Разрушитель кораблей

– Да. Скоро.

– Да? – переспросила Пима. – Правда? Па-а-атель, – протянула она. – Это серьезно или ты нам наврала? Если ты правда Патель, прямо тут, на берегу, наверняка есть кто-то из твоих, какой-нибудь сраный торговец. А ты молчишь. Почему?

В глазах Ниты снова мелькнул страх. Она откинула с лица черные волосы и вызывающе посмотрела на Пиму.

– А если они не придут? – яростно прошептала она. – Что тогда будете делать?

Ее слова только подтвердили сомнения Пимы и Гвоздаря. Гвоздарь расхохотался бы, если бы не страх в голосе девочки. Она соврала. Он слышал достаточно вранья, чтобы понять это. Ему врали все и всегда. О том, как тяжело работают, сколько от нормы сделали. Врали на вопрос, боятся ли, врали, что хорошо едят, а не голодают. Счастливица соврала.

– Они не придут, – решил он. – Тебя никто не ищет. Я здорово сомневаюсь, что ты из Пателей.

Счастливица в ужасе поглядела на него. Перевела взгляд на Синеглазую, точившую мачете. Пима задумчиво потянула за кольцо в ухе, наклонила голову.

– Это правда? Ты ничего не стоишь?

Гвоздарь с удивлением понял, что Счастливица сейчас расплачется. Даже Ленивка не плакала, когда ее пинками гнали по берегу, перерезав татуировки на лице. А эта неженка готова разрыдаться только потому, что ее поймали на вранье.

– А где твоя семья? – спросил он.

– На севере, – ответила она после паузы, – за Затонувшими Городами. И я правда Патель. Но они не знают, где меня искать. Я не должна была сюда попасть. Мы выбросили все маячки несколько недель назад, пытаясь сбежать.

– От кого?

Она снова замялась, но потом ответила:

– От моих собственных людей.

Гвоздарь и Пима озадаченно переглянулись.

– У отца есть враги внутри компании, – тихо объяснила Нита. – Когда мы попали в шторм, они гнались за нами. Куда бы мы ни шли, они предугадывали наш курс. Если бы меня поймали, то использовали бы как рычаг давления.

– Значит, никто тебя искать не будет?

– Никто из тех, кого вы хотите видеть. – Она покачала головой. – Прежде чем наш клипер разбился, его преследовали два других, но они ушли из-за урагана.

– Так вот почему вы полезли прямо в сердце урагана-убийцы? Убегали?

– Либо так, либо сдаться. Выбора у нас не было.

– Значит, никто тебя искать не будет, – повторил Гвоздарь, стараясь смириться с новой мыслью. – Ты нас все это время обманывала.

Пима тихо зашипела:

– Лучше бы сдалась. Отец Гвоздаря теперь не простит.

Счастливица покачала головой:

– Нет. У ваших… у ваших хоть есть оправдание. А у тех, кто за мной охотился… Они хуже.

– Значит, ты разбила судно и попыталась утонуть только для того, чтобы тебя не поймали? – спросил Гвоздарь. – Убила всю команду, чтобы остаться на свободе?

Нита отвела глаза.

– Они… Люди Пайса все равно бы их убили. Он не оставляет свидетелей.

– Надо же, – ухмыльнулась Пима. – Выходит, мажоры и ржавые крысы ничем друг от друга не отличаются. Только бы в крови испачкаться.

– Да, – абсолютно серьезно ответила Нита. – Все одинаковые.

Гвоздарь задумался. Если никто не будет выкупать Ниту, то она ничего не стоит. Раз у нее нет на берегу сильных союзников и друзей, значит она просто кусок мяса. Никто и глазом не моргнет, если ее отправят под нож Сборщикам. Синеглазая может принести ее в жертву, и никто не подумает заступиться.

Пима оглядела Ниту.

– Мажорке здесь будет тяжело, – сказала она. – Ты не выживешь, если не найдешь защитника. И вряд ли найдется желающий.

– Я могу работать. Могу…

– Ты ничего не можешь, кроме того, что мы скажем, – грубо перебила ее Пима. – На тебя всем насрать. У тебя нет команды. Нет родных. Нет твоей охраны и денег, чтобы заставить людей уважать тебя. Ты даже хуже Ленивки. Та хотя бы знала правила. Знала, как положено играть.

– Значит, у тебя вообще никого нет? – спросил Гвоздарь. – Никто не поможет?

– У нас есть суда… – Нита помедлила. – У нашего клана есть суда, и некоторые капитаны все еще верны моему отцу. Они ходят в Орлеан и торгуют на Миссисипи. Если бы я смогла добраться туда, я бы вас наградила…

– Прекрати болтать о наградах, Счастливица, – покачала головой Пима. – Этих разговоров и так было слишком много.

– Ага. – Гвоздарь посмотрел на Синеглазую, которая точила другое мачете. – Предлагаю завязывать с враньем.

Нита мрачно посмотрела на него:

– Вы бы мне горло перерезали, если бы не планировали получить за меня денег.

Гвоздарь ухмыльнулся:

– Ну, правды мы так и не узнаем. Но теперь ты с нами, и ты ни черта ни стоишь.

Он замолчал. Пима посмотрела на него.

– До Орлеана очень далеко, – заметила она. – Аллигаторы, пантеры, питоны. Куча способов подохнуть.

– Но ведь не обязательно идти пешком, – задумчиво сказал Гвоздарь.

– А по морю никак. Твой старик сразу заметит, что лодка пропала, и отправится в погоню.

– А я не про лодку.

– Кровь и ржавь! – удивилась Пима, а затем, подумав, тряхнула головой. – Нет, ни за что. Помнишь Рени? А помнишь, что от него осталось? Только ошметки мяса.

– Он пьяный был. А мы нет.