Салага

– Ты, корешок, в последнее время странный какой-то, – врастяжку произнес он, пристально разглядывая изможденное лицо Багра. – То веселье и удаль из тебя бьют через край, то кислый и рассеянный бродишь, пацанов сторонишься, на здоровье жалуешься и бледный, как беременная аристократка.

– Да пошел ты! Не больше других хвораю.

– Не больше других! – передразнил Граба. – Кому горбатого лепишь? Бля буду, на дурь подсел.

Багор вскочил, в сердцах швырнул недокуренную сигарету на землю.

– Ну все, расколол, на…, как мусор на допросе! – психанул он, – Пойди Монаху настучи, пусть пулю мне для лечения выпишет.

Граба с олимпийским спокойствием перенес наскок. Когда же его костлявый дружок угомонился, флегматично произнес:

– Больно надо мне на тебя стучать. Монах скоро сам догадается. Ты глянь в зеркало на свое мурло. На нем твоя проблема крупным шрифтом выбита.

Багор тяжело плюхнулся на прежнее место. Его руки нервно тискали несчастную бейсболку.

– Лоханулся я капитально, – наконец прорвало его. – Помнишь, по весне я в Читу за грузом гонял? Там все началось. Поставщик застрял где-то. Скукота! Забурился в кабак, телку снял. До сих пор не пойму, как она, паскуда, меня под наркоту подвела. Поначалу себя успокаивал, твердил: «Сегодня последний раз и шабаш». Потом перестал, втянулся. – Он схватил Грабу за локоть и заговорил быстро и горячо: – Я выкарабкаюсь, Граба, верь мне. Только ты никому ничего не говори. Я уже дозы уменьшать начал. Через месяц… Ну через два от силы совсем с наркоты соскочу. Только ты никому, обещаешь?

– Сказал же.

– Спасибо, братан! Знал, что ты человек. И я человек. Добро помнить умею, за мной не пропадет. – Для придания своим словам большего веса Багор потряс кулаком. – У меня, знаешь, какая воля? Солнце, как окурок, потушу, если целью задамся. Я обязательно выкарабкаюсь. Через два месяца… или три… Слушай, Граба, раз ты все знаешь, может, я сейчас прямо сбегаю щепотку нюхнуть? А то мутит сильно.

– Куда сбегаешь? – насупился Граба. – Что я Монаху скажу?

– Да не дрейфь ты, тут рядом. Я давно маленько кокса на чердаке котельной припрятал, чтобы с собой постоянно из поселка не таскать. А сегодня только здоровье поправить собрался, как Монаха нелегкая принесла…

Бандиты разговаривали в полный голос. Они не подозревали, что над их головами за лишенным стекла чердачным окном, кроме черной пыльной пустоты, скрываются два до зубов вооруженных человека и слышат каждое произносимое ими слово.

Сибиряк положил правую руку на рукоятку ножа и вопросительно посмотрел на командира. Столяр медлил. Было ясно, Багор не может исчезнуть незаметно. Не пройдет и пяти минут как Граба забьет тревогу.

Майор вгляделся в окутанный полумраком противоположный конец чердака. «Туда! – подсказало чутье. – Если Багор спрятал зелье там, где светлее, глядишь, пронесет». Борис Васильевич указал Сибиряку на рюкзак, сам подхватил гранатомет и рванулся в самый темный угол чердака. Сибиряк – тенью следом. Добежав до противоположного фронтона, они залегли.

Багор стремительно, как дельфин из морской пучины, вынырнул из чердачного люка, сделал несколько шагов к окну и присел у стропила. Его дрожащие от нетерпения пальцы отгребли в сторону маскирующий тайник мусор и добрались до засунутого в широкую щель пакетика с остатками кокаина.

Столяр и Сибиряк не сводили глаз со сгорбленной спины бандита, прислушивались к глубоким, шумным вдохам, когда он, стараясь не оставить на ладони ни крупинки, втягивал в себя кокаин. Если бы наркоман знал, как много сейчас зависит от его внимания! Он не знал, и счастливый, что избавился от ужасного наркотического похмелья, сиганул в люк, не утруждая себя разглядыванием темных углов пыльного чердака.

