Позывной Леон

Позывной Леон
Артем Стрелец

Антон, солдат с Земли с позывным Леон, оказывается в загадочном мире, раздираемом столетней войной. Один народ черпает силу из магии леса, другой – из технологий. Для всех прибывших из другого мира уготована одна судьба: стать солдатами в этой беспощадной борьбе.

Но Леон не просто воин. Его тело скрывает тайну, которая может изменить ход войны и судьбу мира. Он – ключ к балансу, которого боятся и жаждут обе стороны.

Сможет ли он найти свой путь среди магии и машин, или станет пешкой в чужой игре? И какую роль в этом сыграет сам мир, словно имеющий свои планы?

Артем Стрелец

Позывной Леон

Глава 1

Щелчок после нажатия – и в наушниках раздалось знакомое шуршание ленты. Затем короткий писк, и залились первые ноты «My Way» Фрэнка Синатры. Никогда еще эта мелодия не была столь уместна в том дерьме, в котором я очутился.

С трудом вспоминаю, откуда у меня этот старый плеер – китайской марки, название которой уже давно стёрлось из памяти и с корпуса. Когда-то в девяностые, когда выбирать особенно не приходилось, я притащил из дому бабушкины драгоценности. Те самые, которые мама так бережно хранила в специальной шкатулке под столом. Как сейчас помню: тихой ночью я вытащил из шкатулки цепочку, пару серёжек – всё, что тогда казалось мне ценным. Пошёл к знакомому меняле, обменял украденное на пару мятых купюр, а затем в радостном предвкушении пустился на поиски музыки.

Первый же барыга продал мне похожий на тот что у меня зажаты в разгрузке допотопный плеер и одну-единственную кассету. Я, сопливый третьеклассник, мало что смыслил в музыке и надеялся услышать что-нибудь «дискотечное», но вместо этого получил сборник хитов Фрэнка Синатры. Помню, прослушал его один-единственный раз в надежде отыскать знакомые танцевальные треки, да так и забросил вместе с плеером куда под стол.

Прошло много времени, и теперь эта кассета – почти реликвия, каким-то чудесным образом оказавшаяся у меня снова вместе с похожим мини-проигрывателем, который был у меня когда-то в детстве. Старенький плеер трещит по швам, но продолжает работать, а каждое нажатие кнопок звучит, словно прощальный аккорд. И всё же «My Way» играет, словно ободряя меня и не позволяя окончательно сдаться.

А я в экзоскелете, который отказывается двигаться: все механизмы заклинило, похоже на критический уровень повреждений, а батарея вот-вот войдёт в резонанс и взорвётся. Вокруг – выжженный пейзаж, и я лежу в неглубокой яме лицом вниз, уткнувшись в землю. Только эта яма теперь меня и укрывает.

Знаете, забавно, что именно сейчас, когда всё идёт под откос, вспоминаются мелкие прегрешения прошлого. Как я таскал из дому драгоценности; как не слушал мать, когда она говорила об их ценности и семейной памяти; как бежал от реальности в надежде купить себе крохотную мечту в виде дешёвого плеера.

И вот я здесь, прикованный к разбитому экзоскелету, окончательно потерявший счёт времени, но всё ещё слышу: «And now the end is near…» Трек как будто издевается, но продолжает звучать, заставляя вспомнить, что в жизни всегда есть выбор – даже если он только в том, чтобы не сдаться. Осталось лишь чуть-чуть проползти вперёд, найти способ починить свой костюм или хотя бы изьять грёбаную батарею, прежде чем она взорвётся.

Но пока что я лежу и слушаю Синатру. «My Way» нацарапан на слуховом нерве, на последних обрывках старой магнитной ленты. И, кто знает, может быть, этот щелчок плеера, этот шёпот кинематической ленты удержит меня ещё хоть на минуту в этом мире – достаточно долго, чтобы найти в себе силы подняться и пойти дальше.

Этот мир не такой, как мой. Вроде бы похож – те же города, те же дороги, почти такая же природа, – но что-то в нём другое, непонятное, словно еле заметно смещённое. Трудно описать, но я постараюсь.

Зовут меня Антон, фамилия… да это и неважно. Я военный, когда-то был обычным солдатом-штурмовиком в одной из западных бригад. У нас говорили, что штурмовики – ребята не простые, «у них яйца…»ну вы поняли. Но если без шуток, то я шёл в армию сам, по повестке, не прятался и не отмазывался. Пять лет назад я уже прошёл срочную службу, имел кое-какие навыки, и вот снова попал в ряды. Две короткие недели подготовки, после чего нам выдали экипировку, оружие – и вперёд, в ночь.

