О книгоедстве

Часто же людям, пишущим и создающим прекрасные (выпуклые) образы жизни, приходится надеяться на одно лишь чудо, что может и принесет им в своем клюве кусочек сколь долгожданного для них хлеба.

Это самым что ни на есть естественным образом отображается и на их духовности, каждодневном творческом пути, а у людей довольно-таки мелкотравчатых оно еще и цветет и пахнет душевной мукою, достучаться бы до издательских дверей, то есть до тех самых желанных мест, где всем страждущим хлеб насущный по сущим крошкам раздают.

Истинных гениев литературы все это, конечно, нисколько не касается, но их уж всего раз-два и обчелся, ну а желающих прокормиться на пышной ниве художественного вымысла вот – их-то буквально пруд пруди.

Ну а потому и не понятно, почему это любые изданные книги должны вызывать в каждом из нас безудержный суеверный трепет.

Достойные ИМЕНА на обложках должны его вызывать – это верно!

Однако все ведь едино ОДНИМ ИЗ ЯРЧАЙШИХ НЕДОСТАТКОВ абсолютного большинства литературных произведений может быть смело названа их явная сфокусированность на отвлеченных идеях в которых нет как нет настоящих и естественных соков обыденной жизни.

А все потому, что всякую черную грязь мало кто считает поистине нужным вытаскивать на яркий белый свет…

5

А между тем мир, каков он действительно есть, очень так пока еще во многом никак не безупречен в вопросах всяческой самой отвратительной, чудовищной скверны, и его разве что лишь предстоит тщательно и последовательно от нее всячески всеми силами очищать.

И уж тем самым доблестным орудием священного (в глазах неистовых фанатиков) политического террора его и близко никак нисколько не вычистишь.

Этакого рода «инструментом пролетарского прилежного и бравого труда» можно было разве что до чего только безрадостно вымести буквально-то всякую вполне разумную общественную справедливость.

Ну, а действительно деятельно и разумно выметать и вымывать нечистоты из всех тех наиболее темных углов общества можно было разве что, никак уж при этом не боясь всей той вековой темени и грязи.

Ибо только-то самым непосредственным образом с ним и впрямь исключительно вот безбоязненно соприкоснувшись, и можно будет их напрочь полностью так со временем постепенно изжить.

Причем если никак то не будет хоть сколько-то вовремя осуществлено, все человечество еще более чем совершенно естественно ждет самое неизбежное частичное или даже более чем полнейшее культурное вырождение.

Поскольку древняя злоба и ненависть столь непременно еще найдут довольно действенный способ ударить всей своей силою и именно исподтишка, используя при этом самые свежие наработки из области буквально-то всеобщих научных достижений.

И именно тогда и смогут еще найти свое исключительно же невзрачное отображение во всей той неизменно нас окружающей действительности все те довольно-то безрадостные картины грядущего, более чем отчетливо предначертанные миру писателем Уэллсом в его книге «Машина времени».

Его образы никак не чисты от житейского и исключительно популистского упрощения.

И все-таки они сколь безусловно реальны в том-то самом своем нисколько пока не ведомом, лишь выжидающем своего часа, никак уж вовсе совершенно так не предсказуемо грозном грядущем.

И есть еще и тот до чего и впрямь однозначно же щекотливый вопрос, а каким это именно оно когда-нибудь будет для всей этой нашей буквально ничем нисколько на данный момент никак не встревоженной человеческой расы.

ЕЕ-то подчас, в условиях нашего современного быта, гнетет именно скука и отсутствие всяческих свежих впечатлений от посеревшей и оскудевшей из-за полнейшего отсутствия каких-либо головокружительных приключений, самой что ни на есть во всем прозаически урбанистической жизни.

6

Мы отодвинулись от природы высокими стенами своих домов, и надо же – нас при этом стала безмерно одолевать тоска по чему-либо не совсем обыденному; каждый глушит ее в себе, как только сможет.

Ведь тут, как говорится, все средства одинаково хороши – это и алкоголь, да так еще и бесконечное подглядывание, как в щелку, за чужими соитиями.

А кроме того, тут на помощь приходит искусство, благодушно уводящее человека куда-либо в самую дальнюю даль от всяческих суровых житейских реалий, а потому и заставляющее его полностью отвернуться, как от своей житейской души, да и вообще от всего того сколь принципиально насущного понимания любых истинных нужд всего остального общества.