– Пронесло! – выдохнул из себя майор с таким облегчением, будто сбросил со своих плеч пятипудовый мешок.

– По такому случаю предлагаю выпить, – пошутил Сибиряк.

Борис Васильевич, подыгрывая ему, согласно махнул рукой.

– Давай, заслужили.

Боец вынул из рюкзака бутылку минеральной воды и протянул командиру.

Глава 4

Кит появился около четырех часов дня. Первыми во двор вкатились два черных джипа, за ними вполз КАМАЗ-фургон. Перед складом, уступая дорогу грузовику, джипы вильнули в сторону надраенной до блеска «Латвии». Громоздкая фура, похожая на морскую черепаху, тяжело развернулась и вогнала свой широкий зад в створ внутренних ворот. К ней подбежали подручные Монаха. Лязгнули запоры. Вновь ожил мотор, и КАМАЗ с распахнутыми дверьми фургона одолел последние метры до складского крыльца.

Волейбольную площадку заполнили люди из джипов. Пятеро пассажиров головной машины в элегантных дорогих костюмах резко контрастировали с камуфляжным одеянием парней с короткоствольными «Калашниковыми», – очевидно, охраной фуры, – высыпавших из второго джипа.

Среди обладателей шикарных костюмов, несмотря на расстояние, Столяр в два счета распознал Кита. Остальные слишком смахивали на горилл в одежде, чтобы потянуть на нечто большее, чем телохранители. Развитые грудные клетки, тяжелые плечи и манера держаться сразу выдавали их истинную принадлежность.

Рядом с Китом, как из-под земли, вырос Монах. Его пышные кудри теперь были собраны в хвост и перехвачены резинкой. С холопским подобострастием он пожал небрежно протянутую руку хозяина и быстро-быстро задвигал губами. Майор готов был поклясться, что Монах, не жалея красок, расписывает, с каким рвением он блюдет интересы босса в удаленном от казино и ресторанов краю.

Кит выслушал его, снисходительно потрепал по плечу, сказал что-то и двинулся к складу.

Двор опустел. Почти все скрылись в здании. Снаружи остались двое часовых и водитель КАМАЗ. Часовые прохаживались вдоль внутренней ограды, а водитель, уткнув нос в купленную перед рейсом на турбазу бульварную газетенку, не покидал насиженного места в кабине.

Однако затишье во дворе не затянулось. Из склада выехала электрокара с первой партией крепко сбитых ящиков.

Лаяли овчарки в клетке, шаркали подошвы о бетон крыльца, басом стонал железный пол фуры, когда на него не очень бережно опускали тяжелый ящик. Смешиваясь с кряхтением, возгласами и ругательствами людей, все это формировало единый звуковой фон кипящей работы.

Погрузка продолжалась три четверти часа. За это время в фургон со склада перекочевало ровно сорок ящиков. Столяр прикинул, что при условии равномерного распределения по ним золота, на каждый приходится где-то по двадцать пять килограммов контрабандного драгметалла. Кроме золота ящики для отвода глаз набили гвоздями, и, судя по кряхтению грузчиков, набили под завязку. Сама тара тоже кое-что весила.

Борис Васильевич утруждал себя подсчетами не из пустого любопытства. Разгружать машину предстояло его группе, поэтому майор заранее желал знать, какие усилия от нее потребуются.

«Ничего, – ободрил он себя, косясь на Сибиряка, – парни у меня крепкие, справятся».

Могуче и протяжно взвыл КАМАЗ. Участники погрузки закрыли двери фургона. Из внутренних помещений склада плотной толпой повалили братки в камуфляже и широкогрудые телохранители в пиджаках. Последними вышли Кит и Монах с кипой бумаг в руке. Монах сунул бумаги одному из своих братков и указал на КАМАЗ. Добежав до фуры, посыльный передал их шоферу. По-видимому, это были сопроводительные документы на товар.