Так всё и закрутилось. Я думал, что примерно представляю, как это будет, но на деле реальность оказалась куда страшнее. Не сказать, что я боялся – скорее внутри меня всегда жил какой-то холодок, я умел держать себя в руках даже тогда, когда мои братья по оружию падали рядом. За эти две недели боёв наш взвод стал мне роднее самой близкой семьи, а после первого же реального столкновения мы и вовсе спаялись, как единый кулак.

Очередным заданием был штурм какой-то «зелёнки» – так мы называли зелёную пересечённую местность, где могли прятаться вражеские силы. Солнце едва встало над горизонтом, когда нас рассредоточили по четыре человека и отправили обходить цель с трёх сторон. Всё началось по накатанному: бросок гранаты, выстрел, короткие перемещение, снова выстрел… Но вдруг фланги смолкли. Слева и справа – тишина по рации. Мы поняли, что от остальной группы остались одни обрывки. Выживших, кроме нас, видимо, нет.

Остались мы втроём – я, Саня и Лёха, прижавшиеся к корпусу подбитого танка. До «зелёнки» было метров сто, вся местностьпростреливалась, а с той стороны по нам лупили из всего, что только имелось у противника. Взрывы, автоматные очереди, непрерывный вой снарядов. Могли бы отступить, но нас глушили помехи: рация не работала, поддержки вызвать было нельзя. Надеялись только, что дрон-наблюдатель где-то наверху всё это видит и передаст командованию, но время шло, и помощь не приходила.

Я лишь ответил таким же вымученным оскалом и прикрыл глаза от взметнувшейся земли. Уши закладывало от грохота взрывов, горячий ветер швырял мелкие камни и обломки прямо в лицо.– Да, Антон, не так я представлял свой последний бой, – с кривой улыбкой произнёс Саня, прижимаясь к обгорелому катку танка.

Лёха за это время почти не произнёс ни слова – он прислушивался, выглядывал из-за танка и что-то выжидал. И вдруг, в какой-то момент, он напрягся, приподнялся на одно колено и подал тихую, но решительную команду: «Вперёд!» Мы оба опешили, ведь все мы были равны по званию, не было у нас единого командира. Но в том кошмарном хаосе мы почему-то подчинились Лёхе без разговоров. Словно общий боевой дух связал нас единым порывом.

Мы начали продвигаться полусогнувшись, под шквальным огнём. Двигались максимально прижимаясь к земле, стреляли, бросали гранаты, пытаясь прорваться. Время словно замедлилось, а обстановка вокруг обрела сюрреалистичный оттенок: дым резал глаза, осколки свистели мимо, под ногами хлюпала расквашенная земля, и всё это тянулось бесконечно долго, как сквозь густой кисель.

Первым упал Саня. Не успел я толком понять, что произошло, но видел, как он, всё же успел метнуть гранату в гущу врагов. Лёха пробежал вперёд и тоже упал, а я, прикрывшись вспышкой разрыва, нырнул в неглубокий окоп, стараясь стрелять во все стороны разом, чтобы отвлечь их на себя. Автомат застрочил, и я заметил, как из него вылетают последние патроны.

Вдруг гулкий удар пришёлся мне в грудь. Меня отбросило в сторону. Стало трудно дышать, будто кто-то выдрал лёгкие и сжал их в кулак. Я пытался встать, но ноги не слушались, будто костями выстрелило изнутри. Перед глазами начала расплываться багровая пелена, а боль прорезала сознание, лишая возможности ориентироваться.

На долю секунды я ощутил какое-то покалывающее тепло, возможно, это агония разливалась по телу. Потом всё затихло. Ни выстрелов, ни криков – ничего не стало. Словно кто-то выдернул звуковой кабель из моего разума.

Не знаю, сколько прошло времени. Очнулся я уже в другом месте, как будто кто-то перетащил меня в этот… иной мир. Но я до сих пор чувствую ту жару, тот грохот и взрывы. Я до сих пор вижу лица Сани и Лёхи – рядом, в нашем безумном рывке вперёд. И я всё ещё солдат, который так и не успел завершить бой.

Мой позывной – Леон. И в этом чуждом, но до странности похожем на наш мире я вновь оказался солдатом – причём едва успел появиться, а меня уже поставили в строй.

– Встать! – голос, почти рёв, выдернул меня из туманного забытья. Меня грубо рывком подняли на ноги. Я попытался сфокусироваться и увидел перед собой мужчину с гладко выбритым подбородком и строгой выправкой. На нём была тёмно-синяя военная форма, слегка поблёскивающая в приглушённом свете.

В голове всё ещё шумели отголоски недавнего боя: взрывы, крики, выстрелы. Инстинктивно я прижал ладонь к груди – там, где, как я помнил, была рана. Но никакой боли, никаких следов. Более того, на мне не было привычной брони, разгрузки, оружия… лишь длинная льняная рубаха до колен, да босые ноги, упирающиеся в влажный каменный пол. Мерзкие запахи сырости и затхлости окутывали помещение. Судя по полумраку и сырой плесени на стенах, это могла быть тюремная камера – или что-то вроде подземного каземата.

