Домби и сын

И она не ошиблась. Онъ вид?лъ въ посл?днiй разъ отвергнутое дитя въ печальныхъ объятiяхъ умирающей матери, и эта сцена служила для него вм?ст? откровенiемъ и упрекомъ. Какъ ни были его мысли исключительно заняты сыномъ и его блистательною будущностью, т?мъ не мен?е онъ не могъ забыть этой поразительной сцены. Не могъ онъ забыть, что зд?сь, въ этомъ предсмертномъ прощаньи матери и дочери, для него не было никакой доли. Передъ нимъ, передъ его глазами, были два прекрасныя созданiя, т?сно заключенныя въ объятiя другъ друга, a онъ стоялъ подл? нихъ какъ отторженный постороннiй зритель, и не позволили ему принять участiя въ этомъ св?тломъ проявленiи глубокой истины и безпред?льной н?жности!

Такъ какъ вс? эти образы, со вс?мн мрачными отт?нками, невольно прот?снялись въ его гордую душу, и никакая сила неспособна была удалить отъ него этихъ воспоминанiй, прежнее его равнодушiе къ маленькой Флоренс? изм?нилось теперь въ какое-то странное, необыкновенное безпокойство. Онъ почти чувствовалъ, какъ-будто она наблюдаетъ его, не дов?ряетъ ему, какъ-будто въ рукахъ ея ключъ отъ той задушевной тайны, въ которой онъ и самъ не отдавалъ себ? яснаго отчета. Ему казалось, наконецъ, будто въ ней таится врожденное понятiе объ этой неправильно-настроенной струн? его души, и будто могла она однимъ дыханiемъ привести ее въ движенiе.

Его отношенiя къ дочери, съ самаго ея рожденiя, им?ли отрицательный характеръ. Онъ никогда не чувствовалъ къ ней отвращенiя, но зато никогда и не думалъ о ней. Она прежде не была для него положительно непрiятнымъ иредметомъ; но теперь онъ чувствовалъ изъ-за нея какую-то неловкость, и она возмутила покой его души. Онъ желалъ бы вовсе о ней не думать, да только не зналъ какъ. Быть можетъ, – кто разр?шитъ эти тайны челов?ческаго сердца! – онъ боялся, что со временемъ принужденъ будетъ ненавид?ть ее.

Когда маленькая Флоренса робко вошла въ стеклянную комнату, м-ръ Домби пересталъ ходить, остановился и взглянулъ на свою дочь. Если бы посмотр?лъ онъ на нее съ большимъ участiемъ и глазами отца, онъ прочелъ бы въ ея св?тлыхъ взорахъ разнообразныя впечатл?нiя нер?шительности, надежды и страха. Онъ увид?лъ бы въ нихъ страстное желанiе поб?жать къ нему, броситься въ его объятiя и воскликнуть: "отецъ! попытайся любить меня! У меня никого н?тъ кром? тебя!". И вм?ст? онъ прочелъ бы опасенiе быть оттолкнутой, страхъ показаться слишкомъ см?лою и оскорбить отца, умилительную потребность въ ободренiи и успокоенiи, и, наконецъ, онъ увид?лъ бы въ этихъ ясныхъ глазахъ, съ какимъ тревожнымъ безпокойствомъ ея переполненное юное сердце отыскивало естественнаго прiюта для своей н?жности и подавляющей печали. Но онъ увид?лъ только, какъ она нер?шительно остановилась y дверей и взглянула на него. Больше ничего не увид?лъ м-ръ Домби!

– Войди, – сказалъ онъ, – войди; чего ты боишься?

Она вошла, и, посмотр?въ вокругъ себя, съ нер?шительнымъ видомъ, остановилась y дверей, и кр?пко сложила руки.

– Подойди сюда, Флоренса! – холодно сказалъ отецъ. – Знаешь ли, кто я?

– Знаю, папа.

– Не хочешь ли сказать что-нибудь?

Флоренса подняла на отца заплаканные глаза и слезы ея оледен?ли на щекахъ, когда она встр?тила суровое выраженiе на его лиц?. Она опять опустила голову и робко протянула дрожащую руку.

М-ръ Домби небрежно взялъ руку д?вочки и безмолвно простоялъ н?сколько минутъ сь опущенной головой. По-видимому, онъ такъ же, какъ и она, не зналъ, что д?лать или говорить.

– Ну, будь же доброй д?вочкой, – сказалъ онъ наконецъ, потрепавъ ее по головк? и какъ будто украдкой бросая на нее тревожный и сомнительный взглядъ. – Ступай къ Ричардсъ, ступай!