Столяр взял гранатомет и откинул приклад. Уперев ГМ прикладом в пол, майор, удерживая его одной рукой в вертикальном положении, другой подал условный знак Сибиряку. Поправив маску на лице, боец тихо, как привидение, спустился с чердака и занял позицию у выхода из котельной.

Волейбольная площадка снова заполнилась народом. На ней собрались все, кроме водителя КАМАЗ. Никто не чувствовал близкой опасности. Кит улыбался. По всей вероятности, Монаху удалось показать вверенный ему объект с лучшей стороны.

Последнее рукопожатие, и верзила-телохранитель бережно прикрыл за боссом дверцу джипа.

Бандиты на площадке начали рассасываться по машинам. Пятеро складских стояли обособленной кучкой, наблюдая за сборами остальных. Благодаря красной бейсболке, взгляд Столяра чаще других приковывала к себе тощая фигура Багра. Взгляд Монаха, очевидно, тоже, потому что как раз Багру было велено открыть ворота. За Багром, объезжая тарахтевшую на холостои ходу фуру тронулся джип Кита,

Столяр включил рацию.

– Выдвигайтесь на исходную позицию, – приказал он, как только Коготь подтвердил, что слышит его. – Первым идет джип Кита, вторым фургон. Они ваши.

Отослав Багра, Монах затеял разговор с парнем в камуфляже. То был его свояк. Постоянно находясь рядом с Китом, Монах не смог раньше выкроить время для общения с ним. Беседа родственников задержала на волейбольной площадке джип с автоматчиками и «Латвию», куда под вновь врубленную кассету с песнями Михаила Круга успели залезть «гвардейцы» длинноволосого, приехавшие с ним утром.

Багор одним рывком открыл увесистый засов въездных ворот. Кайф от кокаина еще продолжал наполнять тело необычной легкостью, радостью и силой. Опьяненному иллюзорным чувством счастья наркоману казалось, что он может свернуть горы. Он с подъемом навалился на ворота. Щель между створками раздалась вширь. Багор увидел пустынную дорогу, кусочек леса за ней и зеленые вершины ближних сопок.

Вдруг эту мирную картину заслонила большая темная фигура. Похожий на продолговатый осколок зеркала предмет сверкнул в воздухе перед самым носом не готового к встрече с опасностью наркомана…

Экономя время, Коготь ногой оттолкнул назад пронзенного ножом Багра и отскочил в сторону, освобождая место перед приоткрытыми воротами вооруженному гранатометом Матросу.

«Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз…", – неслась над турбазой рвущая душу песня Круга.

Черный глаз гранатомета вперился в лобовое стекло лакированного красавца. Матрос нажал на спуск. Граната и рванувший следом за ней бензин моментально превратили уютную кабину джипа в раскаленное пекло.

Уничтожение головного автомобиля послужило сигналом для Столяра слиться со своим гранатометом в единую боевую машину. Его первый выстрел в мгновение ока сделал из джипа с автоматчиками горячую братскую могилу. Перезаряжая ГМ, майор подал цевье вперед. Ствол гранатомета сориентировался в направлении «Латвии». Раздался второй выстрел, и на волейбольной площадке запылал новый костер.

Когда Столяр, не давая уцелевшим бандитам опомниться, обрушивал на их головы последнюю гранату, связка Матрос – Коготь, обогнув с двух сторон охваченный огнем джип Кита, очутилась перед фурой. Дверца ее кабины была открыта. Увидев, как расстреливают босса, водитель подумал, что следующей мишенью станет его КАМАЗ. Не желая изжариться заживо, он выскочил из машины и хотел бежать к складу. Но у склада один за другим загремели новые взрывы. Бедолага потерял голову. Кружа на месте, он никак не мог сообразить, куда спрятаться. Конец его замешательству положило появление Когтя. Очередь из «Кипариса» покрыла джинсовую курточку водителя кровавыми неряшливыми пятнами.