Салага

– А животы мы не надорвем? – забеспокоился Столяр. – Одного золота около тонны да гвозди.

Посланец заказчиков улыбнулся.

– Коль остальные бойцы богатыри, сродни вам, не надорвете. Поймите, это в интересах дела, – пояснил он. – Когда придет пора вывозить золото, пролитый вами пот окупится сторицей. Гвозди – отличная маскировка. Зачем искать свой особый путь, терять время, нести дополнительные расходы, если можно воспользоваться опытом и материальным резервом других?

У майора не нашлось повода возразить, и он потянулся к карте.

– От турбазы до поселка, откуда Киту может прийти подмога километра четыре, – прикинул он расстояние, – Следовательно, не накрыв всю компанию одним ударом, мы рискуем увязнуть в бою с подкреплением из поселка, верно?

– Такая опасность существует, – согласился связной. – И учтите, Кит подкармливает местных милиционеров.

Борис Васильевич недовольно поморщился.

– Не хватало нам только с местными ментами пересечься.

– Обойдется, если сумеете сработать чисто.

– Уж постараемся, – пообещал Столяр, – ведь чистота в нашей работе залог не только здоровья, но и жизни.

Глава 3

Дорога к турбазе уходила от трассы в просвет между двумя сопками.

Коротко мигнув указателем поворота, грязноватые от долгих странствий «Жигули» плавно вписались в поворот. От самого города ни один инспектор ДПС не удостоил вниманием скромную вазовскую шестерку. А если бы и удостоил, увидев безупречные удостоверения сотрудников ФСБ, которыми группу Столяра снабдил Воронин, вряд ли стал задавать неудобные вопросы.

Примерно через километр дорога пошла вниз. Справа и слева возвышался плотный строй деревьев. Временами казалось, что машина мчится не по лесу, а по узкому извилистому коридору с выкрашенными в черный цвет стенами.

Столяр первым заметил, как за деревьями блеснул забор из металлического профиля.

Она, турбаза.

Командир группы повернулся к водителю, коренастому круглолицему парню, и сказал:

– Сбрось газ, Сибиряк, сейчас асфальт кончится.

Боец за рулем нажал на тормозную педаль. Машина, замедляя ход, миновала закрытые ворота и мягко переползла на бездорожье. Минуту-другую она медленно ехала вдоль берега реки, потом остановилась.

Трое пассажиров и водитель выбрались из кабины.

В темноте было трудно разглядеть что-либо вокруг. Лишь слабые контуры вершин ближних сопок на фоне ночного неба да фонари на турбазе позволяли людям не чувствовать себя абсолютно слепыми.

– Коготь, – бросил в темноту Столяр, – ты куда очки ночного видения положил?

– В багажник, прямо на палатку, – услыхал он ответ одного из своих бойцов.

В очках ознакомление с местностью вокруг пошло веселее.

Бывшая турбаза стояла на краю речной долины у основания обрывистого южного крыла лесистой сопки. От подножья до первых деревьев склон крыла покрывал кустарник. Местами робко, местами наоборот чересчур смело он сбегал по крутому откосу к реке, образуя с открытой частью берега причудливо изломанную границу.

«Жигули» отогнали поближе к кустам. Коготь вместе с третьим бойцом с позывным Матрос поставили палатку. Огня не разжигали. Ужинали без горячего. Прихваченные из города продукты ели в палатке, подсвечивая себе карманными фонариками.

– Чайком бы сейчас погреться, – мечтательно вздохнул Сибиряк, протолкнув в желудок глотком холодной минералки последний кусок бутерброда.

– С лимоном и коньячком, – мечтательно подхватил Коготь, – а на десерт диван широкий и бабу с ногами от самой шеи.

– На десерт будет прогулка вокруг турбазы, – опустил их с облаков на землю Столяр и, отогнув край рукава камуфляжного костюма, в который он, как и остальные члены его группы, переоделся в гараже, взглянул на часы: – На сборы десять минут.

Разведку проводили налегке, прихватив только оружие и очки ночного видения. Когда приблизились к забору вокруг турбазы, в глубине двора тявкнула собака. Все четверо замерли, но собака больше не подавала голоса. На всякий случай майор дал знак повернуть к реке и двигаться, держась у воды. Обогнув турбазу, группа вышла на асфальт к ее запертым воротам. Борис Васильевич послал Матроса обследовать заросли за дальней обочиной дороги, а сам с двумя другими бойцами попытался через щели в воротах заглянуть во двор. Их створки оказались слишком хорошо пригнанными, так что увидели они не много.

