Лэйла-стероид

– Зуд творчества и славы, скорее. Чем быстрее почешешься, тем лучше.

Пожав плечами, Бомж повернулся к нему лицом и присел на подоконник. Его расширенные зрачки мрачно поблескивали из паутины красных прожилок. Молохов сунул руки в карманы.

– А насчет денег… Да, мне нужны деньги. Просто потому, что считать каждую копейку и зависеть от того, шуршат ли у тебя в кармане бумажки унизительно и противно. И потом голод стирает любые мысли не относящиеся к поиску пропитания. Талант в таких условиях просто гибнет. А я не хочу, чтобы мой журналистский талант пропал.

Генка снова пожал плечами и протопал на кухню. Он вернулся с новой порцией «колы».

– На, остынь, – сказал Бомж, протягивая Диме стакан. – Никто твоему таланту пистолет к виску не приставляет. Хочешь творить, твори. Но и на рожон лезть не стоит, а то может случиться так, что финансы твои, заработанные, некому тратить будет.

Молохов глубоко вздохнул и мысленно сосчитал до семи, подавив раздражение. Внезапно ему пришла в голову мысль, что если уж невозмутимый Волохин заговорил таким образом, то основания для этого должны быть наисерьезнейшими.

– Вот и хорошо, – Генка вздохнул. – Вспомни-ка лучше тот день, когда мы с тобой сильнее всего жалели, что нет с собой качественной камеры?

– Нечего вспоминать, – мрачно произнес Дима. – В «Амфоре», с месяц назад. Кого-то там убили, куча спецов из ФСБ понаехала. Мне потом приятель оттуда шепнул, что федералы в тот вечер здорово лажанулись. Но на большее он не раскололся, а поскольку о самом убийстве писали все кому не лень, я с этим делом завязал.

– Подробностей я у тебя не спрашивал, – Бомж поскреб в затылке, – но хрен с тобой. Язык без костей, что тут сделаешь… Ты помнишь тех, кто сидел за одним столиком с убитым?

– Смутно. Девочка помню потрясная с ним была. Так ее весь ресторан я думаю запомнил, а что?

– Да ладно, – Генка провел пятерней по волосам. – Не буду томить, вижу, бесполезно это. Поскольку у меня память на лица профессиональная, поэтому я запомнил не только девочку, но и ее соседа.

– Кожухова, – задумчиво произнес Дима. – Я узнал его фамилию, прежде чем бросил копать и причем раньше, чем… Ну ладно, что дальше.

– Пусть так, Кожухова, – Бомж взял из рук Молохова стакан и одним глотком убавил его содержимое на треть. – На него охотилось ФСБ. Догадаться об этом не трудно. Так вот, после смерти Кожухова, к его столику, где и так уже сидело трое, как я понимаю, федералов, подбежал еще один из их же команды. Молодой совсем…

– Да зачем ты все это…

– Вот он, – Бомж подошел к столу и не глядя ткнул в одну из фотографий. – Вот, этот парень подошел тогда к столику.

Из открытого окна прилетел пронзительный звонок трамвая, пугавшего какого-то зазевавшегося пешехода. Молохов вгляделся в посмертный снимок Роберта Стивенса, валявшегося на полу с пробитой шеей.

– Что же из того? – медленно произнес Дима после некоторого молчания. – Здесь замешано ФСБ. Тогда тем более надо…

– Ты что, совсем дурак! – выкрикнул вдруг Бомж, впервые выплеснувший полновесный заряд злобы. Впрочем, голос он тут же понизил. – Ты что, думаешь федералы только тем и занимаются, что устраивают резню чуть ли не в центре города? Десять трупов! Причем один из них с выколотыми глазами.

– Девять трупов, – машинально поправил Молохов и добавил. – Ну и что из того!

Бомж открыл рот, но увидев глаза Димы лишь рассмеялся и рухнул на диван.

– Какого дьявола я тут стараюсь? Ты же упертый как Бен Ладен. Фиг с тобой, пиши статью, вынимай свою занозу. Или вернее чешись, унимай зуд.

– Э нет, Геночка, – Молохов сел рядом и постучал кулаком по костлявому плечу Волохина. – Выкладывай уж все, что знаешь. Переубедить ты меня не переубедишь, но факты. Факты меня интересуют.

Бомж покачал головой.