Но Флоренса еще съ минуту простояла на одномъ м?ст?. По-видимому, ей все еще хот?лось броситься въ объятiя отца, и она не переставала над?яться, что онъ возьметъ ее на руки и поц?луетъ. Она еще разъ взглянула на его лицо. М-ръ Домби нашелъ, что физiономiя ея получила точно такое же выраженiе, какъ и въ гу роковую ночь, когда она смотр?ла на доктора. Онъ машинально выпустилъ ея руку и отворотился.

Нетрудно понять, что Флоренса своею наружностью и обращенiемъ произвела на отца очень невыгодное впечатл?нiе. Не только въ ея душ?, но и во вс?хъ ея движенiяхъ выказывалось принужденiе, и она совершенно утратила естественную живость и грацiозность. Полли между т?мъ съ надеждой продолжала смотр?ть на эту сцену, и, судя о м-р? Домби по самой себ?, она много разсчитывала на н?мой языкъ траурнаго платьица маленькой Флоренсы. "Не жестоко ли будетъ, – думала она, – если онъ обратитъ всю привязанность на одного сына, тогда какъ другое дитя, д?вочка-сиротка, стоитъ передъ его глазами!".

Полли какъ можмо дол?е продержала д?вочку на глазахъ отца и распорядилась такъ, что маленькiй Павелъ д?йствительно повесел?лъ въ присутствiи сестры. Когда пришло время идти на верхъ, она хот?ла послать Флоренсу въ комнату отца, чтобы пожелать ему доброй ночи; но д?вочка робко отступила назадъ, и, когда кормилица начала ее принуждать, она поднесла об? руки къ глазамъ, какъ-будто скрывая отъ себя собственное униженiе, и сказала: "о н?тъ! н?тъ! онъ не хочетъ меня! онъ не хочетъ меня!".

Этотъ маленькiй споръ обратилъ на себя вниманiе м-ра Домби, который между т?мъ сид?лъ за столомъ и пилъ вино.

– Что тамъ такое? – спросилъ онъ.

– Миссъ Флоренса, – отв?чала Ричардсъ, – желаетъ съ вами проститься, да только боится васъ обезпокоить.

– Ничего, ничего, – возразилъ м-ръ Домби. – Пусть идетъ не смотря на меня.

Выслушавъ этотъ двусмысленный отв?тъ, Флоренса проворно ускользнула изъ комнаты, прежде ч?мъ кормилица усп?ла оглянуться.

Какъ бы то ни было, добрая Полли чрезвычайно радовалась усп?ху своей хитрости и обо всемъ тотчасъ же разсказала Выжиг?, когда та пришла въ ея комнату. Но, сверхъ ожиданiя, миссъ Нипперъ довольно холодно приняла это доказательство дружеской дов?ренности, и вовсе не пришла въ восторгъ, когда м-съ Ричардсъ объявила, что съ этой поры имъ можно вид?ться во всякое время.

– Я думала, вамъ будетъ это прiятно, – сказала Полли.

– Мн? очень прiятно, очень прiятно, м-съ Ричардсъ, покорно благодарю, – отв?чала Сусанна, вдругъ вытянувшись въ струнку, какъ-будто вставили новую кость въ ея корсетъ.

– Этого однако-жъ не видно, – зам?тила Полли.

– Я живу зд?сь всегда, м-съ Ричардсъ, a не на время, какъ вы, – отв?чала Сусанна, – мн? было бы глупо болтать все, что ни подвернется подъ языкъ. Сос?днiй домъ можетъ быть очень хорошъ, в?роятно, даже лучше, ч?мъ зд?шнiй; но y меня н?тъ никакой охоты бросать свое м?сто и идти куда бы то ни было. Такъ-то м-съ Ричардсъ!

Глава IV

Зд?сь выступаютъ на театръ приключенiй новыя лица

Контора Домби и Сына находится въ Сити, въ главной торговой части Лондона, тамъ, гд? слышенъ звонъ баустритскихъ колоколовъ, если не заглушаетъ его ученый шумъ. Гогъ и Магогъ, дв? знаменитыя городскiя статуи, отстояли отъ нея минутъ на десять обыкновенной ходьбы; королевская биржа еще ближе, a великол?пнымъ сос?домъ ея былъ англiйскiй банкъ съ его подземными подвалами, набитыми золотомъ и серебромъ.

На углу улицы возвышался богатый домъ остиндской компанiи, котораго имя напоминало драгоц?нные камни и ткани, тигровъ, слоновъ, гуки, зонтики, пальмовыя деревья, паланкины, и смуглыхъ, разод?тыхъ князьковъ, съ важностыо зас?дающихъ на коврахъ въ своихъ золотыхъ туфляхъ. Почти тутъ же кое-гд? видн?лись картины кораблей, плывущихъ на вс?хъ парусахъ во вс? части св?та; магазины со вс?ми возможными товарами, готовые нагрузить въ полчаса всякой всячиной всякую денежную душу, и, наконецъ, тутъ же, для полноты эффекта, на дверяхъ лавокъ съ навигацiонными инструментами выставлены были маленькiе деревянные мичманы въ старинныхъ морскихъ мундирахъ, какъ-будто для наблюденiй за про?зжающими экипажами.