– Отгородились капитально, мать их, – выругался Коготь.

– Ничего, – успокоил его Столяр, – достанем.

Вернулся Матрос.

– Что скажешь? – спросил его Борис Васильевич.

– Порядок. В таких джунглях целый взвод укроется.

Командир повел группу дальше, к обрывистому склону сопки. На него он возлагал самые большие надежды.

Физически хорошо подготовленные мужчины не стали искать окольных путей. Цепляясь за кусты, они на одном дыхании по самому короткому маршруту вскарабкались на гребень обрыва.

Столяр не ошибся. Отсюда двор турбазы просматривался как Красная площадь с трибуны Мавзолея Ленина. Майор визуально неторопливо обследовал объект.

Ворота, от них дорога к складу в центре двора. Сам склад с крытой бетонной площадкой для погрузочно-разгрузочных работ похож на крепость: металлические двери, ставни на окнах – тоже металлические, вокруг второй забор из железных прутьев. Два столба с яркими фонарями, под навесом над бетонной площадкой третий фонарь. Какое-то приземистое сооружение у стены. Ах да, это же клетка для собак. Вон и они. Просунули морды между прутьями ограды и пялятся в сторону сопки.

Так, что еще?

Поросшие травой останки фундаментов разобранных деревянных строений. Деревья сохранились ближе к забору, а вокруг склада вырублены, одни пни торчат. Это, значит, чтобы кто чужой незаметно не подкрался. Рядом с забором заброшенная котельная. От нее до склада метров девяносто. Подступы к котельной заросли высокой травой. Вывод: в нее редко наведываются. Форма крыши котельной указывала на наличие чердака.

– Серьезная цитадель. – По голосу Столяр узнал Матроса.

– Ясный перец. С какой-нибудь хижиной дяди Тома, охраняемой престарелым сторожем, разобрались бы без нас. – Это Сибиряк.

– Отставить! Всем слушать меня, – пресек майор пустой обмен мнениями между подчиненными. – Видите заброшенную котельную? Доберемся до нее и осмотрим. Чувствую, она того стоит.

По мере спуска панорама турбазы постепенно сужалась, как бы складываясь в гармошку. У подножья обрыва из того, что можно было видеть сверху, остались высокая труба котельной и кроны нескольких деревьев. Остальное исчезло за забором из металлического профиля. Коготь первым дотянулся до его верхнего края. Острый. Надо что-то придумать…

Есть! Он снял с себя пятнистую куртку и набросил ее на верхний край преграды. Остальные, поняв его замысел, проделали то же самое, после чего все четверо благополучно перемахнули на ту сторону.

Одна перебежка в высокой траве – и группа у стены котельной возле черного провала лишенного рамы окна, достаточно широкого, чтобы протиснуться в подсобку с местами сорванным деревянным полом. Без очков ночного видения здесь можно было бы свободно переломать себе кости, угодив ногой в дыру между досками. Дверь подсобки вела в главное производственное помещение. Прежде в нем стоял отопительный котел, теперь царили хаос и запустение. Что можно было продать или использовать на родном подворье, растащили. Никому не пригодившиеся раскуроченные части оборудования валялись где попало. Там и сям возвышались холмы из битого кирпича и бытового мусора. По просторному залу гулял сквозняк.

Подняв голову, Столяр заметил прилепившуюся к лишенному окон участку стены лестницу на чердак. Эта прочная сварная конструкция являлась единственным элементом интерьера не тронутым расхитителями. До чердачного люка чьи-то хозяйственные руки все-таки добрались. Пара гнутых петель свидетельствовала о героическом сопротивлении, оказанном люком будущему хозяину.

На чердаке пахло пылью и сухим деревом. Клочья старой паутины неряшливо свисали со стропил. Неопознанного вида птица сорвалась с облюбованного ею на ночь местечка и дала деру через не застекленное чердачное окно перед самым носом майора. От неожиданности тот, присев, схватился за оружие. Сообразив в чем дело, сердито качнул головой, шепотом обозвал птицу пернатой курвой и подошел к чердачному окну. Осмотрев двор, Борис Васильевич оценил занятую им позицию. Глаза его довольно заискрились.

Вернувшись в лагерь, все собрались в палатке.