Разрушитель кораблей

– Хороший совет.

Пима кивнула и отошла.

И это сказало очень многое. Она боялась. Гвоздарь увидел, что ее сломанные пальцы прибинтованы к деревянным палочкам. И он не знал, из-за переломов ли боится Пима, или за три дня случилось что-то еще.

Нита управилась со своей порцией и сказала:

– А у меня уже хорошо получается есть руками.

– А чем еще едят? – не понял Гвоздарь.

– Ножом, вилкой, ложкой, – чуть улыбнулась Нита. – Не важно.

– Чего? Ты над нами издеваешься?

Лицо Ниты вдруг стало встревоженным, почти испуганным, и он обрадовался. И притворно нахмурился.

– Нечего смотреть на нас сверху вниз, если мы не знаем ваших мажорских штучек. Вот отрежем пальцы, что ты будешь делать со своими вилками? Ясно тебе?

– Извини.

– Ага, сначала наговоришь, а потом извиняешься.

– Заткнись, Гвоздарь, она извинилась, – велела Пима.

Тул глянул на Ниту желтыми немигающими глазами.

– Не так хорошо извинилась, как должна. Правда, парень? Поучить твою мажорку хорошим манерам? – Он наклонился вперед.

Теперь Нита испугалась по-настоящему. Гвоздарь покачал головой:

– Не надо. Забудь. Она уже все поняла.

– Рано или поздно все понимают, – кивнул Тул.

Гвоздарь содрогнулся от слов, произнесенных ровным, безразличным тоном. Он впервые оказался так близко к этому существу. Но о Туле ходило очень много слухов. О том, откуда взялась паутина шрамов на лице и груди. О том, что он бродил по болотам, охотясь на аллигаторов и питонов. Говорили, что получеловек ничего не боится. Что его создали неспособным чувствовать страх и боль. Тул был единственным, о ком его отец говорил с осторожным уважением, а не пренебрежительно и высокомерно. Получеловек был страшен. Видя, как он смотрит на девочку, Гвоздарь понял, чем именно страшен.

– Не надо, – повторил он. – Уже все в порядке.

Тул пожал плечами и вернулся к еде. Они сидели молча. За пределами круга света от костра шумели животные и жужжали насекомые, а больше не было ничего. Мгла джунглей и духота болот. Прислушавшись к далекому шуму прибоя, Гвоздарь прикинул, что они в миле от берега, не меньше. Улегшись на землю, он глядел на мерцание пламени. Еда была вкусная, но он снова очень устал. Мысли уплыли куда-то далеко. Он гадал, что планирует отец, чего так боится Пима, что происходит в хорошенькой головке Счастливицы. А потом снова заснул.

– Эй, мне сказали, что ты очнулся.

Гвоздарь открыл глаза. Рядом сидел улыбающийся отец с горящими от амфетамина глазами. Татуированные драконы тоже смотрели на Гвоздаря.

– Я знал, что ты справишься, – сказал отец. – Ты же сильный, как и твой старик. Тебя же не зря Гвоздарем назвали. Ты такой же, как я.

Он рассмеялся, ткнул сына кулаком в плечо и даже не заметил, как тот вздрогнул от боли.

– Выглядишь получше, чем пару дней назад.

Бледная, мокрая от пота кожа Ричарда Лопеса блестела в свете костра. Улыбался он широко и дико.

– Я уж подумал, что придется скормить тебя червям.

Гвоздарь попытался улыбнуться, отчаянно соображая, в каком отец настроении.

– Пока рано, – сказал он.

– Ага, ты живучий. – Ричард посмотрел на Ниту. – Не нравится она мне. Давно бы подохла, если бы я не спас ее красивую задницу. Я уже почти надеюсь, что твой батя не явится, детка.

– Ее люди не прибыли? – Гвоздарь сел и поджал ноги.

– Пока нет. – Отец глотнул виски и протянул бутылку Гвоздарю.

– Врач сказал, что ему не надо пить, – вмешалась Пима.

– Опять меня жить учишь? – скривился Ричард.

Пима замялась:

– Это не я. Это доктор Лаки Страйка.

Гвоздарь хотел велеть ей заткнуться, но уже было поздно. Настроение отца переменилось, и безоблачное небо затянули тучи.

– Ты что, одна слышала, что говорил этот сраный докторишка? – спросил Ричард. – Это я его сюда привел. Я ему заплатил, чтобы он моего парня на ноги поставил. – Он подошел к Пиме, размахивая бутылкой. – И теперь ты будешь мне рассказывать, что говорил врач? – спросил он, наклоняясь к ней. – Хочешь повторить? На случай, если я не расслышал?

Пиме хватило ума замолчать и пригнуться. Отец Гвоздаря долго смотрел на нее.

– Вот так-то. Умная девочка. Я-то думал, ты не заткнешься. Ну и дети пошли.

Он ухмыльнулся своим дружкам, Синеглазая и Моби ухмыльнулись в ответ. Тул смотрел на Пиму собачьими глазами.

– Поучить ее кой-чему? – спросил он. – Напомнить урок?

– Как думаешь, детка? – спросил Ричард. – Нужен тебе небольшой урок от Тула? Может, такой учитель тебе больше по нраву?

– Нет, сэр, – покачала головой Пима.

– Ого, какая вежливая, вы только поглядите, – улыбнулся Ричард.

Гвоздарь попытался вмешаться.

– Почему мажорка до сих пор здесь? – спросил он. – За ней не пришли?

Ричард снова переключился на него.

– Да вот мне самому бы знать. Девка говорит, что ее ищут. Что кому-то там на нее не накласть. Но никого нет. Корабли не пришли, и на поезде никто не приехал. Берег не обыскивают. Никто не задает вопросов. Ни одного богача. – Он облизнул губы, глядя на Ниту. – Похоже, наша малютка никому не интересна. Кажется, она вся не дороже своей почки. Как ужасно выйдет, если нам придется продать ее на запчасти, правда?