Крейг Кеннеди

Кеннеди открыл замок и толкнул дверь. Это было маленькое квадратное помещение, темное как смоль, восхитительно прохладное и влажное. Он зажег спичку, затем поспешно задул ее и включил электрическую лампочку, которую она осветила.

– Мы не можем позволить себе здесь такой риск, – воскликнул он, осторожно избавляясь от спички, когда наши глаза привыкли к свету.

Со всех сторон валялись куски газовых труб, коробки и бумага, а на полках стояли банки с различными материалами. Там стоял рабочий стол, заваленный инструментами, кусками проволоки, коробками и обрезками металла.

– Честное слово! – воскликнул Кеннеди, осматривая любопытную сцену перед нами, – это обычная фабрика по производству бомб – один из самых удивительных экспонатов, которые когда-либо создавала история преступлений.

Кокаиновый демон

Я с благоговением последовал за ним, когда он поспешно описал то, что мы обнаружили. Там было не менее дюжины законченных и частично законченных адских машин различных размеров и видов, некоторые из которых обладали огромной разрушительной способностью. Кеннеди даже не пытался их изучить. Повсюду были взрывчатые вещества, химикаты, динамит. Там был порох всех сортов, сурьма, взрывчатый порох, цианистая ртуть, хлоралгидрат, хлорат поташа, образцы различных видов дроби, некоторые из запрещенных пуль дум-дум с мягким носом, патроны, гильзы, куски металла, намеренно оставленные с зазубренными краями, платина, алюминий, железо, сталь – конгломератная масса материала, который порадовал бы анархиста.

Кеннеди рассматривал маленькую электрическую печь с кварцевой облицовкой, которая, очевидно, использовалась для нагрева паяльников и других инструментов. Казалось, было сделано все, чтобы предотвратить взрывы. Не было открытого света, и практически не было возможности передать тепло далеко между взрывчатыми веществами. Действительно, все было устроено так, чтобы защитить самого оператора в его дьявольской работе.

Кеннеди включил электрическую печь и из различных кусков металла на столе выбрал несколько. Он складывал их вместе особым образом, и к ним он прикрепил какую-то медную проволоку, которая лежала в углу в рулоне.

Под рабочим столом, под печью, можно было слегка почувствовать тепло этой штуки. Он быстро взял интересную штуковину, которую наспех смастерил, и закрепил ее в этом месте под столом, затем вывел провода через маленькое зарешеченное окошко в вентиляционную шахту – единственное средство вентиляции помещения, кроме двери.

Пока он работал, я осторожно осматривал остальную часть логова. В углу, сразу за дверью, я нашел набор полок и шкаф. Там хранились бесчисленные пакеты, завернутые в белую бумагу. Я открыл один и обнаружил, что в нем содержится несколько щепоток белого кристаллического вещества.

– Маленькие порции кокаина, – прокомментировал Кеннеди, когда я показал ему находку.

– На сленге демонов – "палубы".

На шкафу он обнаружил маленькую эмалированную коробочку, очень похожую на табакерку, в которой тоже было несколько белых хлопьев. Он быстро вытряхнул их и заменил другими из банок, которые не были упакованы в пакеты.

– Да здесь, должно быть, сотни унций этого вещества, не говоря уже о различных вещах, которыми они его разбавляют, – заметил Кеннеди. – Неудивительно, что они так осторожны, когда даже иметь его в личном распоряжении в таких количествах является уголовным преступлением. Посмотри, как осторожно они относятся и к фальсификации. Ты никогда не мог бы сказать, кроме как по эффекту, было ли это чистое зелье или разбавленное – чистая статья.

Кеннеди бросил последний взгляд на комнату, чтобы убедиться, что не было потревожено ничего, что могло бы вызвать подозрения.

– Мы можем идти, – заметил он. – Завтра я хочу быть свободным, чтобы установить соединение снаружи с помощью этого провода в шахте.

Представьте себе наше удивление на следующее утро, когда раздался стук в нашу дверь.

Сама Лорейн Кит.

– Это профессор Кеннеди? – спросила она, глядя на нас с полудиким выражением, которое она прилагала огромные усилия, чтобы контролировать.

– Потому что, если это так, мне нужно сказать вам кое-что, что может заинтересовать мистера Картона.

Мы с любопытством посмотрели на нее. Без макияжа она была бледной и желтой в пятнах, ее руки дрожали, были холодными и потными, глаза запали и блестели, зрачки были расширены, дыхание было прерывистым и торопливым. Беспокойное, нерешительное и небрежное отношение к своей внешности.

– Возможно, вам интересно, как я узнала о вас и почему я пришла к вам, – продолжала она. – Это потому, что я должна кое в чем признаться. Я видела мистера Хэддона как раз перед тем, как его… похитили.

Казалось, она колебалась, произнося это слово.

– Как вы узнали, что я заинтересован? – живо спросил Кеннеди.

– Я слышал, как он упоминал ваше имя в разговоре с мистером Картоном.

– Тогда он знал, что я больше, чем репортер "Стар", – заметил Кеннеди. – Вы говорите похищен? Почему?

Она бросила на нас взгляд, наполовину подозрительный, наполовину откровенный.