– Репортер хренов, – буркнул он, копаясь в желтом конверте. – Вот тебе еще факты, – Бомж сунул под нос Молохову глянцевый прямоугольник. – Видишь, рядом с этим покойничком ствол валяется? Сфотографировал специально, как чувствовал.

– Классная пушка, а что? Труп, по-моему, гораздо интереснее этого пистолета. Ты подумай, этому здоровенному мужику, шею свернули как котенку.

– Дебил, – Бомж спокойно и категорично покачал головой. – Мне тут знакомый, тот же самый, кстати, что тебе рассказал о Кожухове, парочку специализированных журналов подарил, так в одном из них я нашел фотографию и этой, как ты выразился пушки.

– И что? – Молохов подался вперед.

– Это, американский кольт, военного образца, с лазерным прицелом. Их было изготовлено всего около тысячи штук, по специальному заказу ЦРУ. Вот теперь и подумай. Чтобы такое оружие привезли в Москву, для этого должны были быть очень веские причины. Санкцию на это должны были дать на самом верху, а значит эти дохлые ребята явно не туристы.

Генка замолчал и стал ждать реакции на свои слова. Погруженный в раздумья Молохов формировал в голове название своей будущей потрясающей статьи.

Как только Бомж это понял, он молча сложил все фотографии и протянул Диме конверт.

– Флешка с оригиналами внутри. Мое имя не упоминай, – сказал он, – и вот еще что, – Бомж помолчал, собираясь с мыслями. – Вся эта история напоминает мне кучу дерьма, зарытую где-нибудь на огороде. Чем глубже копаешь, тем сильнее пачкаешься. Короче, мне тебя жаль.

– Ничего, Геночка, – слушая приятеля в полуха, Молохов набирал телефон редакции. – Я перчаточки одену, чтобы не очень испачкаться.

Молохов уже стоял у двери, когда Бомж вяло потянул его за полу куртки.

– Еще одно соображение, – Генка смотрел в сторону. – Если хвост тебе прижмет ФСБ, то это полбеды. Скорее всего, они и не обратят внимания на твой желтый боевой листок. На твоем месте я больше боялся бы другого.

– Ну чего еще, – Молохов нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Как я уже сказал, убитые были профессионалами, причем судя по оружию элитными профессионалами… И кто-то их убил. Причем судя по тому, что мы с тобой успели смыться оттуда до приезда полиции, убили их очень быстро. Причем одному свернули шею, как котенку, как ты сам выразился, а другому выкололи глаза. Так вот…

Бомж прокашлялся и его темные глаза снова странно сверкнули.

– На твоем месте, – закончил он, – я бы больше боялся, что тебя найдет тот или те, кто это сделал.

* * *

– «Вечерний звон», пожалуйста.

Бабушка-киоскерша, уже собиравшаяся было повесить на дверь замок, недовольно оглянулась.

– Опомнился, вишь, – проворчала она, ведя взгляд от сапог, заляпанных грязью по плащу и до головы. – Ты бы еще раньше…

Он запнулась, разглядев огромные черные очки и высокий воротник спортивного костюма, закрывающий нижнюю часть лица. Она узнала своего странного соседа, о котором ходили слухи, что он вернулся из Чечни с изуродованным лицом. Судя по фигуре и походке, сосед был молод, но никогда его не видели на улице днем и даже ночью он прятал лицо самым тщательным образом. Поначалу соседи, естественно, проявили бдительность и организовали к этому жильцу визит участкового. После чего и поползли слухи о Чечне, так как никаких, что называется, последствий для нового соседа не было. Киоскерша же, как и все старухи ощутила привычную смесь из жалости и горестных раздумий. Она молча вытащила из-под руки экземпляр «Вечернего звона» и протянула его соседу.

– Возьми, сынок. А я себе другой достану.

Сосед молча наклонил голову.

«Только бы он не предложил денег. Господи, дай совершить доброе дело.»

Сосед развернулся и зашагал домой.

– Мой то и вовсе не вернулся, – прошептала бабушка, вертя в руках забытый замок. – А вот глядишь на таких и сомнение берет, что может оно и к лучшему, прости меня Господи. Для него к лучшему, понятно. Мне бы лишь вернулся, хоть какой…

Налетевший ветер унес окончание фразы в темноту.

А тем временем майор вошел в квартиру, пол которой устилал шуршащий ковер из газет. Он уже давно не складывал их в аккуратные стопочки. Терпение иссякало.