Одна изъ такихъ деревянныхъ выв?сокъ представляла фигуру въ чудовищномъ камзол? въ башмакахъ съ пряжками, съ огромнымъ оптическимъ инструментомъ передъ правымъ глазомъ. Творецъ и единственный властитель этого мичмана, пожилой джентльменъ въ валлiйскомъ парик?, справедливо гордившiйся своимъ произведенiемъ, уже очень давно платилъ квартирныя, гильдейскiя и пошлинныя деньги, такъ давно, что еще до рожденiя самаго стараго изъ вс?хъ мичмановъ, a изв?стно, что въ англiйскомъ флот? н?тъ недостатка въ мичманахъ очень почтеннаго возраста.

Лавка этого пожилого джентльмена наполнена была хронометрами, барометрами, телескопами, компасами, секстантами, квадрантами и всякаго рода инструментами, необходимыми въ навигацiонномъ д?л? для управленiя кораблемъ, морскихъ вычисленiй и открытiй. М?дныя и стеклянныя вещи въ строгой симметрiи разложены были въ ящики и на полки, такъ что непосвященному въ тайны этихъ инструментовъ никогда бы не удалось ни отгадать ихъ употребленiя, ни уложить по м?стамъ, если бы вздумалось ихъ вынуть и разсмотр?ть. Каждая вещь укладывалась въ футляръ краснаго дерева такъ плотно, что мал?йшiй уголокъ ея кр?пко прижимался къ выр?зк?, обклеенной сукномъ, – и все это было заперто для предохраненiя отъ порчи или безпорядка при морской качк?. Относительно сбереженiя м?ста и плотн?йшей укладки инструментовъ взяты были такiя необыкновенныя м?ры, – такъ много нужнаго для практическаго мореплаванiя было уложено и заперго въ каждомъ ящик?, что лавка, какъ самые инструменты, им?ла удивительно-компактный характеръ и скор?е походила на пловучiй футляръ, которому недоставало только морской воды, чтобъ безопасно пуститься на какой-нибудь отдаленный, необитаемый островъ.

Подробности домашней жизни почтеннаго хозяина морскихъ инструментовъ, гордаго своимъ деревяннымъ мичманомъ, еще бол?е подтверждали эту мысль. Обширный кругъ его знакомыхъ состоялъ изъ однихъ шкиперовъ, кушавшихъ за его столомъ настоящiе корабельные сухари и копченое мясо. Соленые припасы подавались въ кувшинахъ съ надписью: "торговля корабельной провизiей", a горячiе напитки обыкновенно приносились въ низенькихъ, съ короткими горлышками бутылкахъ, употребляемыхъ только на мор?. По ст?намъ, въ симметрическомъ порядк?, вис?ли рисунки кораблей, съ алфавитнымъ описанiемъ ихъ мистерiй; каминъ украшенъ былъ р?дкими раковинами, мохомъ и морскими растенiями; a небольшая контора позади лавки осв?щалась, на подобiе корабельной каюты, стекляннымъ люкомъ.

Хозяинъ лавки, шкиперъ этого пловучаго футляра, жилъ одинъ одинехонекъ только съ однимъ племянникомъ, Вальтеромъ, четырнадцатил?тнимъ мальчикомъ, который для полнаго довершенiя м?стной характеристики, совершенно похожъ былъ на гардемарина. Зато самъ Соломонъ Гильсъ, или, какъ обыкновенно его называли, старикъ Соль – р?шительно не им?лъ принадлежностей истиннаго моряка. Онъ былъ челов?къ медлительный, молчаливый, угрюмый, и въ своемъ валлiйскомъ парик?, гладкомъ и упругомъ, какъ только можетъ быть валлiйскiй парикъ, всего меньше походилъ на корсара. Красные глаза мелькали y него, какъ два минiатюриыя солнца сквозь туманъ, и взглядъ его былъ такъ мутенъ, какъ будто онъ сряду три или четыре дня постоянно смотр?лъ въ сильныя стекла оптическихъ инструментовъ и потомъ вдругъ, обративъ глаза. увид?лъ вс? предметы въ зеленомъ св?т?. Перем?ны въ его костюм? не было почти никакой: изр?дка только перем?нялъ онъ свою кофейную пару платья съ св?тлыми пуговицами на другую, тоже кофейнаго цв?та, но уже съ брюками изъ св?тлой нанки. Его шея была стянута высокими, стоячими воротничками, лобъ украшался парой лучшихъ очковъ, a въ карман? лежалъ y него огромный хронометръ, и старикъ такъ в?ровалъ въ д?йствительность его показанiй, что скор?е готовъ былъ заподозрить въ заговор? вс? ст?нные и карманные часы во всемъ город? и даже самое солнце, нежели усомниться въ драгоц?нномъ хронометр?. Такъ прожилъ онъ многiе годы въ своей лавк? и маленькой контор? за своимъ деревяннымъ мичманомъ; онъ спалъ всякую ночь на чердак?, вдали отъ другихъ квартиръ, гд?, по временамъ, къ его наслажденiю, свист?лъ в?теръ и бушевала буря, между т?мъ какъ почтенные жильцы нижнихъ этажей не им?ли ни мал?йшаго понятiя о погод?.

