устают задаваться. Что стоит за жизнью? Кто за ней прячется? Выходи, мы посмотрим на тебя. Никого.

Что стоит за всеми событиями? Что происходит с ними? Нет никаких событий. Они ушли. Вместе с мгновением.

Кто же пришел? Ведь не бывает ничего. Вы не видите? Вот она. Провожаемая прошлым. Встречаемая будущим. Лишняя в настоящем. Ночь.

Почему жизнь должна жить? Почему смерть все время умирает? Почему всё прогоняет всех, но уйти им не позволяет? Она так хочет. Кто она? Ночь.

Но зачем жить тем, у кого ничего не осталось? Она так хочет. Так это она все решает? Нет, был день.

Долгий, составленный из долгих часов, что склеены были из долгих минут, что таили в себе долгие секунды, в которых прятались долгие мгновения, долгие и нудные, как это предложение.

Но теперь день ушел. Теперь он никто. Стало так спокойно. Нет. И после всех нанесенных миром порезов, человек может дать себе то, чего не могут никакие деньги, никакой Бог. Он может дать себе себя, и все.

Вопросы не устают и не спят. И что? Куда мы идем? Мы возвращаемся из пути в путь. Мы вернемся из пути в путь, когда уйдем. Нет. Увы. Не вернемся.

Тогда что мы делаем здесь, на этой улице? Что мы делаем здесь, так это калечим наши души. Так сказала ночь. Лишь для этого все нужно.

Но ведь это не ответ. Что мы делаем на этой улице? Кто здесь? Тише, тише… Пистолет в дрожащей руке. Не нужно так давить на курок. Не стоит так тревожить судьбу, дергать за хвост струну. Мы в сознании другого. И нам спокойно.

Откуда у него пистолет? Там такая история. Я бы рассказал, но нет. Вы все равно не поверите. И правильно. Бумаге можно доверять, но нельзя верить. Лучше сэкономим время. Да, так и сделаем. А что нам время, когда его нет?

Сейчас это. Но было и другое. Когда Роман вспоминает, его язык западает, прилипает к небу. Или каменеет вместе с челюстями и легкими.

Не надо так скоро. А что же? И нам что? А вы все еще думаете, вся эта история про Романа? Глупые. Нет, это история про вас и про меня. Но сейчас не до разговоров, ведь дитя рвется увидеть солнце.

В пузе у Романа колотая рана, порванное душевное мясо. Он рожает боль. Пистолет в руке. Тяжелит карманы. Кровь подгоняет. Кто-то должен умереть.

Сердце бьется, глаза ищут. Вынутые и простертые миру. Чему вслед они сморят? Что они ищут?

Поздно.