Разрушитель кораблей

Гвоздарь с удивлением посмотрел на получеловека, но воспользовался его поддержкой:

– Я просто имею в виду, что у нас перед ее мамой кровный долг, и все это знают. Если люди будут знать, что мы не платим долги… это дурная карма.

– Карма, – поморщился отец. – Думаешь, мне не насрать?

– Платить долги крови – не слабость, – рыкнул Тул.

– Да неужели? – Ричард смотрел то на Тула, то на Гвоздаря. – Как будто все хотят, чтобы девчонка осталась в живых.

Он ухмыльнулся и ткнул ножом Пиму в живот.

Пима вскрикнула, но Ричард задержал руку и ухмыльнулся, глядя на каплю крови там, где лезвие пронзило кожу.

– Повезло тебе сегодня, детка. – Он взял ее ладонь в руки и посмотрел в глаза. – Счет закрыт ради твоей мамы. Но если еще хоть раз наставишь на меня нож, удушу твоими же кишками. Ясно?

– Ясно, – медленно кивнула Пима, не моргая и не отводя взгляд.

– Хорошо. – Ричард улыбнулся и отпустил ее руку.

Пима ахнула, когда он схватил за мизинец. Затрещала кость; Гвоздарь дернулся от этого звука. Пима закричала, а потом захлебнулась от боли и тихо заскулила. Ричард взялся за безымянный палец. Пима прерывисто дышала. Ричард наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Так понятнее, правда?

Пима резко кивнула, но он продолжал выкручивать палец. Снова треснула кость. Пима вскрикнула.

– Усвоила урок? – спросил Ричард.

Пима дрожала, но сумела кивнуть.

Ричард ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.

– Рад, что теперь ты не забудешь. – Он полюбовался сломанными пальцами, снова посмотрел ей в глаза. – Я сегодня добрый. Мог бы отрезать все пальцы, и никто мне слова бы не сказал, несмотря на долг крови. – Глаза у него были ледяные. – Помни, что я взял меньше, чем мог. – Он отступил на шаг и кивнул получеловеку. – Отпусти ее, Тул.

Пима рухнула на палубу, тихо плача и баюкая руку. Гвоздарь заставил себя не ползти к ней, не пытаться успокоить. Ему очень хотелось просто свернуться на горячей палубе и закрыть глаза, но он не мог. Еще оставались дела.

– А т-теперь ты хочешь з-зарезать мажорку? – спросил он.

Озноб сделался невыносимым.

Отец посмотрел на девочку.

– Тебе и тут есть что сказать?

– Она охренеть какая б-б-богатая, – произнес Гвоздарь. – Если ее ищут, то она чего-то стоит. – Его снова заколотило. – Д-д-дорого. М-может, дороже всего к-клипера.

Отец задумался.

– За тебя заплатят? – спросил он.

Нита кивнула:

– Отец ищет меня. Он заплатит, если я буду в порядке.

– Точно? И много?

– Этот был мой личный клипер. Как ты думаешь?

– Думаю, ты правда чего-то стоишь, – хищно улыбнулся Ричард, – но прямо сейчас можешь разве что выкупить собственную задницу. – Он продемонстрировал ей нож. – Если твой папаша предложит слишком мало, мы послушаем, как ты визжишь перед смертью. – Он повернулся к дружкам. – Ладно, мальчики-девочки, к делу. Я не хочу оставить Лаки Страйку слишком много. Забираем все ценное и легкое. – Он посмотрел на море. – И давайте пошевеливаться. Прилив и Бог-Мусорщик никого не ждут.

Гвоздарь позволил себе лечь на палубу. Нещадно палило солнце, но он замерзал. Отец присел рядом с ним и коснулся плеча. Гвоздарь вскрикнул. Ричард покачал головой.

– Черт, Счастливчик, тебе, похоже, не помешает лекарство. – Он посмотрел на другую сторону залива. – Как только соберем хабар, поговорим с Лаки Страйком. У него должен быть циллин. Может, даже коктейль от лихорадки.

– Поб-б-быстрее б-бы, – прошептал Гвоздарь.

– Вижу, сын, – кивнул отец, – вижу. Но когда мы туда придем, надо будет объяснять, чем мы готовы платить за лекарства. Возникнут вопросы, откуда вдруг у твоего старика появилось столько золота и серебра. – У него в руке сверкнуло одно из колец Ниты. – Ты только посмотри! Бриллианты. Может быть, рубины. Богатенькую девку ты себе отхватил. – Он сунул кольцо в карман. – Но мы не сможем это продать, пока не найдем защиту. Иначе у нас все отнимут. – Он смотрел на Гвоздаря очень серьезно. – Хорошая находка, парень. И провернуть дело надо с умом, иначе все потеряем.

– Ага, – сказал Гвоздарь, но продолжать разговор ему не хотелось.

Он устал. Замерз и устал. Снова напал озноб. Отец крикнул, чтобы принесли одеяла.

– Скоро вернусь, – обещал он. – Как только обезопасим себя, найдем тебе лекарства. – Он потрепал Гвоздаря по щеке, глядя ярко-голубыми безумными глазами. Такими же, как у самого Гвоздаря. – Я не дам тебе умереть, сын. Не бойся. Ты моя кровь, и я о тебе позабочусь.

Он ушел, а Гвоздарь провалился в забытье.

13

– Значит, это твой отец?

Гвоздарь открыл глаза и увидел Ниту, стоящую рядом на коленях. Он лежал на твердой земле, под грубым одеялом; океан шумел где-то вдали. Была ночь. Рядом потрескивал костерок. Гвоздарь попытался сесть, но плечо сразу заболело, и он снова лег. Почувствовал, что повязки, которые когда-то в прошлой жизни наложила Садна, заменены свежими.

– Где Пима?

– Ее послали за едой. – Нита пожала плечами.

– Кто послал?

Нита кивнула на двоих неподалеку. Они курили и передавали друг другу бутылку. Кольца, знак принадлежности к банде, позвякивали в носах и бровях. Моби – бледный, как призрак, угловатый и худой от постоянного употребления «хрустальных горок». Второй – темная гора мышц, получеловек Тул. Когда Гвоздарь пошевелился, они заулыбались.

– Глядите, Гвоздарь-то, похоже, выживет. – Моби взмахнул бутылкой, словно произнося тост. – Твой батя говорит, ты крепкий крысеныш. Но все равно он думал, что ты помрешь.

– Сколько времени я был в отключке?

– Не уверена, что ты уже пришел в себя, – ответила Нита.

– Пришел.

– Тогда три дня.