Читатель познакомился съ Соломономъ Гильсомъ въ осеннiй день, въ половин? шестого часа пополудни, въ то самое время, когда старикъ вынулъ изъ кармана свой безукоризненный хронометръ. Городскiя улицы начинали пуст?ть, народныя толпы отхлынули въ разныя стороны, густыя тучи нависли надъ горизонтомъ, и дождь, казалось, располагался идти ц?лую ночь. Вс? барометры въ лавк? упали, и дождевыя капли уже накрапывали на лакированную шляпу деревяннаго мичмана.

– Куда это запропастился Вальтеръ? – сказалъ Соломонъ Гильсъ, еще разъ посмотр?въ внимательно на хронометръ. – Вотъ ужъ полчаса, какъ об?дъ готовь, a его все н?тъ да н?тъ.

Повернувшись за конторкою на своемъ стул?, м-ръ Гильсъ нагнулся къ окну и посмотр?лъ сквозь инструменты, не идетъ ли его племянникъ. Но племянника на улиц? не было. Мимо его лавки тащились запоздалые п?шеходы съ вымоченными зонтиками, да еще мальчишка, разнощикъ афишъ, л?ниво плелся въ своемъ засаленномъ клеенчатомъ картуз? и, остановясь передъ дверьми, чертилъ пальцемъ свое имя на м?дной доск?, гд? красовалась фамилiя м-ра Домби.

– Еслибъ я не зналъ, что онъ меня горячо любитъ и никогда не р?шится безъ моего согласiя уйти на корабль, его отсутствiе очень встревожило бы меня, – проворчалъ м-ръ Гильсъ, постукивая пальцами о стекла двухъ или трехъ барометровъ, – да, очень встревожило бы. Вс? барометры упали! Какая мокрота на улицахъ! Мн? кажется, – продолжалъ онъ, сдувая пыль со стекла компаснаго ящика, – эта стр?лка не такъ постоянна, какъ привязанность Вальтера!

– Дядюшка!

– А, это ты, мой милый! – вскричалъ мастеръ морскихъ инструментовъ, быстро поворачиваясь назадъ. – Насилу-то воротился!

Въ комнату вб?жалъ веселый, быстроглазый, кудрявый мальчикъ, съ лицомъ, покрасн?вшимъ отъ посп?шной ходьбы на дожд?.

– Ну, дядюшка, что ты безъ меня под?лывалъ? Готовъ ли об?дъ? Мн? ужасно хочется ?сть.

– Что под?лывалъ? – добродушно сказалъ Соломонъ. – Разв? мн? нечего д?лать безъ такого пов?сы, какъ ты? Об?дъ ужъ съ полчаса готовъ, и я тоже проголодался!

– Такъ идемъ, дядюшка, – вскричалъ мальчикъ, – да здравствуетъ адмиралъ.

– Пропади онъ совс?мъ! – возразилъ Соломонъ Гильсъ. Ты в?рно хот?лъ сказать о лордъ-мер??

– Вовсе н?тъ! – Да здравствуетъ адмиралъ! Да здравствуетъ адмиралъ! Маршъ впередъ!

При этой команд? валлiйскiй парикъ и его хозяинъ безъ сопротивленiя были втиснуты въ маленькую контору. Дядюшка Соль и племянникъ усердно принялись за холодное, им?я въ перспектив? отличное блюдо жаркого.

– Да здравствуетъ лордъ-меръ, любезный Валисъ! – сказалъ Соломонъ. – На что намъ адмиралы! Теперь твой адмиралъ – лордъ-меръ.

– A кто это пов?силъ на гвоздь мою серебряную кружку? – спросилъ молодой челов?къ.

– Я, – отв?чалъ дядя, – она теперь не нужна; мы сегодня станемъ пить изъ стакановъ, Вальтеръ, какъ люди д?ловые, какъ граждане. Не такъ ли? В?дь съ нын?шняго утра мы вступили съ тобой на широкую дорогу жизни.

– Хорошо, дядюшка, – сказалъ мальчикъ, – я буду пить за твое здоровье изъ чего угодно и сколько могу. Да здравствуетъ дядюшка Соль и…