О книгоедстве

Ну, а кроме того сладкие грезы – это и есть самый ходовой товар художественной литературы!

Их потому и эксплуатируют все, кому это только не лень!

Честно заслужившие себе многовековую славу корифеи литературного жанра вовсе-то такими делами нисколько не занимались?!

Может быть, оно и так, да только и большие писатели тоже люди, а потому и могли они вдоволь наплодить всевозможных пространных иллюзий из самых чистых и неизменно благих намерений, то есть совсем не затем, чтобы на них еще всенепременно вскоре разом затем разжиться.

10

Хотя, снова хотелось бы именно то твердо и четко подчеркнуть, что и они отнюдь не из другого теста, а значит ничто человеческое, им было вовсе нисколько не чуждо.

К тому же еще, и непомерное их возвеличивание порою явно переходящее в чисто религиозный экстаз тоже вот порою подталкивало гениев литературы на сущий «подвиг святого великомученичества» во имя сурового преображения всей той убогой действительности в некий совершенно иной, внешне непомерно светлейший его облик.

К тому же и был он немыслимо еще и во всем довольно-то критически иллюзорен.

Ну, а потому и никак не дано было ему оказаться едва ли, чем-либо многозначительно большим, нежели вовсе-то никак совершенно же несуразным прообразом всего того, что где-либо лишь исключительно вдали блекло на данный момент обозначилось, да и то в виде одних тех еще самых первичных его чертежей.

И все эти доблестные веяния светлых мыслей были одним-то поветрием, разносящим пыльцу благих пожеланий, но никак не ростками всего того, неизбежно некогда грядущего братства всех уж людей на всем белом свете.

Ну, а во имя того, чтобы нечто подобное действительно смогло бы хоть сколько-нибудь когда-то действительно произойти, попросту и впрямь было необходимо то самое весьма насущное, но до чего только при этом тщательно взвешенное, постепенное и более чем отчетливо слаженное облагораживание буквально всего ведь рода людского.

И уж прийти ко всему этому вполне возможно было бы разве что лишь путем довольно-таки старательного и весьма ведь полноценного наращивания единой на всех и впрямь-то достойной всякого истинного разума буквально всеобщей и вездесущей культуры.

11

Ну, а чего вообще еще могли предложить миру классики мировой литературы 19-го столетия?

Неужели один лишь величайший свой оптимизм, сколь неизменно настоянный на бесподобнейшем полете их безмерно ярчайше зрелой фантазии?

Тот, значит, самый, что был столь живо, а также и более чем безбоязненно ими выводим из их безмерно неуемного, пожалуй что и несколько чересчур растравленного благими чаяниями исключительно подчас неминуемо гибельного воображения?

Причем приобрели они все эти свои новые духовные ценности именно из снов наяву всех тех сколь не в меру расчувствовавшихся при виде диковинных технических чудес доброхотов-философов, до чего многодумно проживавших весь свой век в сущем преддверье «судного дня» всей уж былой и крайне (для них) затхлой эпохи.

Однако то были одни лишь явные шапкозакидательские настроения по самому неизменному поводу всех неистовых перемен к лучшему в связи со всеми теми новыми изумительными «великими» открытиями, на самом-то деле, более чем на 90 процентов состоящими из той самой так до сих пор до конца толком и не обоснованной эволюционной теории.

На ее базе возникло великое псевдоучение социального дарвинизма, а именно из него затем и вырос, подняв голову к тем отныне пустым небесам проклятый фашизм.

Причем и само учение еще изначально было слишком самоуверенно схематично и явно излишне просто для объяснения всего того имеющегося на этом свете великого разнообразия форм жизни.

И было ведь вполне так предостаточно, довольно уж блеклых намеков на самую принципиально иную, чем оно некогда показалась Чарльзу Дарвину, до чего только исключительно во всем более сложную и утонченную картину мира!

В весьма достойный для подражания пример тут можно было бы взять идеальный круг орбит планет Солнечной системы Коперника, затем превратившийся в эллипс Кеплера.

Ну, а напоследок ставшего, по теории Эйнштейна, эллипсом несколько все же у своих полюсов более чем наглядно и приметно сплюснутым.

Вот точно так же и теория Дарвина нуждается еще в весьма и весьма многочисленных поправках и довольно-то существенных коррекциях.

А то ведь невежество насыщенное всякими поверхностными знаниями порождает лютые решения довольно-то многих острых социальных вопросов.

Новые откровенно демонические постулаты заполонили собою все и вся…

И они столь немыслимо и беспардонно явно заполонили собой то место ранее в Средневековье исключительно ведь самозабвенно занимаемое жесткими христианскими догмами.

