Хозяин моего тела

Сейчас Долорес выйдет, и мы останемся одни.

Я провожаю ее взглядом, подхожу к столу, но не успеваю отодвинуть стул, как Элиас делает это первым. Его глубокий сексуальный голос звучит на грани слышимого:

– Отлично выглядишь, Лола.

А у меня по коже мурашки. Неужели Элиас любит опасные игры, когда можно попасться в любой момент? Хотя если он вправду водит мотоцикл на запредельной скорости – безусловно их обожает.

А я и впрямь ничего о нем не знаю. Вся его анкета не раскрывает, что делать, когда он так близко. В элегантной черной рубахе, безупречных брюках и обуви, словно мы обедаем не дома, а в изысканном ресторане.

Интересно, кто привил ему такие великосветские привычки? Я все-таки обязана щелкнуть портрет госпожи Конте и поискать о ней информацию.

Не удивлюсь, если она какая-нибудь аристократка.

– Тебе удалось немного поспать? – тон Элиаса сейчас совершенно нейтральный. Совсем не тот жаркий волнующий шепот, когда кажется, что в помещении стало на пару градусов горячее.

– Да. А вот то, что ты с температурой бегаешь по дому, а не лежишь в кровати – отвратительно. Хочешь меня заразить? – ужас, я вправду это говорю? Прямо вслух произношу то, что думаю?!

Только думаю я совсем не о болезни. Я до одури боюсь с головой окунуться в запретную страсть и поддаться ей.

– Ты права, Лола. Привычка дурацкая – все переносить на ногах. Может, хочешь присоединиться ко мне в кровати и полечить меня?

Я цепенею. Этот Элиас Конте абсолютно незнакомый, и я не представляю, как мне вести себя с ним. Неужели вся его сдержанность и почти равнодушие – только маска, под которой кипит вулкан?

И сейчас маска трещит по швам.

От необходимости ответить меня спасает Долорес. Она вкатывает симпатичный столик на колесиках и снимает с него салат и удивительно ароматную рыбу в овощах.

Желает нам приятного аппетита и уходит. Теперь совсем.

Все, Лола, ты доигралась. Только первый раз на столе мне точно не понравится.

Я киваю в сторону двери.

– Как думаешь… Долорес может нас подслушивать?

– Если хочет попасть на камеры, конечно. Как у вас с ней?

– Она извинилась… – нужно говорить о чем угодно, иначе Элиас может сорваться и наброситься на меня с жадными поцелуями. – А как продвигается расследование?

– Пока безуспешно, – Элиас морщится, – на лифчиках в принципе плохо хранятся отпечатки. На коробке сохранились бы лучше, но злоумышленник действовал со знанием дела. Кто бы это ни был, в домике камер нет…

Паршиво. Мысли о нежелательном сексе резко отходят на задний план.

– А взрыв прибора?

– К сожалению, мы не получим от фотостудии ничего, кроме материальной компенсации. Там все чисто. Ничего подозрительного. Дело с леопардом пока расследуем.

Меня захлестывает чувство беспомощности.

– То есть теперь я – живая мишень?

– Нет. – Элиас резко смотрит мне в глаза, и я замираю с наколотой на вилку оливкой. – Теперь все твои классы будут происходить здесь. Прямо в этом доме. А на выездные съемки я буду ездить вместе с тобой и присутствовать на них от и до.

– А если я захочу… уйти из Агентства?

Он окутывает меня нехорошим темным взглядом.

– Думаю, это не поможет, Лола. Потому что я тебя не отпущу.

***

ЭЛИАС

Мы с Лолой знакомы всего несколько дней, но, кажется, я ждал ее миллион лет. Она – хрупкая, маленькая, горячая – наконец, в моих руках. Моя. Такая настоящая.

И какая же сладкая! Не верит своему телу, трепыхается, вырваться от меня хочет. А потом обмякает, расслабляется и поддается. Сдается под напором моей страсти. Кайф.

Губы у нее невероятные. Мягкие. Податливые. Нежные. Чистое, невероятнейшее удовольствие.

Лучше всего, что я пробовал.

Я оглаживаю ее роскошное тело, сжимаю и дурею. Она вся упругая и такая ладная, как раз под мои руки.

И писк «Прекрати!» звучит откуда-то издалека. Неуместный писк и такой неуверенный, что хочется не обращать на него внимание.

Но нельзя.

Лола все равно уже никуда не сбежит, а если я сейчас поддавлю, она сломается, чего доброго, плакать начнет, истерику устроит. Собьет весь настрой.

Я с трудом отпускаю ее губы, но продолжаю держать саму Лолу.

Я ведь мог ее потерять. Прямо сегодня. И сейчас бы не стискивал ее такую теплую и нежную. Блять.

Я говорю об этом прямо вслух. А Лола пугается. Не верит, что я искренен.

Боится даже свои ожоги показать. Но недолго. То, как она закатывает штанишки, заставляет меня стиснуть зубы и призвать все свое самообладание.

Малыш. Какого хрена ты меня дразнишь? Ты же не хочешь, чтоб я продолжал.

Или хочешь, а это дебильная игра в приличия? Ваше женское кокетство.

Одно слово малыш, один знак – дай мне его – и ты узнаешь рай на Земле.

Никаких знаков. Ничего.

Ножки открыла и сидит, сжавшись. Мне так совсем не нравится.

Но хоть мозги потихоньку возвращаются на место. Я прошу Лолу показать мне конверт от сучки Тары. Как только она высунет хотя бы кончик, я заберу весь.