– Вот в чем я должна признаться. Тот, кто это сделал, должно быть, использовал меня как инструмент. Мы с мистером Хэддоном когда-то были хорошими друзьями – я бы и сейчас им была.

В ее тоне было явное чувство, которое ей не нужно было изображать.

– Все, что я помню со вчера, это то, что после обеда я была в офисе "Мэйфейр", когда он вошел. На его столе лежал пакет. Я не знаю, что с ним стало. Но он бросил на него один взгляд, казалось, побледнел, потом заметил меня. – Лорейн, – прошептал он, – мы были хорошими друзьями. Прости меня за то, что я тебе отказал. Но ты не понимаешь. Забери меня отсюда – пойдем со мной – вызови такси. Ну, я села с ним в такси. У нас был шофер, который был у нас в прежние времена. Мы ехали очень быстро, избегая постовыых. Он велел водителю отвезти нас ко мне домой – и… и это последнее, что я помню, кроме потасовки, в которой меня вытащили из такси с одной стороны, а его – с другой.

Она открыла сумочку и достала из нее маленькую табакерку, похожую на ту, что мы видели в кабинете.

– Я… я не могу продолжать, – извинилась она, – без этой дряни.

– Так вы тоже помешаны на кокаине? – заметил Кеннеди.

– Да, я ничего не могу с этим поделать. Есть неописуемое волнение сделать что-то великое, оставить след, что сопутствует этому. Это скоро пройдет, но пока это длится, я могу петь и танцевать, делать все, что угодно, пока каждая частичка моего тела снова не начнет взывать об этом. Я была полна всех этих чувств, когда это случилось вчера; наверное, приняла слишком много.

Перемена в ней после того, как она понюхала несколько кристаллов, была волшебной. Из дрожащего несчастного существа она превратилась теперь в самоуверенную неврастеничку.

– Я полагаю, вы знаете, куда это приведет вас? – спросил Кеннеди.

– Мне все равно, – глухо рассмеялась она. – Да, я знаю, что вы собираетесь мне сказать. Скоро я буду охотиться за кокаиновым жуком, как они это называют, воображая, что в моей коже, под плотью, ползают черви, возможно, увижу их, увижу маленьких животных, бегающих вокруг и кусающих меня. О, вы не знаете. У кокаиниста есть две души. Одну мучают страдания, которые приносит эта дрянь; другая смеется над страхами и болью. Но это наводит на такие мысли! Это стимулирует мой разум, заставляет его работать против моей воли, дает мне такие видения – о, я не могу продолжать. Они убили бы меня, если бы узнали, что я пришла к вам. Почему я это сделала? Разве Хэддон не бросил меня? Что он теперь для меня значит?

Было очевидно, что она впадает в истерику. Я задался вопросом, не может ли, в конце концов, история о похищении Хэддона быть плодом ее воображения, просто галлюцинацией из-за наркотика.

– Они? – спросил Кеннеди, пристально наблюдая за ней. – Кто?

– Я не могу сказать. Я не знаю. Зачем я пришла? Зачем я пришла?

Она снова потянулась за табакеркой, но Кеннеди удержал ее.

– Мисс Кит, – заметил он, – вы что-то скрываете от меня. Есть кое-кто, – он на мгновение замолчал, – кого вы прикрываете.

– Нет, нет, – закричала она. – Его похитили. Броуди не имел к этому никакого отношения, никакого. Вот что вы имеете в виду. Я знаю. Эта штука повышает мою чувствительность. И все же я ненавижу Кока—колу Броуди, о, отпустите меня. Я вся на взводе. Позвольте мне обратиться к врачу. Сегодня вечером, когда мне станет лучше, я все расскажу.

Лорейн Кит вырвалась, мгновенно приняла щепотку роковых кристаллов, с тем же зловещим переходом от страха к уверенности в себе. С какой целью она вообще пришла сюда? Сначала казалось, что это касается Броуди, но она быстро защитила его, когда увидела опасность. Я гадал, что за очарование мог испытывать к ней этот негодяй.

– Сегодня вечером… Я увижу вас сегодня вечером, – воскликнула она и через мгновение исчезла так же неожиданно, как и появилась.

Я тупо посмотрел на Кеннеди.

– Какова была цель этой вспышки гнева? – спросил я.

– Я не могу сказать, – ответил он. – Все это было настолько бессвязно, но, судя по тому, что я знаю о наркоманах, я уверен, что у нее была во всем этом глубокая цель. Это не меняет моих планов.

Два часа спустя мы внесли залог за пустующую квартиру в многоквартирном доме, в котором располагалась штаб-квартира изготовителя бомб, и получили ключ от квартиры от дворника. После значительных трудностей, вызванных узостью вентиляционной шахты, Кеннеди удалось подобрать свободные концы провода, который был выведен из маленького окна в основании шахты, и прикрепил его к паре любопытных приспособлений, которые он принес с собой. Одно было похоже на большой таксометр из автомобильной кабины; другое было миниатюрным газовым счетчиком, по крайней мере, внешне. К ним было прикреплено несколько колокольчиков и лампочек.

Едва он закончил установку этой штуки, чем бы она ни была, как тихий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Кеннеди кивнул, и я открыл ее. Это был Картон.