Сказ столетнего степняка

– Первач! – со смаком произнес следак, подавая стакан мне.

Появилась маленькая надежда на спасение, а отказ был бы равноценен самоубийству. Я до этого выпивал несколько раз: с красными за погибель беляков, а с белыми офицерами – за батюшку царя! Выпивал вынужденно, потому что откажись я, полупьяная вооруженная банда могла взбеситься и перестрелять весь аул. Вот я и братался и с красными, и с белыми во имя спасения своего рода и себя.

Я залпом выпил. А он просто опрокинул стакан в рот. Потом с наслаждением закурил, шумно выпуская дым из носа, предложил мне папиросу. Теряясь в догадках, я тихо задымил. Эта папироса показалась мне спасительной соломинкой.

– Знаешь что, ты мне нравишься! Такой крепкий, простодушный степняк! Как настоящий пролетариат! По наивности своей заблудился чуточку! С кем не бывает, а? Зачем губить такого? Нет, надо перевоспитать, перетянуть на свою сторону – вот где правда! Это будет по-большевистски! Так что давай подумаем вместе, как дальше быть?!

И, пуская колечки дыма прямо мне в лицо, произнес таинственным полушепотом:

– Будь тайным агентом НКВД! Если будешь сотрудничать с нами, то не будешь знать горя!

Я многого ждал от него, но только не этого! От растерянности чуть не обжегся папиросой и сильно вспотел. Значит, все-таки могу выйти отсюда живым! А это уже стоило многого! Остальное посмотрим!

Но я молчал и сохранял спокойствие.

– Ну, че молчишь? Думаешь? А что думать-то? Хочешь стойко выдержать все испытания и проявить героизм? Ну, это здесь не пройдет! Раз, два, три – и замри! Навеки! Все, кто выходит отсюда живым и невредимым, дают согласие сотрудничать с нами! Просто так мы никого не выпускаем! То, что они потом говорят, мол, оправдали ввиду доказанной невиновности или выпустили из-за чистосердечного раскаяния – это брехня, лапша на уши наивных масс!

Он прошелся по кабинету, потирая руки и встал сзади меня. Он дышал мне в затылок, и это нервировало. Так хотелось вскочить и дать ему кулаком по лицу, свернуть шею, разорвать в клочья. Но, стиснув зубы, молча терпел.

– Твой род виновен перед советской властью! – продолжил он уже другим тоном. – То, что ты и некоторые сородичи преданы властям и честно работают, может и не перетянуть чашу весов в свою пользу. Одного Салима достаточно, чтобы вас всех поставить к стенке!

Мои руки и ноги стали ватными. Он вернулся на свое место, довольно глядя на мой страх, а я неимоверным усилием воли заставил себя сидеть спокойно. Мысли лихорадочно скакали в голове – неужели они поймали Салима? Если да, где же он? Жив или мертв? Но спросить об этом я не мог.

Узункулак, молва народная, доносила, что Салим с горсткой храбрецов присоединился к басмачам и в горячих песках Средней Азии бился с красногвардейцами. В тридцатые годы дошли слухи о том, что Салим примкнул к восставшим против конфискации и коллективизации. После жестокого подавления восстания он будто растворился в хаосе тех лет, вроде скрылся вместе с непокорными мангыстаускими адайцами среди барханов туркменских Каракумов, и узункулак уже редко доносил о нем весточки, овеянные легендой. А после голода тридцать второго вообще прервались все слухи о нем. Мы думали, что он либо умер от голода, либо был убит в бою, либо бежал за кордон – в Афганистан или Иран.

– Про вашего братца легенды ходят в степи, – продолжал следак с ехидством. – Говорят, он дух непокорных кочевников, воскресший ради возмездия безбожникам. Согласно народной молве, является то в облике стрелка и карает кафыров, то есть нас, советских работников. А иногда из глубины степи, в темную ночь, прилетает его пуля, не знающая промаха, и поражает того, кого ненавидит народ, кто заслуживает смерти. В этих сильно преувеличенных россказнях, к сожалению, есть и доля правды – в течение последних лет несколько ответственных советских работников были застрелены. Но от нас никто не уходил, и не уйдет! Вот и час возмездия настал! Отвечать-то надо за братца-призрака! Так что выбирай – или пан, или пропал! Либо – либо!

Он сильно ударил кулаком по столу. Это был мой шанс. И я молча, тяжело кивнул ему. Мой мучитель возликовал. Налил еще по полстакана первача и произнес здравицу. Мы выпили, этим как бы скрепляя наш договор о тайном сотрудничестве.