А между тем подлинный духовный прогресс должен был выглядеть совершенно так во всем иначе, нежели чем простая замена одних стародавних суеверий некими иными новоявленными фобиями.

Да и социальное чутье и идеологически верное подковывание масс более всего собою напоминали превращение людей в стадо чьих-то сугубо домашних животных.

Люди не то чтобы совсем неизменны, в разные эпохи их воспитывают совершенно уж вовсе никак непохоже…

Однако главное в жизни человека при этом нисколько не меняется ни к лучшему, ни к худшему.

То есть, все эти крайне обнадеживающие всякий мелкий человеческий разум веяния действительно продвинули многих людей куда-то очень даже далеко вперед, однако по большей части именно в исключительно чисто иллюзорном плане.

Ну, а всяческие и всевозможные технические чудеса разве что облегчили наш всегдашний сегодняшний быт, а еще и бесконечно во всем поспособствовали довольно-таки существенному оболваниванию всех уж масс простого народа.

Люди в нынешнее время стали куда апатичнее людей прошлого: им создали иллюзорный мир, глядящий на них во все глаза со всех тех блестящих экранов.

А потому и досконально полностью ясно одно: если все как они есть ростки духовности современная цивилизация целиком и не глушит, то вот по самой меньшей мере она им вполне так подчас придает некий вялый, довольно водянистый оттенок.

12

Да и вообще весь тот ослепительно яркий прогрессивный подход ко всему тому, что касается всякой же сущности человеческого духа, зачастую вообще более чем и впрямь непременно оказывается смертным грехом – принципиально искусственной первопричиной сущего последующего забвения и запустения…

Неосуществимые цветные миражи восторженных надежд на светлое завтра попросту разом выжигают дотла все то вполне уж основательно так еще первоначально естественное человеческое нутро.

Причем никто не будет с тем, собственно, спорить: в теории все, несомненно, может быть абсолютно верно, но с чистого листа никак же нельзя затевать буквально так никаких весьма существенных преобразований.

Пусть вокруг ад, достойный пера Данте, но то еще вовсе не повод, чтобы, разом устремясь к призрачным воротам рая, переводить свой народ с третьего круга ада на совершенно затем неизбежный, последующий шестой.

Большевизм даже и в самых крайних своих проявлениях – это не более чем шестой круг, – до последнего седьмого круга он бы сколь непременно бы еще дошел только лишь в случае самой окончательной и буквально-то полнейшей своей вседозволенности некоего более чем полноценного общемирового владычества.

Это уж все дела весьма этак ныне усовершенствованной и беспроглядной еще вот средневековой мглы…

Однако все те зачатки дурманящих души страстей по выпрямлению кривого пути человечества следует так, собственно, еще поискать именно в Содоме и Гоморре интеллигентских дискуссий обо всем том, что непременно надо было разом всецело неистово сокрушить.

Всем ведь миром его до самого основания разрушить во имя более чем доподлинного воплощения в жизнь всех благ духовной свободы и сколь яростного укрощения клопиного рабства, высасывающих всю народную кровушку подобно дрянным паразитам.

13

Причем кому уж то никак собственно нисколько не ясно, что вместо серого настоящего в последующем бесклассовом обществе действительно прорисовывались черты истинного светлого будущего, к которому и надо будет идти медленно и без рывков, постепенно пробираясь через дебри бесконечно долгих тысячелетий степенного технического преображения реалий всего этого мира.

И если он и вправду закабален всеми видами рабства, то это еще никак не повод делать из освобождения от внутренних оков праздник вконец ведь осатаневшего насилия, поскольку этот путь ведет в одну лишь тьму всеобщей же людской первобытности…

Чтобы мир стал действительно лучше, надо бы его менять ласково и постепенно – это разве что с серийными насильниками и убийцами можно уж в принципе так доходить и до той наиболее последней строгости, наилучшим из проявлений которой и впрямь-то может быть именно та абсолютно между тем законная смертная казнь.

Да только ждать нам совершенно вот вовсе так невтерпеж, а оттого и без того бескрайне долгий и нелегкий путь еще лишь весьма значительно удлиняется, и есть столь пренеприятнейшая вероятность того, что неразумного 20-е столетие вполне еще, может, его удлинить лет на 500, если, конечно, и того не более.

Слепок начертанного во снах о грядущем светлого будущего нисколько вот нельзя с сущим толком использовать в виде безотказной отмычки, дабы чересчур оторванным от всяких реалий мечтателям действительно стало доступно именно в нем себя и ощутить, буквально так выпорхнув сверкающими глазенками из всего этого нашего крайне неприглядно обыденного настоящего…