И в данном случае подобная псевдоинтеллектуальная жвачка – это, попросту говоря, самое что ни на есть дрянное зеркало кривоокой фантазии, пытающейся красивостью замазать серость долгих и безликих обыденных будней.

7

А к тому же еще именно подобного рода искусством, как правило, безусловно, навязывается серо-белое восприятие буквально так всех людских поступков, темных пороков в области нравственности (про уголовно наказуемые деяния тут никто ничего и не говорит).

А между тем далеко не всему может быть дано простое, убедительное, по-житейски верное объяснение.

Ну, а это, в свою очередь, без тени сомнения уж более чем безэмоционально само собой означает именно то, что в любых относительно сложных случаях жизни должны были быть до чего только досконально выяснены все побудительные причины, да и безо всякого, кстати, тупого зазнайства.

И вот еще что – и самого беззастенчивого напяливания на чужую душу своего собственного отвратительного багажа, как это довольно-то частенько подчас, собственно, и происходит.

А между тем, если нет никакой возможности растопить лед в чьей-либо непонятно почему отстраненной от всего общего потока жизни душе и попросту чрезвычайно много в ней темного да и явно уж исключительно безнадежно не светлого…

Однако ведь ярлык на подобного человека весьма рано бы тщательно навешивать.

С некоторыми очень даже всегдашне светлыми, буквально искрящимися изнутри добром людьми в серьезную переделку никому попадать вообще вот ни в жизнь нисколько не стоит…

Поскольку эти, во всей той более чем приличествующей им тривиальной обыденности до чего бесподобно прекрасные люди, будучи некоей суровой силой, внезапно выдернуты из всех еще изначально привычных для них рамок, несомненно, вскоре всех предадут, будут с неистовым энтузиазмом спасать одну лишь свою нежно любимую ими шкуру и этак-то оно далее…

И это и есть те самые отчаянные реалии всей нашей жизни, а не какие-либо восторженно книжные о ней сущие благие домыслы.

Ласковое добро, вполне еще может быть и совершенно дико аморфным, то есть попросту может оно оказаться всеми теми стальными канатами исключительно так прочно увязанным со всеми теми внешними довольно хорошими условиями жизни, а не чем-либо хоть сколько-то на деле более существенным и важным.

8

Причем в литературе обо всем этом, как правило, вовсе-то ничего не сказано, раз даже и далеко не худший ее мир до чего четко разграничивает злодеев и святых мучеников, безвинно страдающих из-за чьих-либо чужих хитроумных козней.

Ну, а еще он порою лишь одним ярким цветом живописно описывает мужественные поступки всевозможнейших истинных героев…

Связующая нить повествования к тому, безусловно, абсолютно обязывает…

…а между тем буквально всякий человек – существо во всем этак вполне однозначно цельное, а потому и растаскивать его душу на какие-либо отдельные фрагменты, вовсе-то нисколько совсем ни к чему.

Однако до чего частенько весьма разбитная в смысле недалеких нравственных поучений художественная литература попросту уж рвет всю правду о человеке на самые мелкие ее лоскуты, явственно выпячивая в нем именно то, что наиболее подходяще для его более чем и вправду вполне полноценного отображения.

Ну, а все в нем «естественно лишнее» она сколь тщательно упрячет по всяческим довольно дальним углам.

Делать это как-либо иначе – то ведь будет в самой наивысшей степени весьма неприлично!

Столь и впрямь неподобающе для его отображения во всей его более чем невзыскательно непритязательной житейской плоти и крови!

А уж тем более кое-чему подобному попросту никак не найдется места в художественном произведении, коли чего-либо в этой жизни до самой крайности было автору во всем исключительно попросту так мучительно же неудобно переносить на белую бумагу.

Причем поболее всего именно из-за явно излишне-то лучезарного им восприятия весьма определенных и крайне непритязательных человеческих черт.

Да еще и крайне мелочно благодушного неприятия автором какого-либо художественного произведения всех тех нынче существующих самых же объективных явлений и реалий довольно-таки весьма широкого во всем своем спектре общественного бытия.

9

А к тому же он вполне искренне способен безо всяких затей посчитать, что рядовой обыватель его никак иначе попросту и не поймет, а потому лишь во имя самого наилучшего блага (обывателя) ему столь непременно и надобно будет хоть сколько-то, да всласть подсластить всю эту до чего подчас порядком пресную жизнь…