Я твердо решил: открыто спорить, тем более вступать в схватку с этой чудовищной машиной бессмысленно. Что было бы, встань я в позу героя, как пишут в высокопафосных книгах, и крикнул бы на весь свет: «Нет! Не буду хитрить, поступаться своими принципами! Я честный человек и остаюсь им даже в смертный час! Буду говорить только правду! Лучше погибну в борьбе, стоя с гордо поднятой головой, чем буду жить на коленях, прогибаясь, обманывая всех и себя!» Да просто расстреляли бы, и конец!

Я выбрал путь гибкости и хитрости.

Необходимое отступление

Так повернулась в совсем неожиданную сторону линия моей жизни.

Теперь я думал не только о том, как выжить самому, но и старался по мере сил предостеречь кого надо и даже предотвратить арест невинных людей, помочь некоторым уйти от карающей машины НКВД.

И так, изучая изворотливые хитросплетения страшного времени, заметил одну особенность работы бывших шолак бельсенды – горе активистов, а ныне салпанкулаков – доносчиков-сексотов. Оказалось, они потихоньку начинали обрабатывать свои жертвы, вовлекая тех в разговоры сомнительного толка. То есть сами начинали критиковать власти за те или иные шаги, выражали свое возмущение или несогласие какими-то действиями руководителей разного ранга. Провоцировали. Ну, естественно, честный, правдивый человек живо включался в разговор с таким откровенным собеседником и охотно высказывал свою точку зрения по тем или иным вопросам, аргументируя жизненными фактами. Все, салпанкулаку – сексоту достаточно материала для домалак арыз – анонимного доноса, и судьба бедолаги-правдоискателя предрешена. У меня кровь кипела от такой подлости и всегда хотелось вырвать глотку этим оборотням. И еще хотелось протрубить на всю степь: «О мои братья, почему вы такие наивные и доверчивые!? Не верьте провокационным словам, попридерживайте язык!» Поскольку не мог сделать ни того, ни другого, решил помогать своему народу делом, хоть и маленьким, но реальным. Я начал поступать с подлецами так же подло, дабы не дать им вершить свои черные дела – начал доносить на доносчиков. И вот сейчас, находясь в закате жизни, ближе к небесам, не жалею об этом! Конечно, было бы хорошо, если бы всего этого не случилось! Если бы мы могли ангелочками, какими были в младенчестве, прожить всю жизнь, если бы да кабы… Но, как известно, жизнь всегда ставит перед выбором. И еще мы любим быть непримиримыми максималистами, настоящий человек должен быть таким-то и таким-то… Все это хорошо, но чаще всего моралисты и религиозные проповедники ведут разговор о том, как все должно быть в идеале! Но идеал – не реальность, и мы должны говорить о том, что случилось на самом деле и как человек вел себя в тот момент! Жизнь земная на то и есть земная жизнь, всякое бывает. Всевышний дал людям эту жизнь, чтобы прошли ее до конца через испытания, счастье, страдания, чтобы думали, выражали свои мысли и действовали, созидали и боролись! Естественно, человек не ангел, поэтому, принимайте человека каким он есть и постарайтесь понимать его душу во всей красе! А если не хотите, то не спешите судить!

Моя жизнь, моя история – далеко не идеальная, но реальная. И она мне мила такой, какая она есть!

Однажды следак вызвал меня на разговор.

– Ну, давай, обрадуй поскорей! Не то, чувствую, сорвусь! – выпалил он.

Я понимал скрытую угрозу. Если у него произойдет нервный срыв, будет очень плохо. Но решил продолжать играть роль степного простачка.

– Всегда рад обрадовать вас! Приезжайте в гости! Зарежем самого жирного барана… Бешбармак, самогон!

Он расхохотался.

– Сам ты баран, хоть и не жирный! Нажраться всегда успеем. Пусть твой баран еще побегает по лугам, наберет сок разнотравья для нашего всеядного желудка! А сейчас хочу сожрать совсем других! Давай врагов народа!

– Нету их! – вырвалось у меня невольно.

– Как так – нету?

– Кончились они! Их всех переловили, перестреляли!

Он ухмыльнулся.

– Не будь таким идиотом! Во-первых, ты пока еще никого не поймал. Во-вторых, враги народа есть всегда! Это водка может закончится, а враги народа – никогда!

– Но в нашем районе их больше нет! – стоял я на своем. – Действительно всех посадили давно! А все остальные – законопослушные последователи марксизма-ленинизма-сталинизма!

– Знаешь что, Асанбай, – проговорил следак тихо, – вот, смотри, сообщество людей есть народ. Но когда кто-нибудь особо выделяется среди людей или отдаляется от них, то становится врагом народа! Вот таких и надо ловить!

Я понял, что упираться дальше нет смысла, но продолжал хитрить.