– Хватит себя рассматривать, поступивший. Время не ждёт, – процедил мужчина, сверля меня холодным взглядом.

– Что… что происходит? – спросил я, чувствуя, как хрип сорвался с пересохших губ. —Где я?

– Оставить! – отрезал он, даже не дав мне договорить. – Тебе не обязательно знать все подробности. Отныне ты – новобранец, и у тебя есть прямые обязанности. Следуй за мной.

С этими словами он развернулся на каблуках и чётким строевым шагом зашагал вглубь сумрачного коридора. Я, всё ещё не до конца понимая, что происходит, двинулся следом, стараясь не отстать. Каменные плиты под ногами были скользкими, влажными, и мне стоило усилий идти босиком, чтобы не упасть.

Коридор оказался длинным и слабо освещённым. Вдоль стен горели факелы – сочетание каких-то странных технологий: то ли это был средневековый антураж, то ли футуристическая иллюзия, а может, здесь так принято экономить энергию. При каждом шаге я слышал плеск воды, где-то позади стучали капли. Казалось, что во тьме ходуном ходят чьи-то тени.

Мужчина шёл быстро, уверенно, будто знал каждую ступеньку назубок. Я попытался рассмотреть его погоны или знаки различия, но распознать символы в этом полумраке было нелегко. Тусклое синее сукно, широкие наплечники, выправка, говорившая о многолетней военной службе. Мне мелькнула мысль – а может, это и не обычная армия, а что-то совершенно другое?

– Кто вы вообще? – задал я вопрос в его спину, с трудом переводя дыхание. – И почему я здесь?

Он, казалось, даже не обернулся. Только плечо едва заметно дёрнулось – то ли от раздражения, то ли от презрения.

Мы прошли ещё несколько десятков шагов и оказались в просторном зале, где в сырых стенах виднелись низкие проёмы, а по периметру стояли такие же люди в синих мундирах. При нашем появлении они вытянулись по стойке «смирно». Во главе зала высился каменный постамент с узорчатой колонной. Тут уж я и вовсе почувствовал себя героем какой-то фантасмагории: военная дисциплина рядом с полуразрушенными стенами и факелами – всё словно из сна или из древней легенды.

– Прибыл, командир, – громко сказал мужчина, проводивший меня. Под колонной возникла женская фигура – худощавая, но в осанке сквозила твёрдость. Лицо её скрывала тень, лишь серебристые пряди волос были видны в колеблющемся свете факелов.

Я вздрогнул: откуда она знает моё имя, точнее, мой позывной?– Прекрасно, – сказала она тихим, но отчётливым голосом. – Леон, так?

– Да, – ответил я, вздёрнув подбородок, стараясь сохранять остатки воинского достоинства. – Но как вы…

– Здесь мы многое знаем, – прервала она меня, словно давая понять, что расспросы неуместны. – Тебе предстоит служба в нашем гарнизоне. Ты потерял старый мир – теперь у тебя есть новый, и в нём ты будешь солдатом. В прочем, как и в старом…

Я сжал кулаки, но промолчал. Что бы это ни было, бунтовать и бросаться на людей в мундирах, когда я в одной рубахе и безоружен, – не самая умная идея.

– Слушаюсь, командир! – отчеканил Эскарт, вытянувшись по стойке «смирно». Затем он резким кивком дал понять, что пора двигаться.– Эскарт, – обратилась она к мужчине, который меня привёл, – проведи его в казарму. Пусть получит обмундирование, инструктаж и начинает подготовку.

Мы покинули главный зал и оказались в узком проходе, который постепенно вёл вверх. Наконец я выбрался из подземелья и зажмурился от яркого солнца. Лёгкий ветерок принёс запах травы и сырой земли, смешанный с гарью и железом – то ли поблизости была кузня, то ли здесь действительно идёт война. Когда глаза привыкли к свету, я разглядел укреплённые стены, сторожевые башни и солдат в синей форме, патрулирующих двор. Всё говорило о том, что это военный форпост или крепость.

– Скоро узнаешь всё, что нужно, – произнёс Эскарт, заметив мой ошеломлённый вид.

– И зачем я вам нужен? – спросил я, стараясь держать голос ровным.

– Твои навыки, – коротко бросил он. – Ты боец, Леон, вернее солдат. Нам нужны солдаты.

Я вспомнил наши недавние схватки в моём родном мире: штурмы, перестрелки, стратегические операции… Всё это вращалось в голове, будто калейдоскоп. Но как я выжил после последней пули в грудь? Как очутился здесь? Тьма забвения, а потом этот странный подземный зал, факелы, командир… Всё смешалось, словно это сон.