– Начинаю понимать вас, – сказал с покорным видом. – Но надо тщательно поискать таких, чтобы не пострадали безвинные, преданные советской власти, честные граждане!

– Поищи, поищи, – одобрительно буркнул он. – Кто ищет, тот найдет даже иголку в стоге сена! А насчет честных, преданных граждан… Я не верю никому из твоих соплеменников, всем иноземцам! Все они потенциальные враги нашей власти и, будь моя воля, всех держал бы в лагерях! Так было бы всем хорошо! Нам спокойнее, и им безопаснее! Да, ладно, в перспективе так и будет, наверное. А пока займемся конкретными людьми. Через недельку – мне на стол заклятого, хорошо замаскированного врага народа! Если не найдешь – пойдешь сам по статье! У меня как раз одного не хватает для плана!

Я притворился испуганным и робко закивал головой, в которой уже созревала идея, давно вынашиваемая. Оставалось только продумать детали и осуществить. Нквдешник, ничего не подозревая, остался довольным и, по обыкновению, задымил трубкой.

Он не зря говорил о плане. В народе поговаривали, что каждой области, району сверху дается конкретный план по выявлению народных врагов. Если план не выполняется, значит, товарищи сотрудники плохо работают. Тогда их самих арестуют. Поэтому каждый район стремился выполнять, даже чуточку перевыполнять план в срок. Перевыполнять чуточку – это отправить пару человек сверх плана на эшафот или в лагеря. Не знаю, слухи это или сухая статистика, но такова была действительность того времени. И вот теперь уже я сам должен был выполнить этот чудовищный план любой ценой!

У меня давно был на прицеле известный в прошлом шолак-бельсенды – горе-активист, а ныне салпанкулак – висячее ухо, то есть подслушивающий все доносчик, кляузник. Его ненавидел весь район, но в то же время многие, даже начальники, тихо побаивались. И было от чего. Тот своими доносами и кляузами отправил многих видных людей в лучшем случае в лагеря, а в худшем – на тот свет. Я твердо решил, что пришла пора избавиться от этого чудовища его же методами. Тщательно продумав каждый ход этой тонкой операции, осторожно начал игру. Для начала разослал начальникам районного и областного НКВД несколько домалак арыз – заявлений-анонимок, где было акцентировано внимание на подрывную деятельность салпанкулака. Написал, что он зачастую допускает перегибы в своей работе, дискриминируя тем самым советскую власть в глазах народа. В бытность активистом превышал свои полномочия и забирал последние запасы продуктов у бедного населения, что привело к массовой гибели степняков.

После некоторых колебаний и глубоких раздумий, я также решил, что надо уничтожить и самого следака. Во-первых, его руки уже по локоть в крови безвинных людей, которых он беспощадно ловил и отправлял в ненасытную мясорубку. Он истреблял наш народ с таким рвением, с таким наслаждением, что, глядя на это, у людей волосы стояли дыбом. Он сеял ужас и страх везде на подвластной ему территории. Народ так боялся его, что не смел даже пикнуть, лишь только тихо, про себя проклинал изверга. Да и методы его были изощренными. У меня кипела кровь, и про себя давно вынес ему смертный приговор, но не мог привести в исполнение. Но мысль зрела, не давая покоя. Надо было избавить нашу землю от такого палача. И, по методу оборотней, начал накатывать анонимки на него в вышестоящие структуры НКВД.

Конечно, я понимал, что освободиться от этой железной хватки будет нелегко, а может, и невозможно. Но шел на все сознательно, ни о чем не жалел, и решил на случай неминуемой гибели отомстить сам за себя авансом. То есть, уничтожать побольше врагов, пока это возможно, а когда придет время, уйти со спокойной совестью. Лишь счастливый случай смог бы меня спасти.

И этот случай появился неожиданно.

Как раз в это время сместили и арестовали наркома внутренних дел Ежова. Впоследствии его расстреляли как врага народа. Новым наркомом стал Берия, и прошла очередная чистка в рядах энкеведешников. Это давало возможность привлечь к ответственности приспешников Ежова, коим являлись этот следак энкеведешник и его салпанкулак – сексот.

Наверное, наши анонимки попали в общий поток бурлящих событий, и через некоторое время следака и салпанкулака арестовали. Потом прошла молва в народе, что их расстреляли по приговору тройки. Туда им и дорога!

Таким образом, избавившись одним хитроумным ходом от двух настоящих врагов, я облегченно вздохнул. Не знаю, как все там произошло, но, кажется, все нити оборвались вместе с расстрелянным следователем.

Больше меня по этому вопросу никто не беспокоил.

Война

Вскоре началась война, и про меня вообще забыли.